— Но я не смогу поехать с тобой, дорогая.
— Пьер, в эту страну я сначала поеду одна.
Сначала ей показалось, что в Тель-Авиве по-русски говорит каждый второй — в гостинице, кафе, на улице. Ее культурная программа вобрала в себя все, чем была на протяжении веков отмечена эта земля, на которой оставили свой след разные религии и народы. Гали посетила храм Гроба Господня, побывала в Музее Яд-Вашем и даже засунула записку меж камней Стены Плача. И поехала в Кесарию. Гали не удивилась, обнаружив в себе стремление находить прежде всего следы присутствия Франции. Ей было приятно, что в одиннадцатом веке Кесария была французским городом. А величественная четырехметровой ширины стена построена по приказанию Луи IX. Из вековых кирпичей пробиваются и вырастают роскошные пальмы. Позже она приедет сюда, когда город крестоносцев будет отреставрирован и с вершины подиума взору путешественников откроется гавань. Неравнодушная к замкам и крепостям, она, к сожалению, не смогла посетить Бельвуар — Прекрасный Вид — так называли это место крестоносцы. Но зато увидела Акко (известный также как Акра), сдавшийся Ричарду Львиное Сердце и Филиппу II Августу, возглавлявшим Третий Крестовый поход. В одном из залов подворья госпитальеров (рыцарей ордена Св. Иоанна Иерусалимского) по углам высечен на камнях фамильный герб французских королей — Fleur-de-lis[10].
Однажды утром в ее номере раздался телефонный звонок. «Наверное, Пьер соскучился». Но она ошиблась. Это был голос портье, который на русском языке сказал ей, что в холле гостиницы госпожу Легаре ожидает некий господин. Гали, заинтригованная, быстро оделась и спустилась в холл. Навстречу ей с кресла поднялся среднего роста, крепко сбитый сорокалетний мужчина, который уверенным голосом представился: «Натан, сотрудник службы безопасности». Натан улыбнулся Гали как старой знакомой, которую случайно встретил на улице после долгого перерыва, и предложил ей проехать с ним в штаб-квартиру службы. Гали, не чувствовавшая за собой никаких грехов, согласилась недолго думая и с легким сердцем. Они сели в машину, и через десять минут Натан остановил свою «тойоту» напротив многоэтажного большого универмага, вход в который был расцвечен яркой рекламой. Натан аккуратно, но твердо взял Гали под руку и уверенной походкой подошел к лифту, рассчитанному на восемь — десять человек. Гали, привыкшая в Москве не задавать лишних вопросов сотрудникам спецслужб, покорно последовала за Натаном. В лифт набилось много народу, но скоро в нем остались только Гали и ее «поводырь». Когда двери лифта закрылись за последним пассажиром, Натан достал какой-то металлический предмет, дотронулся им до пульта управления, и лифт поднял их еще на два этажа вверх. Гали казалось, что сейчас они окажутся на крыше универмага. Однако когда двери лифта распахнулись, Гали, к своему удивлению, оказалась в коридоре, обшитом деревом и устланном ковровой дорожкой. Коридор был пуст. Бесчисленное количество массивных дверей создавало впечатление у впервые оказавшегося здесь человека, что он попал в какой-то научно-исследовательский институт или солидный банк. Мягкий свет скрытых за панелями светильников настраивал человека на доверие, стабильность и готовность безропотно следовать своей линии жизни.
Они долго и неторопливо шли по коридору. Наконец Натан открыл дверь, пропустив вперед себя Гали. Они оказались в небольшой, уютно обставленной приемной. За столом секретаря сидела седовласая дама с удивительно живыми глазами. Казалось, она ждала появления Гали. Дама встала и исчезла за массивной двойной дверью. Буквально через несколько секунд она вернулась и предложила Гали пройти в кабинет. Навстречу ей, положив телефонную трубку, встал грузный человек в хорошо сидящем на нем костюме. Про себя Гали оценила его как умного и хитрого игрока, любителя карточных игр, дорогого коньяка и дамского общества.
Гали для себя давно определила, что сочетание таких качеств, как интеллект и хитрость, в одном мужчине встречается довольно редко. Хитрые представители сильной половины человечества зачастую оказывались на поверку глупыми людьми, а умные, которых оказывалось 1 на 10 хитрецов, как правило, были бесхитростными, не могли ловчить, лгать, изворачиваться, комбинировать. Чаще всего они попадали в кабалу к хитрецам и тянули лямку и за себя, и за того парня. Гали почувствовала запах дорогих сигар, когда хозяин кабинета приблизился к ней. Он дольше, чем предполагают в таких случаях правила хорошего тона, рассматривал ее, наконец протянул руку и предложил сесть на диван. Сам он сел напротив и неторопливо начал:
— Госпожа Легаре, я один из руководителей израильской разведывательной службы. У меня есть дела, вы можете себе представить, и поважнее, чем беседовать с бывшей советской гражданкой, удачно вышедшей замуж и при помощи КГБ неплохо устроившейся в Париже. Я не стану скрывать, что мы о вас знаем гораздо больше, чем вы о нас. — Он неслышно рассмеялся. — Мы даже не станем спрашивать вас о том, получили ли вы какие-либо задания по Израилю. Это будет не по-джентльменски. — Он опять рассмеялся своей шутке. — Мы не хотим ставить вас в смешное положение. Ваши отношения с КГБ касаются только вас и этой организации, которую мы очень уважаем.
Мсье Легаре — бизнесмен достаточно известный, и не только во Франции. — «Они знают обо мне все», — подумала Гали, но все же постаралась успокоиться. — Он ненавидит фашизм, предан флагу Франции, и в нем течет еврейская кровь. Не знаю, говорил ли он вам подробно о своем прошлом… Но однажды он помог людям Визенталя в Австрии найти одного из высокопоставленных эсэсовцев, которого наша служба разыскивала со времен окончания Второй мировой войны. Правда, мсье Легаре и не догадывался, что помогает разведке Израиля, он помогал народу Израиля, а это гораздо значимее. Вы еще очень молоды, красивы, полны жизни и амбициозных планов. Вы энергичны и умны не по годам, у вас может быть большое будущее. Вы не похожи на тот тип женщин, которые после выхода замуж рожают детей и становятся, как говорят русские, «клушей». В вас, как я чувствую, слишком много энергии, которая достойна применения к более масштабным делам.
Мы ценим то, что Израиль — одна из первых стран, которую вы решили посетить после того, как обосновались в Париже. Вы, наверно, почувствовали зов предков. Когда вы ступали на камни, которые помнят поступь Давида, вы ощущали, что вы — часть Богом избранного народа. Будьте же достойны ваших предков и не запятнайте ваше имя, — он помедлил, — и имя мсье Легаре двуличием.
Гали вышла из кабинета как в тумане. Ей казалось, что все это происходит не с ней, что она видит какой-то сон. Сейчас она проснется, и все станет на свои места. Она вышла в приемную, где ее дожидался Натан. Видя ее растерянность, он предложил присесть и выпить чашку кофе. Гали отказалась, ей захотелось как можно скорее вернуться к себе в номер, закрыться и во всем разобраться, не торопясь и в деталях, как она умеет это делать. Натан усадил ее в автомобиль, довез до гостиницы, оставил свою визитку с телефонами и, ничего не говоря, исчез в массе машин, снующих по оживленной улице.
Ей захотелось позвонить Легаре и рассказать о случившемся. Но внутренний голос, которому она всегда доверяла в ответственные моменты, шептал ей: «Не торопись, сначала разберись во всем сама». Итак, Легаре имел, а может быть, и сейчас имеет контакты с израильской разведкой. Знает ли об этом КГБ? Может быть, не она, а эти ребята с Лубянки ведут игру, где она всего лишь пешка? Она умела думать за других участников взрослых игр. Гали представила Анатолия, который любил обсуждаемые на встречах ситуации изображать в виде рисунков на листах бумаги. Он вообще неплохо рисовал, поэтому участников комбинации набрасывал, точно улавливая особенности их фигур, затем начинал соединять их стрелками, потом появлялись еще какие-то условные обозначения, и в итоге на листе не оставалось свободного места. Как ни странно, к этому времени вся информация структурировалась, и наступала какая-то ясность. Что, если Анатолий нацелился на Легаре? А она — просто связующее звено? Анатолий всегда уходил от разговоров о Легаре, даже тогда, когда их начинала Гали, пытавшаяся понять хотя бы, почему это куратор не спрашивает о нем. Однажды Анатолий, видимо решив закрыть эту тему, сказал ей, глядя прямо в глаза: «Легаре — твоя опора на Западе, мы не хотим его впутывать в ситуации, в которых он «задымится», и ты окажешься без крыши над головой. Ведь он не дурак и понимает, что мимо КГБ в условиях «холодной войны» не проходит ни один советский человек, выезжающий за границу даже на неделю, а тем более на постоянное место жительства».
