— Вот от помощи на работе не отказался бы, — все еще не оставляю попыток переманить Эмиля к себе, хотя знаю, что пока он не готов, но не знаю причину.

— Счастливо, Тео, — смеется он. — На связи.

— До встречи, — говорю и бросаю телефон на пассажирское сиденье.

Подобных звонков было много и мне, и матери. Наверное, все знакомые в городе решили обсудить похождения моего отца, утешить мать. Я сворачивал разговоры, как только поднималась эта тема. Матери сказал делать то же самое. Но как вспомню, что телефон не умолкал на протяжении всего дня, так зубы сводит.

А отец очень вовремя умотал в Чехию и, скорее всего, игнорировал не только меня. Ничего, рано или поздно нам придется поговорить.

Вижу, что парковка больницы забита автомобилями. Чтобы не искать свободное место, оставляю машину во дворе жилого дома напротив и захожу на территорию на своих двоих.

«Как бы снова организовать встречу вроде бы невзначай?» — думаю, оглядываясь.

В реанимации у матери девчонку искать бесполезно — туда не пускают. А заявиться в палату к ее сестре — верх идиотизма.

Смотрю на часы и отмечаю, что время посещений скоро закончится. Можно пока облюбовать ту скамейку в кустах. Ну, и наблюдать за выходом.

Дожился, блин. Сижу и караулю предполагаемую любовницу своего отца. Да только бездействовать, пока он игнорирует мои звонки, тоже не могу.

Да вот только скамейка уже занята. Да и кем! Я так задумался, что чуть не засветился. Успел остановиться за широким стволом дерева и наблюдать.

Отлично, Тео, браво! Только собирался в сталкеры податься, теперь играю в шпиона.

Возле скамейки стоят Диана и не желающий отвечать мне Константин Ильич. Девушка улыбается, хотя глаза по-прежнему грустные, как в прошлую нашу встречу.

А потом… Ну вообще картина маслом! Только журналистов для полного счастья здесь не хватает, чтобы начать новую волну пересудов. Девчонка виснет на шее моего отца. А он обнимает ее в ответ и через пару секунд, кивнув и что-то сказав, уходит.

Сразу хочу догнать его и прямо спросить, что это было, черт возьми. Но представляю нахмуренное лицо и вопросы.

«Тео, ты следишь за мной, что ли?»

«Какого черта ты здесь делаешь?»

Ну, или что-то в этом роде. А какого черта ты здесь делаешь, папа?

Снова набираю номер отца, надеясь, что сейчас он соизволит ответить. После двух гудков слышу его голос:

— Да, сын.

— Привет, — стараюсь не выдать себя раздраженным голосом. — Ты где?

— Еду из аэропорта.

Ложь… А за ней всегда скрывается какая-нибудь нелицеприятная правда.

— Домой? — единственное, что могу выдавить, сжимая и челюсть, и телефон.

— Да. Заедешь вечером?

Обязательно, папа, заеду. Хочу послушать, что ты еще скажешь, когда я спрошу о фотографиях.

После смерти отца я впервые чувствую, что в этой жизни все-таки есть что-то хорошее. И рада я, честно говоря, больше всего за сестру. Она будет учиться в классной школе и обязательно поступит в университет. И ее мечта стать преподавателем осуществится.

Захожу в палату и смотрю на Иру, которая поднимает на меня удивленный взгляд. Не понимает, наверное, почему я так широко улыбаюсь.

— Мама? — выгибает Ира бровь. Улыбка слетает с моего лица, и вместо нее в горле образовывается колючий комок. — Она… Ты ее увидела?

— Нет, малыш, — выдохнув, я опускаюсь на корточки рядом с кроватью. — У меня другая новость.

Сестра вымученно вздыхает. В ее глазах пробегает тоска. Я крепко сжимаю ее руку, понимая, что она сейчас чувствует. Я тоже боюсь… Страшно от мысли, что наша мама никогда не очнется. Но сейчас мне нужно поддержать сестру. Убедить ее, что все будет отлично. Еще бы кто меня убедил.

— Завтра тебя выписывают. И это новость номер один. Ты рада? — целую я сестренку в щеку и опять широко улыбаюсь, пытаясь отогнать из ее головы дурные мысли. Хочу хоть чуточку поднять ей настроение.

Вот только не представляю, что с нами будет, когда мы окажемся в квартире. Может, действительно до сентября пожить у Вики, пока ее родители не вернутся? Но и подругу стеснять не хочу…

— Рада, конечно. Устала я тут валяться, — надувает обиженно губы. — А есть еще вторая новость?

— Есть, — тычу я указательным пальцем вверх. — А ты готова ее услышать? — загадочно улыбаюсь я. И знаю, какая Ирка любопытная. Ей не терпится уже. — Помнишь, ты однажды сказала, что твою подругу из детского сада отправят в какую-то крутую школу? Так вот… Теперь ты будешь учиться там.

Сестра широко распахивает глаза. Она очень удивляется, и это ожидаемо. Помню, как Ира оживленно рассказывала папе, где будет учиться ее подружка Даша. И отец тогда еще ответил, что та школа не для таких простых людей, как мы.

Жизнь такая коварная штука… Сегодня мы говорим одно, даже не задумываясь, что завтра может произойти что-то такое, что перевернет нашу жизнь вверх дном. Но, к сожалению, такие вещи случаются. Каждый человек проходит испытания. В нашем случае все случилось очень несправедливо. За один день мы получили одну хорошую и одну плохую новость. Если бы я знала, что не поступлю в университет, зато папа будет жив, я была бы безумно рада такому раскладу. Но, увы, все случается очень спонтанно. И мы получаем удар в такой момент, когда нам безумно нужна поддержка.

«Судьба», — всегда говорил папа. Мы остались без него, без опоры. Господи, не отнимай мою вторую опору — маму. Я тебя умоляю.

— Давай ты не будешь задавать мне вопросов, Ир? — говорю сразу же, как только она открывает рот. Не даю возможности что-либо спросить. — Просто так получилось. И… Может, мы отметим эту новость, милая? Хочешь, я куплю тебе твой любимый шоколадный торт? Вот прямо сейчас!

— Хочу, — тихо и немного грустно отзывается сестра. — Спасибо, Дианочка.

— Да не за что! — забираю сумочку со стула, накидываю на плечо. — Через полчасика буду здесь с тортиком, — чмокаю сестру в щеку и выбегаю из палаты.

Любит она сладости. Желательно шоколадные. И отказаться от них просто не может. Это ее небольшая слабость.

Захожу в первый попавшийся супермаркет, в отдел сладостей. Маленького ничего нет, поэтому приходится брать торт чуть побольше. Главное, что шоколадный и с орешками. Расплачиваюсь на кассе и выхожу наружу, представляя перед глазами улыбку сестры.

Меня останавливает надпись на окне: «Требуется кассир». Хмурюсь, перечитывая эти два слова несколько раз. Работа мне не помешала бы. На одну стипендию мы вряд ли проживем, а у Константина Ильича я деньги принять не смогу. Даже не сомневаюсь, что он предложит. Он и так многое для нас сделал. Телефон я Ире еще не показала. Отдам, когда в школу отправится. Пусть будет еще одним небольшим сюрпризом.

Захожу обратно и подхожу к кассе, где более-менее пусто.

— Простите, я насчет объявления, — киваю в сторону выхода. — Вам все еще нужен кассир?

— Да, — девушка лет двадцати семи поднимает на меня глаза и скользит по мне взглядом. — Работница нужна, а не малолетка, у которой хрен пойми что в голове.

— Прошу прощения?! — недоумеваю я. — Вообще-то я совершеннолетняя. И почему у меня в голове должна быть хрен пойми что? — нервы сдают окончательно. На самом деле я спокойный человек, но эти слова меня добивают, заставляют повысить голос. — Да и знаете что?! Не сдалась мне ваша работа!

Я буквально выбегаю из супермаркета, слыша в спину недовольное рявканье девушки. Вот дура. Нашлась мне…

На самом деле легче было бы попросить Макса о помощи. Но мне неловко… Он помогает мне уже несколько дней. Мне стыдно у него что-то просить. Да и без образования меня вряд ли возьмут на нормальную работу. Может, официанткой устроюсь…

От злости я не сразу соображаю, куда иду. Спускаюсь по лестнице настолько быстро, что на последних ступеньках не могу удержать равновесие и чуть ли не падаю вниз лицом. Меня держат крепкие руки за талию. Однако я на это никак не реагирую. Перед глазами всплывает картина, где улыбается Ира, но эта улыбка слетает моментально с ее ангельского личика. Потому что я вернусь к ней без торта. Некая часть прилипла к пиджаку незнакомца, который что-то рычит, а вся остальная часть на бетонной земле.