Диана заморгала и посмотрела налицо Патриции: оно было очень белым, без единой трещинки.

— Сомневаюсь, — ответила Диана.

Кем доводится ей эта девушка — сводной сестрой? Запутаться можно.

Мужчины отошли чуть в сторону и стали что-то обсуждать, что именно — Диана не имела понятия. Мужские дела, — подумала она и весело улыбнулась. Она нисколько не сомневалась в том, что Лайонел — настоящий мужчина, и слегка покраснела, вспомнив его в облике язычника, который шел к ней на острове в обнаженном виде.

— Вот вы и дома, — сказала Дебора.

— Да, это так чудесно — наконец-то оказаться дома, Хотя неделю на острове мы провели весело. Понимаете, я не смогла определить, где мы находимся, поэтому не догадалась, что мы попали на остров Калипсо. Но я слишком много болтаю. Наверное, мы тотчас же отправимся на остров Саварол?

— Так и хотел ваш отец, — ответила Дебора. — У меня с собой нет лишней шляпки. У вас нет ничего подходящего в сундуках? Багаж сохранился, не так ли?

— Да. Наверное, его сейчас выгрузят. Но я не хочу надевать шляпку. В Лондоне я так мечтала о теплом солнце.

— И вы вышли замуж. Ваш отец так удивился, когда капитан Кастьерс сообщил ему об этом.

Диана была рада, что Рафаэл не рассказал об истории их брака. Еще на корабле капитан, сверкая темными глазами, заявил: «Я никогда не смог бы сказать отцу, что его дочь соблазнила мужчину и не вышла за него замуж».

— Как я понимаю, он — граф?

— Да. Его зовут Лайонел Эштон, граф Сент-Левен. Наверное, кроме имени Лайонел, у него еще много имен, но я их не знаю. Английские аристократы просто помешаны на многочисленных именах для одного человека. Наверное, чем больше имен, тем больше почета.

— Он очень красивый, — проговорила Патриция.

— Как странно, — сказала Дебора.

Диана не поняла, что ее мачеха имеет в виду, и промолчала. Она еще не решила, как относиться к новым родственницам. Дебора была маленькой женщиной, приятно пухленькой, с умными голубыми глазами. Светло-каштановые волосы были безжалостно стянуты в низкий пучок. Светло-зеленое муслиновое платье соответствовало моде. Патриция же не сводила глаз с Лайонела. Она, как и мачеха Дианы, была маленького роста, но очень тоненькая, с темно-голубыми глазами и светло-русыми волосами. Выдающимся подбородком она напоминала лису. Диана вновь обратила внимание на мачеху.

— Вам девятнадцать лет, не так ли? — спросила Дебора.

— Да, в конце года будет двадцать.

— Господи! — воскликнула Патриция. — Да вам повезло, что вы вышли замуж! Я замужем за Дэниелом три месяца, но мне едва исполнилось восемнадцать.

Это беззастенчивое заявление заставило Диану улыбнуться.

— Я никогда не чувствовала себя перестарком, как это называют в Англии. Вы это имеете в виду? Но, по правде говоря, я и сама удивляюсь, что вышла замуж.

Выдав это двусмысленное замечание, Диана сжала губы и замолчала. Она с нетерпением ждала конца мужского разговора.

— У нас все здоровы? — спросила она.

— Кто? А, вы имеете в виду моего сына? Дэниел — удивительный молодой человек, никогда не болеет. Он такой милый и всегда рад прийти на помощь. Он очень помогает вашему отцу. Люсьен полюбил его, очень полюбил.

— А как слуги? Как Дидо? Она скучала по мне? Дебора согнала муху с рукава своего платья.

— Эта мерзкая старуха? У меня от нее одни неприятности. Еще одна такая выходка, и я прикажу ее высечь.

— Прошу прощения? — Голос Дианы был холоден как лед, она замерла.

— Знаете ли, это правда, — вмешалась Патриция. — Эта рабыня слишком о себе возомнила.

Дебора, вздернув нос, посмотрела на Диану.

— Она рабыня, Диана, и не более того, как только что сказала Патриция. Ее слишком распустили. В доме не было женской руки, она этим воспользовалась и…

— Там была женщина — я.

— Вы? Это совсем другое. Вы были незамужней девушкой. А незамужние девушки во многом не разбираются, они не знают того, что знают, только взрослые женщины.

Если бы Диана не была в такой ярости, она расхохоталась бы. Это она-то до замужества не знала того, что знают женщины?! Деборе стоило бы обсудить это с Лайонелом. Диана спокойно сказала:

— Дидо, Лия, Таниа и Мойра — мои друзья. Дидо растила меня со дня смерти моей мамы. Она преданная, умная и любящая.

Дебора пожала плечами. Ей не хотелось спорить с падчерицей на людях. Слава Богу, что она вышла замуж. Скоро они от нее избавятся. Остается надеяться, что граф богат и ее сын может стать наследником. Ее милому Дэниелу приходилось несладко — у них было много расходов с тех пор, как умер Брок. Но теперь, нет сомнений, Дэниел станет наследником Люсьена, поскольку его драгоценная доченька, наконец, пристроена.

Диана примирительно проговорила:

— Она бывает резкой и строгой. Но, наверное, это свойственно всем матерям.

— Посмотрим, — ответила Дебора.

Диана заметила, что мачеха недовольно поджала губы.

«В ней нет ничего привлекательного, — подумала падчерица. — Что нашел отец в этой женщине? Зачем он женился на ней?»

Диана увидела, что отец пожал Рафаэлу руку и направился к ним. Ей показалось, что у него блестят глаза. Девушка почувствовала в себе всплеск нежности. При взгляде на Лайонела в ней проснулось еще более сильное чувство.

Они сразу же отправились в путь на тридцати футовом отцовском шлюпе. За штурвалом стоял Дориан. Диана весело поздоровалась с ним и обняла его. Дамы устроились на мягкой скамье под тентом. Диана с беспокойством посмотрела на отца и Лайонела, которые прошли вперед и, сблизив головы, начали беседовать.

— Вы женились на моей дочери, — сказал Люсьен Саварол, внимательно разглядывая новоявленного зятя. Красавец! Но Люсьен знал, что не внешность является основным аргументом. Кажется, он умный и воспитанный. Слава Богу, не фат. А что касается его человеческих качеств, то Диана не уедет с острова Саварол до тех пор, пока Люсьен не убедится, что этот молодой человек достоин ее.

— Мне выпала такая честь, сэр. Я постараюсь сделать ее счастливой, сэр.

— Как я понял, вы родственник леди Крэнстон, Люции?

— Да. Она сказала, что мое генеалогическое древо каким-то образом пересекается с древом Дианы, сэр. Вы когда-нибудь встречались с Люцией?

— Нет. Разумеется, мы с ней переписываемся долгие годы, правда, нерегулярно. Когда я приезжал в Англию лет двенадцать назад, Люция была в своем поместье в Йоркшире. Если не ошибаюсь, это неподалеку от Эскрика, не так ли?

— Да. У меня там тоже есть поместье. Диана побывала в этих местах, и, как мне кажется, ей там понравилось.

Мужчины замолчали. В безмолвии были слышны лишь скрип весел, крики вездесущих чаек да шум волн за кормой шлюпа. — Если бы Лайонел прислушался повнимательнее, то услышал бы голоса женщин, но разобрать всех слов не смог бы. Ему стало интересно, нашла ли Диана общий язык с новыми родственницами.

Люсьен вновь заговорил, указывая куда-то вдаль по правому борту:

— Остров Саварол находится милях в двух отсюда к востоку. Это маленький остров, где, слава Богу, в избытке пресной воды и прекрасная почва для сахарного тростника. Мой дед изменил название острова, желая увековечить свое имя, как я понимаю. Раньше он назывался Бредфрут [8]

. На этом острове мы, слава Богу, можем выращивать все необходимое.

— Вы очень любите Вест-Индию, — заметил Лайонел. Люсьен кивнул, затем после паузы продолжил:

— И моя дочь тоже. Я знаю, что вы унаследовали плантацию Менденхолла на Тортоле. Простите, что я не дал вам посмотреть ваши новые владения и сразу повез к себе. Дома у нас… сложности, и мое присутствие там необходимо. Но зато у вас будет возможность многое узнать о выращивании сахарного тростника и о жизни на плантациях, прежде чем вы поедете в «Менденхолл». И еще вы увидите дом Дианы.

— Мне казалось, что тростник срезали еще весной, — робко заметил Лайонел.

— Да, весна для нас — самое трудное время. Но здесь общество в прямом смысле слова очень тесное, поэтому всегда есть заботы и сложности. Посмотрите назад, на Тортолу, Лайонел.