— Диана, эта ерунда начинает мне надоедать. Спрашиваю еще раз: когда именно вы солгали?

— Я лгала, когда говорила, что хочу… сбиться с пути. Я не хочу быть шлюхой, я не хочу, чтобы мужчины прикасались ко мне… никогда. Я хочу остаться такой, как есть, — полудевственницей. Я бы хотела быть настоящей девственницей, но что сделано, то сделано.

Лайонел смотрел на нее во все глаза. Он сразу же поверил ей и почувствовал себя круглым дураком. Если бы тогда ему не хотелось поверить, что она такая же, как Шарлотта, он сразу распознал бы обман. Тень от имбирного дерева скрывала от него лицо девушки, а ему хотелось видеть ее выразительные глаза.

— Так все это была чепуха?! Представление, целью которого было оттолкнуть меня? Разозлить меня так, чтобы я не мог даже прикоснуться к вам?

— Да. Это сработало ненадолго, пока ваша злость не нашла другого выхода. — Она подняла глаза и открыто посмотрела в лицо молодого человека. — Я не хочу, чтобы меня к чему-то принуждали, Лайонел. Ни один человек. Я хочу остаться самой собой.

— Это невозможно. Уже невозможно.

От его уверенных слов у Дианы перехватило дыхание. Она пыталась показать презрение, но сумела выдавить лишь слабую усмешку.

— И такое поведение достойно английского джентльмена? Принуждать женщину? А я думала, что вы, английские графы, ведете себя так только с беззащитными и зависимыми женщинами. Например, с горничными, крестьянками…

— Перестаньте говорить глупости, Диана! Я никогда не пользовался своим положением, чтобы получить женщину, которая от меня зависит.

— А меня вы пытались взять силой. Разве этому может быть оправдание?

Лайонел пожал плечами и постарался подавить укол совести.

— У меня нет никаких оправданий. Нет, скорее есть одно. Пожалуйста, оставьте вашу дурацкую женскую логику и послушайте меня. Мы с вами, моя дорогая девочка, остались вдвоем на этом острове. Когда нас спасут, мы встретимся с вашим отцом. У вас нет выбора, вы должны смириться с тем, что я стану вашим мужем. Поймите, у вас нет выбора… — Он замолчал, затем воскликнул: — Меня кто-то укусил!

— Наверное, москит. Вообще-то их должно быть больше, но нам повезло. На некоторых островах их множество. Я могу приготовить снадобье из глины и дикого базилика, если они станут нас донимать.

— И еще кое-что, дорогая моя, — проговорил Лайонел, почесывая спину. — Когда… или если нас спасут… я сомневаюсь, что к тому времени от нашей одежды что-нибудь останется. Мои панталоны уже пришли в негодность. А вам лучше вообще снять платье и ходить в рубашке, иначе через три дня у вас не будет платья. Вы хотите предстать перед спасителями совершенно обнаженной?

На платье уже появились дырки, два шва разошлись. Он был прав.

— А у вас нет рубашки, — сказала Диана.

— Верно, — усмехнулся он, и девушка увидела, как при тусклом свете костра блеснули его белые зубы. — Но, думаю, вам нужно привыкать к моему телу. Может, это сделает вас более разумной.

— Мужчины, кажется, начисто лишены скромности. Почему это так?

— Наверное, потому, что в нас заложено природой желание обнажать себя. Ну, как бы там ни было, скромности мы лишены. Кроме того, я хотел бы загореть весь, целиком.

— Лайонел, вы мне не нравитесь.

— Как согревают мое сердце ваши ласковые слова! Наверное, мне пора спать. Если замерзнете, можете придвинуться ко мне, чтобы согреться. Я сдержу на этот раз свою похоть.

— Спасибо.

— Боже, как жаль, что у нас нет бренди! Это единственное, чего мне не хватает.

Диана хихикнула.

— Знаете, мы здесь делаем вино из сахарных яблок. На Рождество.

— Знаю, знаю. Вы видели, как его делают, но сами не умеете. Верно?

— Простите…

— И еще мне хотелось бы почистить зубы.

— Гм… Знаете, на нашем острове, наверное, найдется белый корень. Можно выкопать его и потереть им зубы. Если потом прополоскать водой, то получится очень хорошо. Завтра поищем.

Наш остров… При этих словах Лайонел слегка улыбнулся.

— Боже мой! — широко раскрыв глаза, воскликнула Диана. Хорошо еще, что он не разгуливает нагишом. Но эти крошечные панталоны, которые Лайонел смастерил из рукавов своей белой рубашки, могли бы полностью просветить самую неискушенную девицу. У молодого человека были длинные мускулистые ноги, покрытые местами темно-каштановым и волосами. Когда он повернулся спиной, перед Дианой предстали очертания его поджарых и крепких ягодиц. Она могла себе представить, что увидела бы, вздумай Лайонел побежать или подпрыгнуть. Девушка перевела дух и ударила камнем по ни в чем не повинному кокосу. Орех с приятным стуком распался на две половинки.

— Я не стану на тебя смотреть! Ты глупый. Ты испорченный мерзавец. Ты высокомерный…

— Неужели?

Диана стояла на коленях, на ней была лишь белая рубашка, точнее, уже не слишком белая. Девушка подняла на графа глаза и тут же ощутила такой сильный прилив теплого чувства, что едва не подавилась кусочком кокоса, который был у нее во рту.

Лайонел присел на корточки перед ней.

— Вам не нравится мой мужественный наряд? А я старался щадить ваши девичьи, точнее, полудевичьи чувства.

Диана принялась яростно выковыривать палкой корень кавассы.

— У вас самой весьма соблазнительный наряд, Диана. И вы, и я постепенно приобретаем хороший загар. Жаль, что я не могу убедить вас полежать на песке вместе — как Адам и Ева. А на Виргинских островах есть фиговые листья?

— Идите и сделайте что-нибудь полезное.

— Я пытался, но рыбы здесь неуловимые. И знаете еще что? Они жестокие, правда-правда. Я гляжу на них, они — на меня и смеются надо мной. — Лайонел сокрушенно посмотрел на свое нескладное копье. — Я еще не научился им орудовать, и рыбы это поняли. Они подплывали ближе, но только затем, чтобы поиздеваться надо мной. Можно было предположить, что после целого дня усилий я со своими талантами поймаю хотя бы одну рыбу.

— Пробуйте еще!

— Если у меня получится, то я, должен вам сказать, не имею ни малейшего намерения убивать это создание и сдирать с него чешую.

— Слабонервный щеголь…

Лайонел почесал живот.

— Почему вы такая злюка? У нас есть кое-какая крыша над головой, полным-полно пресной воды. Еды здесь хватит на сотню лет вперед. Есть у нас и личная ванна. И возможно, с Божьей помощью, на ужин будет рыба.

— Вы быстро загораете, — сказала Диана, и внимательно слушавшему ее Лайонелу показалось это обвинением.

Молодой человек лишь слегка усмехнулся и снова почесал свой голый живот.

— Благодарю вас, мадам. — Он заметил, что ее глаза остановились на его пальцах, и прибавил: — Уж этот песок, знаете ли. Везде проникает, — все еще усмехаясь, он начал чесать бедро. — Я подумал, что будет, если заниматься любовью на песке. Уверен, это не слишком приятно. Только представьте себе — песок набивается в…

— Лайонел! Убирайтесь!

Он быстро поднялся, и она отметила про себя гибкость его движений. Она ненавидела его за эту злобную, знающую ухмылку. Лайонел потрепал девушку по опущенной голове и, насвистывая, пошел прочь со своим дурацким копьем наперевес.

Диана хмуро посмотрела ему вслед. Она беспричинно злится, совершенно беспричинно. Просто… «Признайся же себе, что ты хочешь его, очень хочешь». Или она просто подхватила странную тропическую болезнь? А может, она больна Лайонелом?

Девушка вздохнула. Но он же не любит ее, Шарлотта вес разрушила. Он просто похотливый самец. Он и сам много раз признавался в этом.

Диана лепила хлебец из кавассы, когда раздался торжествующий крик Лайонела. Она встала и резко обернулась. Молодой человек размахивал копьем с пойманной им рыбой.

— Этой уже не до смеха, — крикнул он.

Диана скрестила пальцы — в Карибском море много ядовитых рыб. Лайонел шел к ней, загорелый и прекрасный, как языческий бог. Только задиристая и беззастенчивая усмешка на его лице мешала этому сравнению.