Блондин поднялся из-за стола, подошел к Гали, подал ей стакан и стал неторопливо, оценивающе разглядывая Гали, отвинчивать крышку «Эвиана».

— Вы очень любезны, мсье…. Если бы ваши подчиненные были хоть на йоту похожи на своего начальника. — Гали вскинула свои по-кошачьи зеленые глаза на шефа таможни и медленно взяла у него из рук стакан с водой, на какое-то мгновение коснувшись пальцами его руки.

Это было как яркий разряд молнии с оглушительным раскатом грома. Через секунду шеф таможни оказался сверху Гали, которая молниеносно расстегнула его брюки. Поскольку летом трусики Гали считала лишней деталью, пульсирующее естество шеф-дуайена быстро оказалось там, куда его направила неотразимая соблазнительница. Искушенный бонвиван, любимец женщин Анри Кретьен и думать не мог, что «может быть так хорошо!».

— И будет еще не раз, — пообещала Гали, нежно помогая должностному лицу надеть форменную одежду. — Позвони мне завтра.

Шеф таможни лично вывел мадам Легаре на территорию Франции. За этот подвиг он получил статус официального любовника мадам.

А мадам почему-то вспомнила о своей давней юношеской клятве, которую дала себе, получив от жизни еще один, после Володи Кулябова, довольно ощутимый удар.

Гали увлеклась высоким, смуглолицым, голубоглазым Давидом, который был старше ее лет на пять. Независимый, умный, он — что очень важно для нее — обладал внутренней свободой. Это чувствовалось. И положение родителей здесь было ни при чем. Отец его работал в каком-то министерстве, ездил на служебной черной «Волге» с водителем. Мать — красавица грузинка — занимала видный пост в Союзе художников. Учился Давид в «Плешке» — Плехановском институте народного хозяйства. В его компании Галя оказалась благодаря подруге — Люси. Когда ей удавалось потанцевать с юношей, Гали — она не умела сдерживать себя — прижималась к нему всем телом и закрывала глаза. Иногда Давид устраивал пирушки в квартире старшего брата Георгия, который жил один в двухкомнатной квартире. К тридцати годам Георгий успел два раза съездить за границу (по протекции отца) и развестись с женой. Во время частых отъездов Георгия в командировки «хата» отдавалась в распоряжение Давида. Пирушки затягивались далеко за полночь, а то и до утра. Когда подвыпившие пары разбредались по кроватям и диванам, Гали умирала от ревности, когда Давид, не обращая на нее внимания, уводил в спальню свою очередную пассию. Гали готова была его просто убить. Она была самая юная в компании, поэтому к 11 часам вечера Гали выпроваживали домой. Правда, перед этим ей полагалось вымыть всю посуду, убрать мусор и навести относительный порядок. После чего она неизменно принимала душ.

Однажды, из-за шума льющейся воды, Гали не заметила, что кто-то наблюдает за ней. Георгий, вернувшийся на день раньше намеченного срока, открыл дверь своим ключом и увидел на вешалке кучу пальто и плащей. Услышав шум воды, Георгий осторожно приоткрыл дверь в ванную комнату. Красота Гали так возбудила грузина, что он, поспешно сбросив плащ, пиджак и стянув на ходу галстук, ворвался в ванную. Увидев незнакомого мужчину в майке, с полуспущенными брюками и вытаращенными глазами, Гали завизжала так, что зазвенели стекла. Прибежавшие на крик сибариты покатились со смеху и разошлись получать прерванное удовольствие. Гали, вытолкав Георгия, поспешно оделась и понеслась по лестнице вниз, не дожидаясь лифта. Всю дорогу домой ее трясло. Пришла в себя она только на следующий день.

Когда Гали стала понемногу забывать происшествие, неожиданно раздался телефонный звонок. Трубку снял кто-то из проходивших мимо жильцов коммуналки: «Галка, на провод!» Звонил Давид. Очень грустный.

— Ты знаешь, мне так надоели эти шумные компании. Давай сходим в «Ударник» — идет классный фильм. Ты знаешь — это рядом с моим домом. Потом посидим у меня, послушаем Дюка Элингтона. Вдвоем. Да, мой брат… просит передать тебе извинения: он не хотел тебя напугать… Просто ты очень красивая, и он не совладал с собой.

— А он что, будет?

— Нет-нет. Он вернется очень поздно, а скорее всего — вообще не вернется. Его друг защитил диссертацию, и они отмечают это событие в ресторане.

Господи, неужели ты услышал ее молитвы?

Сидя в темном зале, Гали едва следила за тем, что происходит на экране. Шел итальянский фильм «Утраченные грезы», в главной роли звезда шестидесятых годов сексуально-обворожительная Сильвана Пампанини.

Гали прижималась к плечу Давида, изредка бросая на него взгляд. В середине фильма, когда Сильвану соблазняют на заднем сиденье автомобиля, Давид положил руку на бедро Гали и стал ее нежно гладить. Она почувствовала, что голова закружилась, как от бокала шампанского…

Гали прижималась к плечу Давида, изредка бросая на него взгляд. В середине фильма, когда Сильвану соблазняют на заднем сиденье автомобиля, Давид обнял Гали, и его рука более уверенно заскользила по ее бедру. Гали казалось, что сейчас она потеряет сознание…

Дома Давид усадил Гали в ее любимое мягкое кресло, которое всегда было занято другой, приготовил кофе, включил музыку. Гали очутилась на вершине блаженства. Неужели это все происходит с нею? Может быть, она видит это во сне или в тех грезах, которые ее иногда посещали? Давид поставил пластинку и увлек Гали на паркет. Медленный слоуфокс, саксофон, большое красивое тело Давида рядом с ней. Она закрыла глаза. Все остальное было как во сне. Губы Давида, его руки, сжимающие ее грудь… Она отдавалась с радостью и надеждой. Ей хотелось его чувствовать внутри себя и отдаться без остатка. Давид отпивал шампанское и поил ее из губ в губы. Это было впервые и оказалось очень приятным.

Гали забылась легким сном. В комнате было темно. Она проснулась от навалившегося на нее тела. Но это был не Давид! Георгий!!! Из горла вырвался стон отчаяния. Вырваться не было никаких сил. Через несколько минут он, тяжело дыша, уткнулся лицом в подушку. Гали закрылась простыней и горько заплакала…

Зажегся свет. В дверях как ни в чем не бывало стоял Давид с очередной бутылкой шампанского в руках. Гали вскочила и бросилась с кулаками на предателя.

— Как ты мог? Ты все это подстроил! Какая же ты сволочь! Ненавижу!!!

Она вцепилась ему в лицо ногтями и расцарапала щеку до крови. Приподнявшийся на локте Георгий получил удар ногой. Гали бросилась к выходу.

…Утром она обнаружила, что сидит на скамейке, недалеко от своего дома. Тело болело. Еще гаже было на душе. Она не помнила, сколько часов просидела неподвижно. Тупая боль сидела в голове, как гвоздь. Отчаяние все глубже заполняло ее сознание. Как жить дальше?! Как вообще можно жить после этого?! Неожиданно Гали услышала внутри себя незнакомый женский голос:

— Успокойся и приди в себя. Когда-нибудь ты отомстишь тем, кто надругался над тобой. Но не сейчас. Сегодня ты получила жестокий урок. С сегодняшнего дня ты не будешь верить ни одному слову мужчины. Ты не будешь верить ни словам, ни клятвам, ни их поступкам. Ты переживешь боль души и тела. Ты закалишь себя. Ты станешь сильной, богатой и независимой. Ты никому не будешь верить, не будешь надеяться ни на кого. Ты добьешься всего сама, добьешься власти над мужчинами, и они будут покорно служить тебе! Впереди тебя ждут еще более сложные и трудные испытания. После каждого из них ты станешь еще сильнее и целеустремленнее.

Что ж, пока все идет по плану. Гали верна своей клятве. И теперь канал для контрабанды в Италию был открыт.

Но для мадам Легаре это все — мелочь, ерунда. Она ждет крупного масштабного дела, которое позволит ей по-настоящему развернуться. И которое принесет деньги. Ждет и — получает шанс.

В августе уже мало кто выдерживал зной парижских мостовых. Парижане брали отпуска и выезжали из города кто куда, в зависимости от материальных возможностей. Гали тем летом отдыхала в Ницце, и как всегда в отеле «Palace Meterlink», совмещая приятное с полезным. В Монте-Карло проводилась очередная выставка-продажа ювелирных изделий и антиквариата во вместительных залах легендарного «Hotel de Paris». Гали всегда там удавалось удачно что-нибудь продать. Удачно что-нибудь купить там было практически невозможно: цены назначались не просто завышенные, а запредельные, с расчетом на сверхбогатую публику. Поэтому основное удовольствие Гали получала от общения и обмена информацией с приехавшими со всего мира антикварами, ювелирами, знатоками живописи, старыми и начинающими коллекционерами. Последние представляли для нее особый интерес, поскольку именно им она умудрялась продать то, что считала для себя неинтересным и бесполезным. На выставке она зачастую завязывала интересные и ценные знакомства, многие из которых имели неожиданные продолжения.