Я знала, что к тому времени, как пройду четырнадцать кварталов до 1247 Ла Ру, я покроюсь потом, но не хотела рисковать. На случай если в зеркале будет холодно, я натянула несколько слоев одежды. На случай если будет темно, я надела МакОреол. На случай если я пробуду там некоторое время, пока до нас доберется Бэрронс, или на случай если моим родителям понадобится еда, я набила свой рюкзак протеиновыми батончиками, водой, баночками с мясом Невидимых и кучей других вещей, которые мы с Бэрронсом поочередно туда паковали. На случай если Гроссмейстер потребует показать три камня, я несла их в черном мешочке со слегка светящимися защитными рунами.

На плече висел автомат, под мышкой было копье. Я не думала, что мне понадобится большая часть моего багажа, но не собиралась выходить куда-либо без полной экипировки, пока последний Фейри не исчезнет с лица земли. В десятый раз за последние два дня я пожалела, что на моем языке нет имени В'лейна, и задумалась о том, куда он пропал и что с ним случилось.

Телефон был у меня в руке, я готова была сделать фотографию и тут же переслать ее, чтобы Бэрронс увидел то место, куда Гроссмейстер хочет провести меня с помощью зеркала. Я посмотрела на телефон. Кое-что беспокоило меня с того самого момента, как Бэрронс изложил мне свой план. Какая-то ускользающая несообразность постоянно крутилась на границе сознания. Факт, который не согласовывался с другими.

— Насколько я поняла работу зеркал, все они показывают место назначения. И ты ждешь, что Гроссмейстер тоже мне его покажет. Так почему твое зеркало показывает дорожку, вьющуюся через что-то вроде кладбища с демонами? Это же не место, в которое оно ведет.

Бэрронс ничего не сказал.

— Ты связал вместе несколько зеркал, ведь так? — Я нахмурилась. — Что, если Гроссмейстер сделает то же самое? Что, если он тоже укажет неверное направление?

— Он не настолько умелый, чтобы выстраивать зеркала.

Когда у меня случаются прозрения, они происходят внезапно и бывают отчетливыми.

— О Боже, я поняла! — воскликнула я. Неудивительно, что Бэрронс не хотел рассказывать мне о зеркалах! — Зеркало в твоем коридоре связано с тем, что находится под гаражом! Ты «выстроил» зеркала, чтобы сделать проход, охраняемый демонами, так что, кто бы ни нашел путь к твоему зеркалу, через их «строй» живым ему не пробраться. — Вместо того чтобы переходить из одного зеркала в другое, он составил несколько зеркал, чтобы получить длинный и смертельно опасный коридор. — Воткак ты попадаешь на те три этажа под гаражом. И вот почемуя не смогла найти туда вход. Все это время он был в моем магазине, прямо у меня перед носом!

— В вашем магазине? — Бэрронс фыркнул. Потом рассмеялся. — Выберетесь со своими родителями и камнями, прикончите Дэррока, мисс Лейн, и я подарю вам эту чертову штуку.

Я внезапно забыла, как дышать.

— Мы говорим буквально или фигурально?

— Целиком и полностью буквально.

— С документами и всем прочим? — Мое сердце бешено стучало. Я любила «КСБ».

— На магазин. Но не на гараж и не на коллекцию машин.

— Другими словами, ты всегда будешь дышать мне в шею, — сухо сказала я.

— И не сомневайтесь, — ответил он с волчьей усмешкой.

— Добавишь «вайпер»?

— И «ламборгини».

1247 Ла Ру выглядела точно так же, как в тот день в конце августа, когда я впервые ее увидела.

Шесть месяцев назад, приехав в Дублин, я скептически относилась к рассказам о паранормальном, никогда в жизни не видела Фейри и ни за что на свете не поверила бы в их существование.

А потом, спустя всего две недели, я стояла там же, где была сейчас, посреди Темной Зоны, и смотрела, как Гроссмейстер выпускает орды Невидимых в наш мир через портал в каменном дольмене, спрятанном на старом складе за его домом.

Как быстро изменился мой мир. Всего за две поганые недели!

Дом на 1247 Ла Ру, высокий, богатый, с резным известняковым фасадом, казался в этом разрушенном промышленном районе таким же неуместным, как я посреди происходящего безумия.

Тонкая изящная кованая ограда тянулась вдоль мертвой лужайки с тремя умирающими скелетообразными деревьями. В земле за домом был огромный кратер. В'лейн не просто разрушил дольмен Гроссмейстера — как я просила его в тот день, когда он подарил мне иллюзию игры в волейбол с Алиной на пляже, — он вырвал его из ткани бытия, оставив огромную дыру. Я пожалела, что не уточнила тогда и не попросила уничтожить и дом тоже. Тогда бы мне не пришлось здесь стоять, готовясь войти и пропасть в одном из зеркал, от которых я пришла в ужас еще в тот раз, впервые их увидев. Хотя в таком случае, не сомневаюсь, Гроссмейстер отправил бы меня в еще более ужасное место.

Я поднялась по ступенькам, толчком открыла дверь и шагнула в элегантное фойе, предусмотрительно постукивая ботинками по черно-белому мраморному полу. Я прошла под мерцающей люстрой, мимо причудливо украшенных двойных пролетов и плюшевой мебели.

Я знала, что наверху находится спальня Гроссмейстера, с огромной высокой кроватью в стиле Людовика XIV, бархатными драпировками, роскошной ванной и огромным гардеробом. Я знала, что Гроссмейстер носит только самую лучшую одежду, самую дорогую обувь. Я знала, что у него великолепный вкус и он выбирает только самое лучшее — в том числе и самых лучших девушек, например мою сестру.

Не было смысла оттягивать неизбежное. К тому же я хотела добраться и покончить со всем этим, чтобы потребовать себе свой магазин. Бэрронс ошеломил меня этим предложением. Я не знала, что и думать. А сейчас он ждал в магазине мою фотографию. Его… помощники, скорее всего, были неподалеку. Я вошла в длинную гостиную, на стенах которой висел десяток огромных зеркал в рамах, и зашагала мимо мебели, за которую передрались бы аукционы «Кристи» и «Сотби».

Первое зеркало справа было совершенно черным. Я подумала, что оно запечатано. Оно выглядело мертвым. Я заглянула в него. Густая тьма внезапно пошла зыбью и вспучилась, и на миг я испугалась, что она вырвется из рамы, вырастет, как пузырь из фильма ужасов, и проглотит меня. Но на пике своего расширения зеркало громко стукнуло, издало такой звук, словно сжалось изнутри, и уменьшилось. Миг спустя оно снова начало вздуваться. Сжалось. Опало. Я вздрогнула. На этой стене висело и пульсировало гигантское черное сердце.

Я двинулась дальше. Второе зеркало показало мне пустую спальню.

Третье открывалось в тюремную камеру, в которой были заперты человеческие дети. Они тянули ко мне через прутья худые бледные ручки, их глаза умоляли. Я застыла. Их было около сотни или даже больше, а камера была маленькой. Все дети были грязными, в синяках, их одежда была порвана.

У меня не было на это времени. Я не могла позволить себе эмоций. Я подошла ближе к зеркалу и повернула к нему ладонь, чтобы сделать фотографию и позже, когда вытащу своих родителей, можно было заставить Бэрронса помочь мне найти путь в зеркалах и освободить детей. Но как только я собралась нажать кнопку, дети открыли рты, оскалив зубы, которых просто не могло быть у человеческих детей, и сделали мне предложение, которое не сделал бы ни один человеческий ребенок. Я резко попятилась, ругая себя за то, что позволила эмоциям затуманить мой разум.

Дэни говорила, что Невидимые где-то удерживают человеческих детей. С этой отвратительной мыслью я посмотрела в зеркало, и оно воспользовалось моим страхом и тревогой, чтобы спрятать и слегка затушевать очевидные подсказки. Если бы я мыслила ясно, то заметила бы небольшую неправильность в форме голов этих «детей», неестественную ярость в их маленьких лицах.

В четвертое зеркало я уже не смотрела, прошагав сразу к пятому. Под углом, чтобы Гроссмейстер не увидел, что я делаю, я сфотографировала зеркало и отправила снимок на мобильный Бэрронса, потом сунула телефон в карман.

И только после этого позволила себе понять, на что смотрю.

Да, это было вполне определенное место назначения.