— Проклятие, Эстебан, а что ты еще ожидаешь от нее?

Благодарности за разбитую жизнь? Не будь этой раны, сам бы вызвал тебя на дуэль, хотя стреляю хуже! Господи, как ты мог это сделать? Зачем?

— Завтра познакомишься с ней, может, лучше поймешь, — коротко и туманно ответил Стив.

И только теперь Ренальдо сообразил, что означали его слова.

Джинни была красавицей — прекрасной, смелой, живой… истинной леди. Как мог Эстебан не принимать всерьез эту женщину? И неужели хоть один мужчина, овладев такой богиней, мог отпустить ее? Ренальдо удивлялся себе. Женщины крайне редко производили на него впечатление. Он всегда уважал их, но относился как к украшениям гостиных.

Но в этой чувствовалась неукротимая жажда жизни, смешанная с гордостью и несгибаемым мужеством. Если какая-нибудь женщина и могла стать подходящей парой Эстебану, то только эта. Эстебан благодаря красивой внешности и небрежно-высокомерным манерам легко завоевывал женщин. Но очевидно, Джинни он покорить не смог. Чем же все это кончится? В глубине души Ренальдо знал, что согласится на все, о чем просил Эстебан, но не ради него. Ради этой девушки.

Пока Стив недолго оставался в гостиной и в своей обычной небрежной манере представлял пленницу кузену, Ренальдо поймал себя на том, что наблюдает за обоими. Темное лицо кузена было непроницаемым, обращение с девушкой — спокойным и почти шутливо-дружеским. Но это лишь внешне. Стив всегда славился тем, что не выказывал своих чувств, . за исключением редких вспышек гнева.

Натура Джинни Брендон была более открытой. Сначала девушка казалась ужасно смущенной, хотя храбро старалась не показывать этого. Но постепенно она успокоилась, даже раза два благодарно улыбнулась ему, и Ренальдо почувствовал, как его вновь охватывает гнев на Стива.

В последующие дни Рональде и Джинни все чаще бывали вместе. Стив жил у деда, хотя иногда «навещал» Ренальдо и проводил ночь с Джинни. Время от времени он брал ее на прогулку верхом, всегда настаивая, чтобы Ренальдо сопровождал их. Они то и дело вступали в перепалку, словно незнакомцы, не выносящие друг друга. Но Ренальдо почему-то все время думал о ночах, проводимых кузеном в маленьком домике. Оттуда не слышалось криков о помощи, на Стиве не появлялось новых шрамов, и Джинни на следующий день всегда казалась более спокойной, веки ее тяжелели, а кожа, казалось, светилась теплым сиянием. Значит, она смирилась со своим положением… но есть ли у нее выбор? Его непредсказуемый кузен взял ее девственность, заставил познать чувственные желания.

Стив знал, как обращаться с женщинами! И теперь разбуженное женское тело не могло противиться страстному призыву.

Бедная девочка! Остается только надеяться, что она не влюблена в Стива. Но тот хотел ее, это дикое, неприрученное создание. А потом? Что с ней станется?

Сама Джинни почти перестала спрашивать себя об этом, особенно когда чувствовала печально-сочувствующий взгляд темных глаз Ренальдо. Она старалась жить одним днем, не смея думать о Франции. Теперь жизнь текла лениво и медленно. Ренальдо всегда оказывался рядом, когда Джинни нуждалась в обществе — к ее услугам были книги, беседы на любые темы, партия в шахматы. По взаимному негласному соглашению они никогда не упоминали об отношениях Джинни и Стива, хотя иногда девушка горько спрашивала себя, уж не надеется ли Ренальдо заставить ее лучше понять Стива. Если бы он только знал, что это невозможно!

Стив сказал, что скоро должен отправиться в Мехико, но вот уже почти десять дней оставался в поместье, скорее всего из-за этой таинственной личности, его деда, единственного человека, которого Стив уважал достаточно, чтобы прислушиваться к его мнению. Но все же она не совсем понимала, почему Стив, постоянно убегавший в детстве из дома от строгого, непреклонного сеньора Альварадо, теперь, когда стал мужчиной, возвратился сюда. Джинни хотелось побольше узнать о дедушке Стива, но она не осмеливалась задавать слишком много вопросов, хотя дружба с Ренальдо все росла. Она представляла старика угрюмым и внушающим страх и спрашивала себя, как он мог позволить единственной дочери выйти замуж за американца.

Что же касается Стива Моргана… Девушка не могла не заметить, что он каким-то странным, неуловимым образом изменился. Он очень редко приходил днем, но появлялся по ночам, когда она обычно спала, а просыпаясь, находила его рядом: руки ласкали ее обнаженное тело, губы припадали к ее груди. Она обычно бывала слишком сонной, чтобы протестовать, и Стив это знал. Застигнутая врасплох, Джинни безоглядно отдавалась ему, следуя некоему примитивному инстинкту. А когда утром она открывала глаза, чтобы поссориться со Стивом, того уже не было рядом.

Днем он вел себя неизменно вежливо, но, казалось, мыслями был где-то далеко. Джинни считала, что должна испытывать облегчение, видя, как он оставляет ее в покое и не подвергает позору и унижению, но, по мере того как проходили долгие ленивые дни, Джинни все больше интересовалась, что делает Стив и куда ездит каждый день.

— Где дом твоего деда? — спросила как-то Джинни, когда они катались верхом, и он поглядел назад.

— В нескольких милях отсюда. Поездки сюда занимают довольно много времени и труда.

— Полагаю, я должна быть польщена? — резко спросила Джинни.

Губы Стива раздвинулись в широкой улыбке.

— Ты не знаешь деда. Чтобы ускользнуть от него, приходится лгать и изобретать различные предлоги. Собственно говоря, он настаивает, чтобы я остался и помог ему — в поместье много дел.

— Но ты прекрасно научился искусству обмана. Вот, без сомнения, подходящая возможность попрактиковаться!

Стив громко расхохотался:

— Попала в цель!

Он коленями направил лошадь ближе к кобыле Джинни, взятой из конюшни Ренальдо.

— Но я буду скучать по тебе, когда уеду завтра, и это чистая правда.

— Завтра? — На секунду Джинни забыла о сдержанности; в голосе звучало нечто вроде отчаяния.

— Вернусь через две недели, если все будет хорошо. Попытайся хоть немного тосковать по мне, Джинни.

Обвив ее рукой, он повернул к себе лицо Джинни, целуя полуоткрытым ртом.

Потом, много времени спустя, когда она поняла, что Стив в самом деле уехал» ей вспомнилось, как был нежен поцелуй, а в словах, хоть и шутливых, звучало почти сожаление. Но о чем он сожалел?

Пока Стив выполнял таинственное поручение в Мехико, у Джинни оказалось достаточно времени, чтобы думать и изводить себя вопросами и сомнениями. Она ненавидела его!

Сама сказала ему об этом, плача от непонятной тоски, когда он остановился ранним утром у маленького домика, одетый как бедный мексиканский крестьянин.

Почему он вечно окутан тайной? И если его дело в Мексике как-то связано с ней, почему Стив не сказал? Сотни вопросов донимали Джинни, и ни на один она не смогла ответить. Стив упрашивал ее потерпеть и наконец, придя в ярость, холодно заявил, что Джинни превращается в сварливую бабу и он будет рад избавиться от нее.

— К несчастью, — процедил он, — кузен Ренальдо напомнил мне, что я отчасти несу за тебя ответственность. Он согласен с тобой, что я бесчестный негодяй, поскольку похитил тебя! Ну что ж, у меня было время пожалеть о своем поступке! Я слишком долго жил вдали от цивилизации и привык брать все, что хочу. — Он до боли сжал плечи девушки. — Как только я возвращусь, Джинни, сделаю все, чтобы вернуть тебя отцу. Ты будешь свободна, и, клянусь Богом, я тоже!

Даже дружба с Ренальдо не служила Джинни утешением.

Она ненавидела Стива, надеялась, что тот никогда не возвратится… ненавидела себя за слабость и податливость. Он тоже терпеть ее не мог. Очевидно, лишь чисто физическое желание породило эту странную, загадочную связь между ними. Больше ничего в Джинни не привлекало Стива. Но как он посмел привезти ее сюда и бросить? Почему решил освободить только после того, как завез в самое сердце Мексики? Для каких тайных целей хотел использовать ее похищение?