— И надели на тебя намордник.

— Намордник и сбрую, — с отвращением проговорил мантикор. — Я уже начал задумываться над тем, зачем я вообще живу, но тут явился ты и развлек меня.

— Рад слышать, что мне есть ради чего жить, — буркнул Мэт.

Итак, значит, империя была мертва уже пару столетий до того, как Гардишан вышел походом из Галлии, чтобы снова объединить всю Европу и уничтожить колдунов или хотя бы оттеснить их настолько, чтобы они перестали чинить вред. Видимо, затем колдуны просочились в новую империю. Мэт почти воочию видел деяния их рук в войне между галлами и германцами, между галлами и ибирийцами. Его очень интересовало, что происходило за кулисами во время драматических эпизодов борьбы Добра и Зла. Что ж, может быть, когда-нибудь ему удастся провести такое исследование. Конечно, он пока не получил степени доктора философии — вот и тема для диссертации!

— Послушай, все вроде стихло, — сонно пробормотал Мэт. — Но ты вряд ли согласишься постеречь меня, если я немного сосну?

Манни пожал плечами:

— Это как раз можно. Ты мне в последние дни сколько напокупал овечек и быков. Они, правда, не такие вкусненькие, как...

— Нет, если ты проголодался, я могу тебе еще купить, — поторопился заверить мантикора Мэт.

— Не бойся, не трону, — пообещал Манни, но между тем обвел округу голодными глазами. — Спи, ни о чем не волнуйся.

Мантикор отвернулся, но не слишком торопливо. Мэт успел расслышать, как он пробормотал что-то насчет отвратительного вкуса людей.

Что ж, если он не мог доверять мантикору, он мог довериться хотя бы заклинанию дедушки Паскаля. Мэт лег на бок, положил руку под голову и даже не успел удивиться тому, как быстро уснул.

Он проснулся. Учитывая обстоятельства, это можно было считать достижением.

Он проснулся и внимательно огляделся по сторонам. Мантикор, свернувшись клубком, словно кот, лежал рядом. Его хвост со скорпионьим жалом зарылся в густую шерсть. Даже если Манни спал, он все равно мог заставить потенциальных убийц хорошенько подумать, прежде чем напасть на Мэта.

Мэт приподнялся, собираясь сесть...

Кончик хвоста с жалом навис над ним. Мэт окоченел.

Манни приоткрыл сонные глаза.

— Кто тут шевелится?

Мэт и приподнялся-то всего дюймов на восемнадцать, и притом тихо.

— А ты чутко спишь!

— Сплю я крепко, но просыпаюсь быстро. Так это, стало быть, ты пошевелился?

— Я, — кивнул Мэт и сглотнул комок, подступивший к горлу. — Вот подумал, не пора ли вставать.

— Ну и вставай, раз решил. Когда ты не спишь, ты сам можешь за себя постоять, если на дамочек своего роду-племени заглядываться не будешь.

— Это было не то, о чем ты думаешь.

— Нет, то. Потому что я думаю, она к тебе приставала, а ты пытался отказаться. И признаться, я этих ваших штучек не понимаю.

— Это называется «порядочность».

— Вот-вот, — зевнул мантикор. — Сказал же: не понимаю.

«Вот он, мантикор, во всей своей красе», — думал Мэт, направляясь к небольшому ручейку. Не то чтобы он сильно отличался от других представителей семейства кошачьих. Просто дело в том, что у него было человеческое лицо, вот Мэт и ждал от него каких-то человеческих проявлений — ну совести, например. Нет, надо забыть об этих иллюзиях. При таком наборе зубов...

Видимо, мантикор был не единственным, кому тут не хватало понимания происходящего. Со всех сторон Мэт слышал всхлипывания. Кое-кто из девушек плакал рядом со своими храпящими мужиками, другие сидели в одиночестве.

Нет, не все, их было меньше четверти — но все равно очень много. Сердце у Мэта сжалось от сострадания, но вмешиваться он не стал.

Найдя небольшую рощицу, он счел ее вполне подходящей для отправления утренних потребностей, потом вышел к ручью, где умылся и побрился с помощью своего кинжала. Он уже было повернулся, но тут затрещали ветки, и прямо перед Мэтом повисла на веревке девушка...

Мэт бросился в ней, на ходу выхватил меч и успел перерубить веревку, прежде чем девушка задохнулась.

С воплем гнева и отчаяния девушка упала на землю, покатилась, встала на колени и зарыдала.

Мэт убрал меч в ножны и нерешительно пошел к ней, гадая, что делать и что ей сказать. Что делать — это было более или менее ясно: нужно девушку утешить, но, что при этом сказать, вот вопрос.

Девушка эту проблему решила за него. Стоило Мэту опуститься рядом с ней на колени, как она вскричала:

— Поди прочь! Мало мне позора, так еще ты должен на этот позор глазеть? Убирайся!

— Никакого позора не вижу, — решительно заявил Мэт. — Вижу только красивую девушку, которой бы жить да жить, но она почему то решила уйти из жизни.

— Почему-то! — рыдая, повторила девушка и устремила на Мэта гневный взор. — Да что ты знаешь-то про меня! Когда невинность теряет мужчина, он этим только похваляется! А для женщины это всегда позор, даже если ее возлюбленный будет верен ей всю жизнь... А если не будет... — Личико девушки сморщилось, и слезы хлынули из глаз с новой силой.

Мэт протянул к ней руки, но она, сгорбившись, отвернулась — воплощенное несчастье.

— Бесе! — послышался голос другой девушки, сопровождаемый треском сучьев и шелестом травы. — Бесе! Куда ты подевалась?

В голосе звучало волнение и даже, пожалуй, страх.

— Сюда! — позвал Мэт и спросил: — Тебя зовут Бесе?

Ответом ему были рыдания.

Треск утих, и вторая девушка, раздвинув ветки, в страхе уставилась на Мэта и Бесе.

— Что ты ей сделал?

— Только лишь не дал повеситься. — Мэт поднялся с колен и пошел навстречу девушке. — Меня она слушать не желает. Попробуй ты ее успокоить.

Девушка, показавшаяся Мэту постарше подружки, проводила его взглядом и бросила:

— Ты для нее слишком стар.

— Знаю, — ответил Мэт через плечо. — Но вот кто-то другой оказался не слишком стар.

И Мэт пошел своей дорогой, борясь с искушением оглянуться. Между тем до его слуха донеслось какое-то успокаивающее бормотание, а потом — душераздирающий крик, с которым Бесе бросилась в объятия подруги.

Мэт надеялся, что ему не суждено узнать окончания этой истории. Может быть, девушка проснулась и обнаружила, что ее соблазнитель исчез? Или он смылся к другой, когда Бесе еще не спала? А может, что и похуже? Нет, как бы то ни было, Мэту совсем не хотелось узнавать подробности и не хотелось встречаться с виновником страданий Бесе.

По пути к Манни Мэт видел, как просыпаются люди, как они садятся и обхватывают руками головы и стонут или рыдают так, как рыдала Бесе. Правда, кое-где попадались парочки, глядевшие друг на дружку влюбленными глазами, но таких было очень и очень мало.

— Я привел судью! Пойдешь и присягнешь, как мужчина, а не то покатишься ко всем чертям!

Мэт посмотрел в ту сторону, откуда донесся этот сердитый голос. Несколько мужчин с суровыми лицами окружили взъерошенную парочку подростков, причем на парня были угрожающе наставлены вилы.

— Но я не хочу жениться! — крикнул парень, а девушка глянула на него сначала презрительно, а потом ее личико исказилось настоящей болью.

— Раньше нужно было думать, до того, как ты ее под себя подмял! — грозно буркнул седоватый мужчина. — Но ты это сделал, так что теперь или женишься на ней, или умрешь!

— Перед судьей? — взвыл парнишка.

— Да, передо мной, — заявил вышедший вперед сквайр в мантии судьи.

— И я подтвержу, что все было по справедливости! Встань передо мной и принеси супружескую клятву или умрешь с моего благословения!

— Женишься, вернетесь в деревню и заживете как положено мужу и жене, — буркнул угрюмый мужчина.

— Но я не хочу домой! — прокричала девушка. — Я хочу в Венарру!

— Ты туда попадешь, только если твой ухажер пойдет вперед тебя и сыщет там работу, чтобы вы оба могли прокормиться! А ты что, думала, тебе в Венарре будет лучше, чем дома? Ты тоже принесешь супружескую клятву, или мы твоего дружка поджарим, как свинью!