– Но почему? Что случилось?

– Мне показалось, что этот, с позволения сказать, незнакомец, оскорбил мою даму. А я даже не знал, что ее зовут Ольга…

– Так значит, красавица, которая свела тебя с ума – и есть та самая полячка? Господи!.. А ты пробовал принести извинения?

– Пробовал. Бесполезно. Оказывается, самолюбием страдают и наследники престола!

– Тише, тебя могут услышать!

– А мне теперь нечего терять!

Особа царских кровей не соизволила принять мои извинения. Так что же – отлично! Теперь я и сам хочу стреляться.

– Ты совсем обезумел?! Ты знаешь, что тебя ждет за убийство наследника престола?

– Дадут орден Андрея Первозванного. Посмертно, – Владимир засмеялся каким-то сатанинским смехом.

– Есть шанс хотя бы что-то изменить? – только и мог спросить Репнин.

– Поздно! Дуэль завтра. Пора назначить секундантов.

– Что ты на меня так смотришь?! – голос Репнина дрогнул.

– Миша, ты друг мне?

– Я твой друг.., и еще адъютант Александра.

– Так значит, тебе не повезло, – недобро улыбнулся Владимир. – Вполне возможно, он попросит тебя быть его секундантом…

– Да неужели ничего нельзя сделать? – воскликнул Репнин и осекся – к ним подходили барон Корф и Анна.

– Володя, ты идешь? Мне, старику, давно спать пора. Да и Анна устала.

– Нет, – грубо ответил Владимир.

– Что ж, позвольте тогда пожелать вам всем спокойной ночи…

– Прощайте! – добавила Анна.

– До свидания – я очень надеюсь на это, – со значением сказал Репнин.

– Извините, я могу забрать у вас Анну на минуту, – скорее приказал, чем спросил Владимир у отца и, не давая ему ответить, взял Анну под локоть и отвел в сторону. – Запомни!

Миша – мой друг. И у тебя не может быть с ним никаких отношений!

– Отпустите руку сударь, мне больно, – тихо, но требовательно сказала Анна.

– Подожди, я еще не все сказал, – тон Владимира стал угрожающим. – Держись от него подальше! А если вздумаешь делать наоборот, я расскажу ему все!.. И с удовольствием посмотрю на то, как быстро его восхищение тобой превратится в отвращение!..

Анне, наконец, удалось освободиться. Не показывая даже виду о сути разговора, она вернулась к барону и Репнину с милейшей и скромной улыбкой на лице. Барон еще раз кивнул Михаилу, и они с Анной стали спускаться по лестнице к выходу. Владимир и Репнин провожали девушку взглядом: один – полным ненависти, другой – любви.

Утром Анна по обыкновению зашла к барону, чтобы поздороваться. Старый Корф сидел за столом в своем кабинете – у него в руках был медальон, который он рассматривал с печальной нежностью.

– Я думаю, ты бы гордилась Анной, дорогая, – донеслись до девушки необъяснимые слова барона.

– – Доброе утро, дядюшка. С кем вы разговаривали?

– Сам с собою, деточка, – барон быстро закрыл медальон и, украдкой смахнув слезу со щеки, подошел к Анне. – Это возрастное. Я ведь не молодею.

– И не стареете. Вашей выправке любой офицер позавидует!

– Пусть лучше завидуют тебе. Ты была великолепна! Я раньше никогда не слышал, чтобы ты пела так вдохновенно.

– Я сама до сих пор не могу поверить, что все это произошло со мной!

Сколько внимания, сколько аплодисментов…

– Тебе надо привыкать и к вниманию, и к славе… – барон не договорил – в дверь постучали. – Да кто там? Входите! Никита? Что случилось?

Это действительно было неожиданностью – просто так, без приказа, конюх из поместья приехать не мог.

И выглядел он тоже как-то странно – весь в пыли, запыхавшийся, словно гнал всю ночь, не разбирая дороги.

– Доброго здоровья, барин! – поклонился Никита. – Письмо у меня к вам! Срочное!

Корф взял протянутый ему конверт и, извинившись перед Анной, снова подошел к окну, чтобы прочитать письмо. Глядя на то, как вмиг посуровело лицо барона, у Анны тихонечко заныло сердце. Она обернулась к приехавшему и сказала ласково:

– Здравствуй, Никита!

Никита был ее другом и защитником с детства. Анна знала, что он тайно влюблен в нее, но сама не испытывала ответного чувства и оттого всегда старалась держаться чуть обособленно, чтобы не навредить. Анна боялась, что обычную заботливость, свойственную ее натуре, Никита мог принять за нечто большее. И поэтому чувство его было светлым, но безответным и, похоже, безнадежным.

– Анна… – заговорил Никита и осекся.

– Что?

– Да так… Прости, глупость хотел сказать…

– Скажи – я не воспитатель, ругать не стану.

– Красивая ты слишком…

– Да неужели так бывает – слишком? – улыбнулась Анна.

– Выходит, что бывает.., прости, – потупился Никита.

– А что ты извиняешься? – поддержал его барон, закончив читать письмо. – Она сегодня действительно необычайно хороша! Это успех окрылил ее – вчера Анна пела на балу, и все были восхищены ее пением.

– Еще бы, ясное дело…

– За письмо тебе спасибо, вот только – от кого оно?

– Не серчайте, барин, но просили тайну не выдавать. И спешить мне надо обратно, пока господин управляющий меня не хватились – дело-то секретное, никто о моем отъезде в Петербург не знает.

– Да я не сержусь, Никита, – задумчиво сказал барон, – ты поступил правильно. Теперь ступай поскорее и клятву свою храни.

– Всего хорошего, барин, – поклонился Никита и еще раз с тоской посмотрел на Анну, – и тебе, Аннушка… Ну, будьте…

Анна проводила его до двери и вернулась к барону.

– Что-то случилось, Иван Иванович?

– Я всегда подозревал, что Долгорукая – женщина завистливая, – негромко сказал барон после паузы. – А теперь вижу, что она еще и нечиста на руку. Она считает, что мое поместье принадлежит ей. Если верить автору письма, она утверждает, что я не выплатил долг ее покойному супругу.

– А кто написал это письмо?

– Автор пожелал остаться анонимным.

– Стоит ли доверять такому посланию? – засомневалась Анна. – Честный человек подписался бы.

– Возможно – да, а может быть – и нет. В жизни бывают разные обстоятельства, – покачал головой барон. – Но что-то подсказывает мне, что дело здесь действительно нечисто.

И я должен немедленно отправиться в поместье и узнать все наверняка…

А вот и ты, Владимир! Хорошо, что пришел!..

В распахнутых с силой дверях кабинета появился Корф-младший. Владимир выглядел ужасно – он не спал практически всю ночь, много пил, а когда проваливался в подобие сна, то на него тут же налетали кошмары.

Владимир вошел в кабинет стремительно и казался озлобленным.

– Я немедленно уезжаю в поместье по срочным делам, – сообщил сыну свое решение барон.

– А вам не понадобится моя помощь? Я готов следовать вместе с вами.

– Нет, благодарю тебя. Я хочу, чтобы ты остался здесь и позаботился об Анне. Я пока не знаю, сколько мне придется отсутствовать.

– В доме полно слуг, – резко сказал Владимир. – Отчего бы им не позаботиться друг о друге?

– Анна – не служанка, и не смей больше говорить так! – возмутился барон.

– Как угодно. Но я не собираюсь играть в эти игры!

– Пока я жив – или ты будешь меня слушаться, или у меня не будет сына!

– Отец, я давно хотел задать вам один вопрос, – Владимир бросил на Анну взгляд, полный ненависти. – Почему о крепостной девице вы заботитесь больше, чем обо мне, своем сыне?

– Причина тебе известна. И я не намерен продолжать этот бессмысленный разговор!

– В таком случае желаю вам приятного пути, и.., позвольте мне откланяться, – Владимир криво усмехнулся и нетвердой походкой вышел из кабинета отца.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось все это выслушивать, – обернулся барон к Анне.

– Что вы, Иван Иванович… Я хорошо понимаю, отчего он обижен.

– Но Анна!..

– Мне кажется, вы к нему излишне требовательны и суровы, – заступилась она за Владимира.

– Мой сын – человек военный, и к дисциплине ему не привыкать.

– Но он же – ваш сын! И тоже нуждается в отцовских любви и внимании!