— Избавимся. Ты снова забываешь, кто мы такие и что за нами стоит.

— Но стоит вспомнить еще об одном, едва ли не самом тревожном осложнении: повреждение сети магических потоков. Напомню, за последние дни было несколько серьезных эпизодов.

— И снова, почему не предположить, что всему виной Гэт Тампур?

— Потому что нам такое не по силам. Это за пределом возможностей, которыми мы располагаем, и нет никаких оснований считать, что они нас обогнали.

— В таком случае, в чем причина?

— Имеются две возможности, и обе вызывают у меня беспокойство. Первая — что существует некая неизвестная, непредвиденная сила, способная губительно воздействовать на магический поток. В некотором отношении это, может быть, худший вариант, поскольку подразумевает что-то, являющееся для нас полной неожиданностью.

— И вторая возможность?

— Боюсь, не исключено, что Кэлдасон начал осознавать свои способности.

— Значит, гром наконец грянул. Эта проклятая ситуация уже слишком давно — настоящее бельмо у нас на глазу. Однако почему он пробудился для восприятия себя именно сейчас? Почему не раньше?

— Кто знает? Важна не причина, а тот факт, что это произошло.

— Ну, во всяком случае, в полной мере осознать свои потенциальные возможности он еще не успел, иначе мы уже были бы в курсе.

— Наверное, но он, по-видимому, прогрессирует. Как любой человек, осваивающий новый навык.

— При всем моем уважении к тебе, Фелдерт, я вижу здесь всего лишь несколько не связанных между собой событий. Головорезы безобразничают на улицах, но это имело место всегда; военный вождь-варвар, последний в длинной веренице мимолетных царьков, и аномалия в сети магических потоков, что тоже, в общем, имеет свои прецеденты. Ничто из всего этого само по себе не представляет для нас угрозы. Повторяю: помни, кто мы такие.

— Возьми! — Фелдерт сорвал красную розу и протянул ее брату. — Нас ждет та же участь — если ты ошибаешься.

Рилан взял цветок и глубоко вдохнул тонкий аромат.

Однако стоило ему мгновение спустя перешагнуть невидимый барьер, как роза почернела и рассыпалась в прах.

Постоянное мерцание магии, исходящее от любой густонаселенной местности, как правило, оказывается сильнее ночной тьмы. Однако в этот вечер оно казалось не таким ярким, как обычно. Возможно, потому, что по случаю холодной погоды на улицах было меньше народу. К тому же дом, на крыше которого сидели Кэлдасон и Серра, находился на краю Валдарра, далеко от вечно бурлящего центра. По всем этим причинам им выпала редкая удача видеть звезды.

— А что твой народ думает о них? — спросила Серра.

— В Квалоче существует несколько версий того, как были созданы звезды.

— Нет какой-то одной, самой распространенной?

— Нет. Квалочианская религия и мифы не вырезаны в камне, как это принято в большинстве других стран. Поэтому существуют различные версии наших легенд.

— И какая из них нравится тебе больше?

— О звездах? Легенда связана с именем Джахона Алпсира. Слышала о нем? — Серра покачала головой. — Он один из квалочианских богов-героев, которые владычествовали еще до рождения мира. В те времена на небе имелись только солнце и луна, поскольку боги считали, что нет нужды в других светилах. И вообще они были слишком заняты, так как вели войну с равной по силе расой демонов. Наградой в этой борьбе должна была стать судьба человеческого рода, иначе говоря, квалочианцев, так утверждает миф. Демоны хотели уничтожить тех немногочисленных мужчин и женщин, которых создали боги; они опасались, что эти новые создания слишком размножатся и станут угрожать их могуществу.

— И что же произошло?

— Ну, на самом деле много чего… Однако кульминация истории наступила, когда Джахон лицом к лицу встретился с лордом всех демонов Паваллом. Их дуэль происходила в небе, что для Джахона было не очень удачно, потому что Павалл, как ночной демон, мог укрываться во мраке и оттуда наносить удары. Тогда Джахон с помощью меча, сделанного, между прочим, изо льда, проткнул дыры в черной вуали, окутывавшей мир. Сквозь эти дыры снаружи проник свет, освещая Павалла, и Джахон убил его. Джахон не стал заделывать дыры, чтобы никакой другой демон не смог укрыться во тьме.

— Замечательная история, хотя и несколько воинственная.

— Да, но это характерно для квалочианцев. Сейчас ее рассказывают редко и всегда — с иронией.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, судя по тому, как теперь идут дела, получается, что победил все-таки Павалл.

— Юмор висельника.

— Не осуждай их. Что за этим стоит? Смейся — чтобы не плакать.

— Это верно не только применительно к квалочианцам, Рит. Хотя в последнее время поводов для смеха мало. Однако давай не будем снова углубляться в историю с Кинзелом. От этого становится совсем грустно.

— Ты выглядела немного подавленной, когда мы уходили с холма. Таналвах что-то сказала?

— Да, но не по поводу Кинзела. Она заговорила об Этни.

— Неужели твоя подруга оказалась столь немилосердной и напомнила тебе о…

— Вообще-то для меня это запретная тема, — призналась Серра, — но иногда воспоминания неожиданно всплывают, например, как тогда в храме. Обычно я справляюсь с ситуацией, хотя нет никакой уверенности, что так будет всегда. Я постоянно прикладываю огромные усилия, чтобы не думать о дочери, а тут Тан взяла и заговорила о ней.

— Признаюсь, есть одна вещь, которая вызывает мое любопытство, — осторожно подбирая слова, начал Кэлдасон. — Это не совсем о твоей дочери, хотя…

— Спрашивай. Если будет слишком больно, я скажу.

— Отец Этни.

— А-а… Так, легкое, поверхностное ранение.

— Можешь послать меня, сказав, что это не мое дело.

— Ничего, все нормально. Собственно, тут и рассказывать особенно нечего. Он был… вроде меня. Ну, отчасти; в основном нет. В смысле, общее между нами было то, что мы занимались одним и тем же делом, только он служил в армии. Обладал изрядным честолюбием и быстро поднимался по служебной лестнице. Принимал участие во многих походах, хорошо зарекомендовал себя. А потом сделал глупость — ввязался в драку в таверне и получил удар ножом. Нет, он не погиб. Сбежал с целительницей, которая лечила его. Она была даже старше меня, но не намного. Этни было лет пять-шесть, когда это произошло. А что касается дочери… Ребенок мешал ему — по крайней мере, так он говорил.

— Прошу прощения.

— Нет нужды извиняться. Я была слишком молода, и устремления у нас были слишком разные. Потребовалось совсем немного времени, чтобы понять — без него мне лучше. Хотя я часто задавалась вопросом, а не сложилась бы судьба Этни иначе, если бы рядом был отец?

— Может, не следовало затевать подобный разговор. Тебе, наверно, тяжело вспоминать.

— Нисколько. Наоборот — расскажешь, и вроде легче, это я уже давно поняла. — Лицо Серры прояснилось. — Давай договоримся. Начиная с этого момента мы можем расспрашивать друг друга о чем угодно. И если кто-то из нас не захочет поддерживать разговор, то прямо так и скажет. Тогда не придется ходить вокруг да около.

— Ладно.

— Хорошо. Теперь о доставке золота.

— Я же сказал, что возьмусь за это.

— Это самая ценная услуга, какую ты в данный момент можешь оказать Сопротивлению, Рит. Кроме того, по-моему, и для тебя самого было бы лучше на время покинуть Беальфу.

— Почему?

— Только не смотри на меня так. Знаю, ты можешь позаботиться о себе, и все же кое-что беспокоит меня. Во-первых, помнишь, как мы нашли папку с твоими документами, когда поджигали архив? Папку с вырванными страницами? Как капитан особого подразделения Службы внешней безопасности, скажу тебе вот что: такие вещи никогда не происходят без указания сверху. Тобой интересуется кто-то очень могущественный; и он не хотел, чтобы содержимое этой папки стало доступно другим. И в первую очередь тебе.

— Должен признаться, меня и самого та история поставила в тупик. Что еще?

— Мелд. Не знаю, связано ли одно с другим, но складывается впечатление, будто ты привлек чье-то нездоровое внимание.