Потом ему в голову пришло кое-что еще.

– Где список?

– Что? – переспросила леди Дженива.

– Список гостей, которых ты намерена пригласить?

– Это еще зачем?

– Потому что это мой дом, все это оплачивается моими деньгами и я имею право знать, кого ты приглашаешь.

Леди обменялись взглядом, свидетельствующим о том, что они на грани мятежа, однако несколько мгновений спустя Дженива кивнула Стейнсу, который принес несколько листков пергаментной бумаги. Он хотел отдать списки ей, но она покачала головой и жестом указала на Тэтчера.

Он с первого взгляда понял, что на бал были приглашены исключительно сливки общества.

– Миссис Браун с дочерью? – спросил он.

– Миссис Браун приходится кузиной маркизу Саксби и в обществе пользуется большой популярностью.

– Ее дочь – претенциозная дура, и ее присутствие в моем доме нежелательно. – Покачав головой, он взглянул на Стейнса: – Принесите мне перо и чернила.

– Что ты собираешься делать? – спросила тетя Дженива, поднимаясь.

– Внести поправки в этот список.

Стейнс принес требуемое, и Тэтчер принялся за работу. Вычеркнув обеих Браун, он также вычеркнул лорда и леди Гейторн. Потом добавил несколько фамилий.

– Но, Обри, – запротестовала его мать, – ты не можешь просто приглашать, кого захочешь.

– Могу и буду.

Его мать наклонилась над ним и взглянула на имена, которые он только что вписал.

– Лорд и леди Стюарт Ходжес?

– И все их дочери, – добавил он.

Тетя Дженива побледнела и шлепнулась на свое место.

Его мать стояла на своем.

– Стюи Ходжес? О чем ты думаешь? Он настоящий выскочка, а его жена – дочь торговца углем. У нас весь вечер не будет покоя.

Тетя Дженива сморщила нос:

– А его дочери даже рекомендаций от светского ареопага не получили – и это, заметь, после двух сезонов. А ты хочешь, чтобы они почтили своим присутствием наш дом?

– Да, – сказал он ей. – Но если отсутствие рекомендаций является проблемой, то раздобудьте им рекомендации.

– Раздобыть им?.. – упавшим тоном пробормотала его мать.

– Рекомендации. До бала, – повторил он.

– Мы не можем просто… – запротестовала было тетя Дженива.

Он глянул на нее, приподняв брови. Этим взглядом, насколько он помнил, весьма эффективно пользовался его дедушка. Ему удалось на некоторое время подавить сопротивление тети Дженивы, но не матери.

– Обри Майкл Томас Стерлинг, если ты думаешь, что я стану униженно просить Салли Джерси или миссис Драммонд-Баррел, то ты сильно ошибаешься. – Леди Чарлз встряхнула салфетку, как будто показывая, что вопрос закрыт. – Я не желаю ничего выпрашивать у патронесс ареопага.

Он взглянул на тетушку, чтобы узнать, перекинулось ли пламя мятежа также и на нее.

Упрямый отказ со стороны его матери, как видно, вселил в тетю Джениву капельку надежды, потому что она тоже покачала головой:

– Ваша светлость, вы некоторое время отсутствовали, и эти вопросы было бы лучше оставить…

– Рекомендации для всех дочерей Стюи – или я закрою дом на Бедфорд-сквер, – заявил он весьма решительно.

– Мой дом! – воскликнула его мать. – Ты не посмеешь. Где я буду жить?

– В Бакстон-Парке вместе с тетей Дженивой, – ответил он, предлагая им одно из небольших поместий герцога. В Камберленде. Самое удаленное от Лондона герцогское владение, куда можно было поселить их, не прибегая к крайней мере – ссылке в охотничий дом в Шотландии.

– Я не позволю выдворять меня из моего собственного дома за то лишь, что не разрешила обесчестить себя в социальном плане, – с вызовом заявила Дженива, у которой взыграла стерлинговская кровь.

Однако Тэтчер теперь стал Холлиндрейком, главой семьи Стерлингов, и слово его, хочешь не хочешь, было законом.

– Если эти условия тебя не удовлетворяют, тетя Дженива, ты можешь вернуться к своему мужу.

«Где тебе и следовало бы находиться», – подумал он. Она тихо охнула. Как и его мать.

– Рекомендации, леди! Для вас двоих раздобыть их сущий пустяк. – С этими словами он удалился.

– Обри… то есть ваша светлость, – сказала его мать, – куда вы идете?

– У мена есть кое-какие дела.

– Но ведь ты не возвратишься… туда? – несколько нерешительно сказала тетя. – Я это запрещаю!

Он покачал головой:

– Не надо так нервничать, тетя. Сейчас я иду не туда.

– Слава Богу! – с облегчением вздохнула тетя.

Он подмигнул матери.

– Сейчас я иду переодеться.

Ошеломленные леди некоторое время молчали. Тетя Дженива тяжело опустилась на стул.

– Я говорила тебе, – сказала она. – Он вернулся совершенно ненормальным! Что с ним делать? Не может же он всерьез ожидать, что мы с тобой станем расхваливать дочерей Стью Ходжеса, словно они бриллианты чистейшей воды. Их не пожелали допустить в высшее общество, и от нас тоже отвернутся, если мы сделаем то, что он предлагает.

Леди Чарлз ее не слушала, переводя взгляд с распахнутой двери на исправленный Тэтчером список.

– Роузбел! Ты меня слушаешь? – тяжело вздохнув, сказала Дженива. – Ты должна что-то сделать.

И она сделала. Она рассмеялась.

– Что тебя так развеселило? – спросила ее золовка. – Нам, видимо, придется теперь полдня слушать всякий вздор, который обычно несет Пейшнс, если мы хотим получить эти рекомендации.

Но леди Чарлз едва ли думала о зря потраченном времени в компании леди Джерси.

– Ты видела его?

– Видела кого?

– Обри! Я никогда бы не подумала. Откровенно говоря, я не поверила своим глазам.

– Сумасшедший! – заявила тетя Дженива. – Абсолютно сумасшедший!

– Э нет, дорогая Дженива, ты ошибаешься, – сказала она. – Ты его слышала? Грозится отправить нас обеих в ссылку. Более того, обеих вместе! – Леди Чарлз вздохнула, и лицо ее озарилось лучезарной улыбкой. – Он выглядел совсем по-герцогски. Откровенно говоря, я очень горжусь им.

– Ну наконец-то! Вот и вы! Вам все-таки придется, видимо, потратиться на приобретение часов, – сказала, обращаясь к Тэтчеру, Фелисити, когда он вошел в дом. Она взглянула на настенные часы. – Если вы не будете приходить вовремя на работу, вам никогда не удастся сохранить за собой свое место.

Не имея намерения надолго оставаться в должности ливрейного лакея, он ограничился коротким извинением, окинув взглядом нагромождение коробок и сундуков и ее – в простом сером платьице, из-под подола которого выглядывали трогательные красные носки.

В это утро он увидел ее в новом свете, потому что ее письма к герцогу были для него откровением. Его дедушка, сам не будучи абсолютно честен с Фелисити, понимал, что она тоже не совсем откровенна в своих письмах. Она делала все, что могла, чтобы изображать идеальную герцогиню, однако ее ум, юмор и независимость было невозможно скрыть, как и ее красные носки. Вот, например, она писала следующее:

Почему так заведено, что молодые мужчины получают свои состояния по достижении двадцати одного года, тогда как мы, женщины, вынуждены ждать еще пять лет? Почему считается, что молодой человек – кстати, более склонный к злоупотреблению спиртным и азартным играм – лучше разбирается в финансовых вопросах, чем скромная молодая женщина, которая не имеет подобных склонностей? Только не говорите мне, что у меня не хватит ни ума, ни способностей, чтобы разобраться в таких вопросах, потому что я в них достаточно хорошо разбираюсь. Женщинам не позволяют получить свою долю состояния до тех пор, пока им не исполнится двадцать пять лет, потому что мужнины успевают промотать свое состояние и тогда неожиданно любая, даже самая некрасивая леди начинает казаться им вполне привлекательной…

Да, с рассуждениями Фелисити нельзя было не согласиться. Он все еще не вполне понимал, чем руководствовался дедушка, остановив на ней выбор, но с каждым днем был все больше и больше благодарен судьбе за то, что его выбор не пал на какую-нибудь мисс Браун.