— Но победа Бриона и будет победой Господа нашего, — возразил разбойник. — Иначе не может думать никто, если знает хотя бы о половине того, что успели натворить королевские солдаты и друиды. — Он повернулся и поднял руку над головой. — За Бога и Бриона!

Каким-то образом этот девиз полетел впереди войска. К концу дня каждая горстка людей на любом скрещении дорог приветствовала войско выкриками:

— За Бога, Бриона и Бретанглию!

И все же кое-что из того, о чем рассказал атаман разбойников, не могло не тревожить Мэта. Это были слова о том, что каждый, кто знал хотя бы половину о деяниях Ниобита и его приспешников, разобрался бы в том, кто они такие на самом деле. Мэт гадал, как далеко зашли дела в стране, и чувствовал, что не жаждет узнать ответ.

Однако ему суждено таки было узнать об этом, поскольку путь войска в скором времени пролег мимо монастыря. Завидев Бриона и его соратников, монахи высыпали из ворот, чтобы радостно приветствовать короля. Мэт очень надеялся на то, что лазутчики Джона не прознают про это и не спалят аббатство. Но вдруг Мэт разглядел среди монахов мужчину и женщину средних лет. Они махали руками и радостно кричали вместе со всеми, но на них не было монашеских облачений, и вообще одежда их была потрепана. Мэт радостно воскликнул и бросился к этим людям. Подбежав, он крепко обнял обоих.

— Стойте! — крикнул Брион, и войско замедлило шаг и остановилось.

Розамунда внимательно смотрела на пожилую чету, а мужчина и женщина смеялись, обнимали Мэта и плакали от счастья.

— Лорд маг, — осторожно спросила Розамунда. — Вам знакомы эти люди?

— Со дня моего рождения, ваше высочество! — отозвался Мэт, обернулся и широким жестом указал на тех, с кем только что обнимался. — Вы ведь не забыли моих родителей. Это мои мать и отец, проф... прошу прощения — лорд и леди Мэнтрелл!

Химена и Рамон поклонились Розамунде.

— Простите, — смутилась та. — А я вас не узнала. Но почему вы одеты как крестьяне?

— Чтобы услышать жалобы крестьян, ваше высочество, — ответила ей Химена, обернулась и воскликнула:

— Ваше величество!

— Я должен несказанно поблагодарить вас за то, что вы родили на свет этого человека и так славно воспитали его, — отвечал Брион. — Если бы не он, я бы по сей день спал колдовским сном в Эрине, а самый прекрасный алмаз на свете был бы потерян для меня. — Он сжал руку Розамунды. — Вы пойдете с нами?

В тот вечер, когда разбивали лагерь, Мэт развел для родителей отдельный костер и за ужином порасспрашивал их о том, что его интересовало.

— Это было просто ужасно, — призналась его мать. — Где могли, мы сражались, но эта зараза распространяется подобно лесному пожару.

— Мнимые друиды нашептывают людям то, что тем хочется услышать, — пояснил Рамон. — Говорят, что можно творить что угодно, не заботясь о последствиях.

— Но последствия не заставляют себя ждать, — заключил Мэт.

— Верно, — кивнула Химена. — Но к тому времени, как о себе дают знать последствия, друиды уже успевают полностью захватить власть над людьми, и на их стороне уже стоят ученики, на самом деле являющиеся законченными садистами, испытывающими истинное наслаждение от страданий приносимых в жертву людей.

Мэт с трудом слушал все это.

— Насколько ужасны их жертвоприношения?

— Они жутки, — отозвался его отец. — Эти палачи применяют все пытки, которым подвергали свои жертвы друиды древности. Например, изготавливают гигантские статуи, внутрь которых помещают живых людей. Статуя движется, а потом ее сжигают, и человек внутри сгорает заживо.

— Но они придумали и другие отвратительные ритуалы, которые и не снились настоящим друидам, — поежившись, добавила Химена. — Я видела только начало... и, не в силах смотреть, отворачивалась и произносила собственные заклинания, чтобы вся эта злоба обрушилась на жрецов.

— А я смотрел, что происходит, пока она произносила заклинания, — признался Рамон. — Я все видел и очень надеюсь, что когда-нибудь сумею об этом забыть.

Мэту стало страшно.

— Вам нужно было как можно скорее отправиться домой, в Меровенс, как только вы поняли, что не сможете остановить их!

— Мы не могли уйти, — покачала головой Химена. — Разве мы могли уйти, когда стольких людей все же могли избавить от страданий?

— Да вы с ума сошли! — закричал Мэт. — Любой из этих колдунов мог бы определить, кто срывает их ритуалы собственной магией!

— А, вот ты о чем, — улыбнулся Рамон. — Ну, в этом нам, можно считать, повезло.

— To есть? Вы сами не уверены в том, повезло вам или нет?

— Скажем так: и да, и нет, — ответила Химена. — Понимаешь... Через несколько дней после того, как мы попрощались с тобой, мы устраивались на ночевку в придорожном лесу. Рамон пошел поохотиться, чтобы добыть какой-нибудь дичи на ужин, я собирала хворост для костра, а когда мы вернулись на полянку, оказалось, что костер уже горит.

— Меня терзают смутные подозрения, — проворчал Мэт.

— И нас они тоже истерзали, — заверил его отец. — Но мы решили, что враг не стал бы преподносить нам таких подарков. В общем; мы приготовил ужин, начали есть, и тут появился незнакомец в куртке и меховых штанах. Спросил, нельзя ли ему к нам присоединиться.

— Мы пригласили его поужинать с нами, — добавила Химена.

Мэт застонал.

— Значит, он рассказал нам чистую правду, — негромко проговорил Рамон.

— Если ты подумал о том же самом, о чем и я, то да, — буркнул Мэт.

— Он сказал, что запомнил нас со времени нашей встречи с тобой у монастыря, — продолжала рассказ Химена. — И сказал, что следовал за нашими аурами, покуда не разыскал нас.

— Он сказал, что по нашим аурам определил, что мы принадлежим к твоему семейству, — сказал Рамон. — Ты не знаешь, что он имел в виду?

— Во всяком случае, не врожденную способность анализировать ДНК, — проворчал Мэт. — Он вам сказал, как его зовут.

— Нет, — покачала головой Химена. — Он только сказал. «Зовите меня, как пожелаете».

Мэт снова застонал.

— И как же вы его стали звать?

— Они назвали меня «Как пожелаете»! — прозвучал возмущенный басок. Мэт, сидевший по-турецки, подпрыгнул, не выпрямляя ног — то есть, вернее, конечно, будет сказать, что он проделал такой трюк мысленно. Когда его внутренний мир пришел в согласие с миром окружающим, он медленно повернулся влево и увидел улыбающуюся физиономию существа, одетого в куртку с поднятым капюшоном.

— Меховые штаны? — мстительно проговорил Мэт.

— Они быстро догадались, — успокоил его Бохи.

— Значит, это хорошо, что мы не дали ему никакого имени? — спросил Рамон.

— Еще как хорошо, — заверил его Мэт. — В отличие от вас я такую глупость совершил, и это сработало, как чары, вследствие которых он намертво привязался ко мне и отвязался только тогда, когда я уплыл по морю в Эрин.

— Угу, — сверкнул зубами в темноте Бохи. — Но теперь ты вернулся, ну и я тоже.

— Теперь я понимаю, почему Эрин зовут страной удачи, — вздохнул Мэт.

— Думаешь, название насмешливое? — сдвинул брови его отец. — Из-за чего же оно дано? Из-за местного авитаминоза, связанного с чрезмерным употреблением картофеля? Из-за британских вторжений?

— Извините, я не уточнил, о какой удаче речь, — сказал Мэт и хмуро воззрился на Бохи. — Но, насколько я понимаю, ты предпочел не мучить моих родителей, а спасать их жизнь.

— Того лучше, — ухмыльнулся бохан. — Они водили меня в такие местечки, где грех было не покуражиться!

— Нечего и дивиться тому, что колдуны не понимали, кто срывал их жестокие ритуалы, — с невольной улыбкой кивнул Мэт. — Может быть, мне стоит поблагодарить тебя, Бохи.

— Не надо, не за что, — поспешно протараторил Бохи. Мэт сразу почувствовал себя намного увереннее. Он вспомнил поверье, гласившее, что если кто-то поблагодарит услужливого фейри, так тот сразу и исчезнет, и более того — никогда не вернется обратно. Не сказать, конечно, чтобы Бохи всегда был так уж услужлив, но попытаться все же можно было — потом. Пока же у Мэта было такое чувство, что проказливый хобгоблин ему еще может пригодиться.