Открывая дверь, Мишель виноватым тоном стал извиняться за неубранную квартиру, в которой царил хаос из-за болезни приходящей домработницы. В гостиной царил богемный беспорядок, присущий творческим людям, в особенности если они были холостяками. Гали поразилась, увидев в комнате массу книг, журналов, газетных подборок и вырезок. Книги и журналы были везде: в шкафах, где им и положено быть, на столе, на тумбочках, на диване, на креслах и, конечно, на полу. Всем этим, видимо, часто пользовались, перекладывая с места на место. На них не было пыли, и внутри пестрели цветные закладки. Гали озадаченно стояла посреди комнаты в поисках места, чтобы присесть. Мишель быстро сгреб книги и журналы с дивана и водрузил их на стоящее рядом кресло, на котором уже лежала стопа газет.

— Что-нибудь перекусить? — с надеждой на отказ в голосе спросил Мишель.

— Если только что-нибудь выпить, — понимающе ответила Гали.

Мишель облегченно двинулся в кухню по направлению к холодильнику. Очевидно, кроме выпивки, там не было ничего.

Через три минуты на полу возле дивана стояла охлажденная бутылка шампанского, которое не следует называть французским, так как это чистой воды тавтология. Шампанское может отличаться только маркой и годом выдержки. Однако шампанское долго нельзя хранить — иначе оно быстро теряет свои качества. Одной из самых престижных марок помимо Моэ, Дом Периньон[13] и Вьев Клико является Болинджер, особенно если подобран год солнечного лета во Франции.

Шампанское — это всегда сухое вино, обозначаемое словом «брют». Когда пьешь этот дар богов маленькими экономными глотками из широких и плоских хрустальных бокалов, напиток должен «царапать» язык и нёбо, как будто по ним легонько проводят мелкозернистой наждачной бумагой. Все остальные домашние и иностранные шипучие напитки — сухие, полусладкие, сладкие и полусухие — являются просто шипучками, не имеющими ничего общего с восхитительным вином из провинции Шампань. Обо всем этом Гали узнала от Мишеля за прекрасной бутылкой Болинджера, которая на глазах таяла, поднимая градус желания Мишеля и уменьшая степень сопротивляемости Гали.

Мишель оказался неплохим любовником, эдаким «затейником» в постели, лишенным каких-либо сексуальных «табу». Он очень старался, и было видно, что в этот вечер он поставил цель оставить о себе неизгладимое впечатление. Это было Гали хорошо знакомо. Как правило, такой тип поведения характерен для неуверенных в себе мужчин, которые хотят доказать всему миру обратное. Зачастую на время им это удается. Но не с Гали.

Тем не менее, довольная и удовлетворенная, Гали встала с дивана и, грациозно ступая между стопками книг и журналов, забавно изображая циркового канатоходца, направилась в ванную. Ванная ее поразила огромным набором различной мужской косметики, что только подтверждало теорию Гали о характерах и привычках некоторой части мужчин, к которой она уже причислила Мишеля. Рассматривая различные замысловатые баночки с мужскими кремами, флаконы с дезодорантом и туалетной водой самых причудливых форм, она заметила также женские духи «Шанель» № 5, известные уже столетие на Западе и только входившие в моду в Москве. Гали, приняв душ, намазала себе ушко и, вернувшись на диван, подставила его Мишелю, который тотчас же среагировал на этот свежий аромат. Гали вопросительно взглянула на него.

— Привязан к этому запаху? — с шутливым вызовом спросила она.

— Уже нет… Скорее к его новому носителю. Правда, я думаю, что тебе больше пойдет что-нибудь терпкое и современное. Все-таки «Шанель» — это духи для более… взрослой женщины. — Гали почувствовала, что он хотел сказать «зрелой», но вовремя осекся. — Ну этим я непременно займусь и подберу запах, который ты будешь с удовольствием носить…

— Носить запах? — удивленно спросила Гали. — Это что-то новое.

— Да-да, именно носить. Так выражаются во Франции. Так это звучит и на английском языке. Запах носят, его меняют и надевают, как новое платье. Он чрезвычайно индивидуален. Женщине нужно немало перебрать различных духов, чтобы найти свой запах. Одни духи хороши для брюнеток, другие подходят только блондинкам. Возраст и комплекция женщины тоже требует различных их оттенков. Знаешь ли ты, что основные сексуальные рецепторы у мужчины, помимо зрительного восприятия, которое зачастую обманчиво, — это обоняние? При этом аромат духов, смешанный с индивидуальным запахом женщины, действует на подкорку и диктует мужчине его отношение к ней как к конкретному сексуальному объекту. Да так, что он это даже не осознает…

Гали засмеялась и тут же, посерьезнев, сказала:

— Милый Мими, — так Гали спонтанно окрестила Мишеля, — ты, я вижу, большой специалист в самых различных областях, включая «женский вопрос». Ты много знаешь, интересно рассказываешь, и в отличие от почти всех наших соотечественников тебе хорошо известна жизнь здесь и на Западе. Я с удовольствием буду слушать тебя и следовать твоим советам, если ты мне их будешь давать.

— Отлично. Ты ведь прекрасно говоришь по-французски — возьми «Еllе», «Harpous Bazar». А потом решим, как тебя одеть.

Потом Мишель специально принес несколько журналов-каталогов, которые получали западные дипломаты в Москве, чтобы заказывать для себя кое-какие вещи с внушительными дипломатическими скидками. Мишель взял эти каталоги у своего приятеля в посольстве Франции, сам он одевался отлично, но, как и все журналисты, демократично и просто. Гали провела волшебный вечер с Мишелем, выбирая для себя зимние вещи. Что еще могло так увлечь и захватить молодую женщину в стране тотального дефицита на красивую и модную одежду? Мишель тактично, но твердо высказывал свои соображения.

— Нет, это не твой цвет. Никакого фиолетового и бордо.

— Мишель, — ныла Гали, — почему я должна отказаться от этой юбки?

— Гали, запомни две вещи. Во-первых, как говорил Оскар Уайльд: «Когда на женщине почти нет одежды — это признак отчаяния». Во-вторых, у женщины, да и у мужчины тоже, должен быть стиль. Если ты, разумеется, хочешь быть Женщиной. Понимаешь, что я имею в виду?

Гали понимала и ценила советы любовника.

Мишель обладал изысканным вкусом, знал западную моду и воспитал в Гали любовь к неброским, но стильным классическим туалетам от дорогих парижских домов. Мишель также подобрал ей косметику и отыскал именно те ароматы, которые стали ее hall mark[14] на долгие годы.

Мужчины закончили лепить из нее Женщину к английскому совершеннолетию. Когда Гали исполнился двадцать один год, она прекрасно владела искусством обольщения — сексуальным и интеллектуальным.

Стильная, великолепно одетая красавица, лишенная каких-либо принципов. Хотя один принцип, точнее, девиз у Гали имелся: «Главное качество денег — это их количество». Вряд ли в ту пору она знала, что это слова Талейрана.

Она ложилась в постель с любым или почти с любым мужчиной, у которого имелись Деньги. Она поднялась до уровня валютных «жриц любви» (по иронии судьбы, этот титул бескорыстных храмовых служительниц великой силе Плодородия люди присвоили ударницам Венеры Коммерческой). Она ненавидела мужчин и любила испытывать на них свою власть.

Мужчинам она обязана тем, что живет в Париже. Мужчина вправе обязать ее спать с таким, как Люсьен. «Ты сама выбрала дорогу, моя милая», — вздохнула Гали и позвонила консьержке — пусть забирает пожитки Люсьена. Но ее мятежную душу волновали не только мужчины. Иногда у нее возникали иные желания.

В детстве тайным развлечением сестричек Бережковских была игра «в святого Августина». Книги — в доме имелась скромная, но прекрасно подобранная библиотека — Софья Григорьевна от девочек не прятала, но одна вещь постоянно находилась под замком. В те дни, когда мать после школы отправлялась на уроки (а значит, будет дома к вечеру), Галя доставала из комода ключ и отпирала заветный ящик письменного стола. На диван водружался огромный альбом репродукций старинных немецких гравюр. Каждый плотный слегка пожелтевший лист оберегала тончайшая папиросная бумага, и девочки старались как можно бережнее обращаться с запретной книгой. Открывалась заветная страница — «Искушение святого Августина». Кто такой Августин и что значит «искушение», Галя и Изольда не знали, однако их завораживали обнаженные тела мужчин и женщин, переплетающиеся в замысловатых позах. От картинки исходила какая-то завораживающая бесовская сила, которая мгновенно захватывала детей, и через несколько минут в комнате начиналась самая настоящая вакханалия. Девочки прыгали и извивались, исполняя неведомый танец, а потом набрасывались друг на друга, подражая изображениям на картинке. Женщиной всегда оказывалась Изольда. Ее пугала неистовая, часто агрессивная страсть, с которой Галя тискала тело младшей сестры. Старшая получала от происходящего явное наслаждение и не скрывала удовлетворения, когда напуганная безудержными ласками-терзаниями младшая просила пощады.