Я снимаю белоснежную рубашку и любуюсь мощным спортивным телом мужчины. Боже, он такой красивый и крепкий… А еще эта татуировка на плече. Что-то, смахивающее на дракона?

Тянусь и провожу пальцем по узору, слегка улыбаясь. Чувствую что-то твердое в области живота и не могу сдержать улыбку.

Он хочет меня.

Сглатываю нервно несколько раз. Теоман проводит губами по моей шее, касается языком жилки, которая пульсирует как сумасшедшая. Он тяжело дышит. Впрочем, как и я. Следом за его рубашкой летит моя сорочка. Я остаюсь абсолютно обнаженная перед этим безумно красивым мужчиной. Не теряя ни секунды, он стягивает с себя брюки и наваливается сверху. Не понимаю, что происходит. Но… Если минуту назад он касался меня нежно, боялся сделать больно, то сейчас все происходит совершенно иначе.

Будто Теоман теряет контроль над собой, над своими эмоциями. Грубо набрасывается на мои губы, целует, кусает…

Даже больновато становится…

Он раздвигает мои ноги коленом, устраивается между ними. Вика говорила, что первый раз не проходит без стресса. Мы, девушки, боимся. И да, немножко бывает больно, но не катастрофически. Можно пережить без всякой истерики.

Макс и Теоман — совсем разные. Первый — двадцатитрехлетний парень, второй — мужчина в тридцать пять. Тео несдержанный, чересчур страстный. Голодный. Вон, с каким напором на меня набрасывается.

А Вика говорила, что ее парень любит тянуть время, кайфовать от каждого жеста. Всегда действует сдержанно и не спеша.

— Расслабься. Ты как бревно лежишь, — рычит он мне в губы. Да, я напряжена. И да, никак не могу расслабиться. Слова Тео задевают меня, но я решаю не подавать виду. Он же прав…

Мужская эрекция упирается мне между ног. Горячее и… Большое. Всего один толчок — и он оказывается во мне. Я еле сдерживаю себя, чтобы не крикнуть. Потому что больно. Острая боль пронзает все тело. Тео делает паузу всего на секунду, а потом вжимается в меня раз за разом, вышибает весь воздух из легких. Я издаю непонятные мне звуки. Так хочу, чтобы он отстранился. Хочу кричать, плакать. Еле сдерживаю слезы. Они тяжестью застревают в области груди.

Я обвиваю его шею руками, притягиваю к себе. Зажмуриваюсь, снова открываю глаза и встречаюсь с Тео взглядом. Кусаю губу до боли, до крови. Неужели не понимает, как мне больно? Неужели не почувствовал, что я…

А ведь Вика говорила…

Черт! Да мало ли, что Вика говорила. Ей не было больно, когда она впервые занялась сексом с Максом. А вот мне дико больно. Внизу живота будто огнем горит.

Рука Тео оказывается на моей груди, сжимает ее. Он что-то невнятно рычит. В голове туман. Я ни черта не соображаю и мысленно молюсь, чтобы эта пытка закончилась. Еще несколько толчков — и он замирает. Утыкается носом мне в шею, тяжело дышит. Там, внизу, так больно… Словами не передать.

Теоман отстраняется. Ложится рядом, обнимает меня. Даже одеялом укутывает, кажется. В комнате и так темно, но у меня такое ощущение, что становится еще темнее. Или я просто вырубаюсь…

Просыпаюсь уже рано утром. Тео рядом нет, постель с его стороны давно остыла. Между ног до сих пор ноет. Еле встаю с места и маленькими шагами направляюсь в ванную, принимаю душ. Почему-то не хочу думать, куда бы мог уйти Байдасаров. Мне настолько больно, что больше ничего не соображаю. И нагружать себя ничем не хочу. Очень надеюсь, что он меня не тронет в ближайшие несколько дней. Я просто не переживу такую дикую боль в очередной раз.

Сколько я провожу времени под струями теплой воды, только черт знает. Не хочу отсюда выходить. Немного расслабляюсь. Тео наверняка не понравилось. И он даже не понял ничего… Настолько был груб и несдержан…

Глубоко выдохнув, укутываюсь в полотенце и такими же маленькими шагами возвращаюсь обратно в спальню. Босыми ногами шлепаю по прохладному полу, желая лечь и немного отдохнуть. Боже, как я в университет поеду? В таком вот виде? Да я даже ходить нормально не могу!

Еле заставляю себя подняться с кровати и достать одежду из гардероба. Одеваюсь тоже через силу. Спать хочу, и ничего больше… Может, сегодня не ехать на учебу? Прогулять?!

Глубоко выдохнув, я иду в кухню. Хотя бы чая выпью и посижу немного. Может, приду в себя.

Едва дохожу до двери, как замечаю Тео, сидящего у окна. Спиной ко мне. Он что-то там рассматривает. Значит, не ушел. Этот факт хоть чуточку, но вселяет внутри меня надежду, что все-таки все не так ужасно.

— Когда ты проснулся? Прости, я вырубилась и… — глубоко выдохнув, на секунду прикрываю глаза, приближаясь к Теоману. — Подожди минуточку. Я завтрак приготовлю.

А на самом деле-то очень лежать хочется. Желательно несколько дней подряд. И чтобы никто меня не трогал.

— Ничего мне не надо! Отойди оттуда! — повышает он голос, всматриваясь в мое лицо ледяным взглядом. — В глазах столько злости, что мне становится страшно.

Теоман

Девочка с невинными глазами. Диана…

Смотрю на снимок и не могу понять, что творится внутри меня. Буря? Ураган? Скорее, негодование. Эта девчонка всего лишь выглядит непорочной. Сама же… Легкомысленная безмозглая девка. Любовница моего отца. Лицемерие в обличии невинности.

Длинные черные волосы доходят чуть ли не до талии. Испуганный взгляд устремлен в камеру. А рядом стоит мой отец… Выглядят они вместе паршиво. Отец ей чуть ли не в деды годится. А потом появился я, и Диана решила переобуться.

Всю ночь стонала подо мной. Кусала себе губы, царапала мои плечи. Смотрела с мольбой. Будто боялась, что я сделаю больно. А я этого и хотел… Ждал этого дня. Ждал, когда же смогу ее использовать, как одноразовый презерватив, и вышвырнуть на улицу. Грязную, никому не нужную.

Сделал больно. Как и хотел. Горел желанием. Но сейчас паршиво так. Вроде бы радоваться должен. Добился своего. Но…

Пару месяцев назад она точно так же спала с моим отцом. С человеком, который старше ее деда.

— Когда ты проснулся? Прости, я вырубилась и… — мелодичный голос действует на нервы. А синие глаза смотрят с любовью. Глупая мамолетка. — Подожди минуточку. Я приготовлю завтрак.

Усмехаюсь так. Опускаю взгляд на снимок. Ржать хочется. Или прижать ее к стене и шею свернуть. Чтобы не хлопала ресницами так невинно. Чтобы не врала больше. Не вела себя как влюбленная, верная и чистая девочка. Поверить, что она действительно влюбилась в меня, не могу. Ну не могу, и точка! Такие, как она, ценят только толстые кошельки. Как же обманчива бывает внешность…

— Ничего мне не надо, — рявкаю так, что она вздрагивает. Уронив ложку, прижимается к столешнице спиной. — Отойди оттуда.

Девчонка хмурится. Дышит часто и глубоко. Грудь вздымается. Сама же начинает трястись от моего тона.

Какая гениальная актерская игра. Оскар в студию! И я бы поверил ей, этой продажной девке, если бы не знал, что скрывается за ангельским личиком и испуганным взглядом.

— Я… Что-то сделала не так? — спрашивает тихо, почти срывается на слезы.

— Сделала, — киваю, кривясь. — Думала, я влюбился в тебя? В грязную любовницу своего отца? — зло цежу. — Нет, Диана. Я всего лишь преподал тебе урок.

— О чем ты? Какая лю… — голос дрожит, как и она сама.

Пора, черт подери, заканчивать с этим гребаным фарсом!

— Лучше замолчи и слушай меня внимательно! — перебиваю, швыряя снимок ей в лицо. — Сейчас же собираешь свои тряпки и исчезаешь из моего дома. Если увижу тебя еще раз… Со своим отцом… Забудь о лечении матери. А еще… О маленькой Иришке подумай, хорошо? Так вот. О ее будущем тоже не забывай. Поверь, лучше мне не перечить.

Диана трясет головой, невесело усмехается. Да пора уже сбрасывать маски, а она все строит из себя хрен пойми что.

— Ты… Шутишь, да? Ка-кая любовница? Я ничего не понимаю, — разглядывает снимок. — Это же совсем не то, о чем ты думаешь.

Не отступает, и это раздражает еще сильнее. Привыкла, наверное, крутить мужиками при помощи своего невинного личика. Со мной этот номер не прокатит.