— Довольно, мисс Саварол! Меня ваши шутки не забавляют. Вы невыносимы!
— Меня это убивает, — сказала Диана, глядя на разгневанную даму со всевозрастающей неприязнью. — Но не выбивает из седла, разумеется.
— Зато сбивает с пути.
Диана вздохнула.
— Да, Лайонел предупреждал меня насчет месье Дюпре. Он довольно ярко описал, что именно делают джентльмены с особами нашего пола, сбившимися с пути.
— Но вы, естественно, и без него хорошо осведомлены об этом, не так ли? Там, откуда вы приехали, нет общества, нет воспитания, нет правил приличия…
— Вы во многом правы, миледи. И я мечтаю побыстрее вернуться в свой круг. А теперь извините меня.
Диана отвернулась и пошла к выходу. Она знала, что в лице Шарлотты нажила себе врага, но ее это не беспокоило. Вот мерзавка! Если эта Шарлотта разбила сердце Лайонела, почему ее так беспокоят отношения между ним и Дианой? У Шарлотты нет причин для ревности. Спускаясь по широкой лестнице, Диана подумала, что Лайонел, невзирая на все его многочисленные недостатки, не должен быть связанным с такой женщиной. Даже в минуты гадкого непочтительного к ней обращения девушка не могла пожелать ему этого.
Диана оцепенела, когда услышала от Люции, что раньше трех они не уедут. У нее сильно болели ноги, о чем она тут же сообщила тетушке.
— У тебя все идет великолепно, девочка моя, — сказала тетушка. — Наверное, тебе просто туфли маловаты, утром займемся этим.
— Вы говорите «утром», тетушка? Вряд ли я доживу до утра. Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь сейчас увидел мои ноги.
— Разве на ней не самый большой размер из всех возможных, Люция? — подколол Лайонел.
— Лайонел! Как можно!
— Простите, Люция. Леди, не пора ли нам?
По дороге домой Лайонел молчал так же, как Диана по дороге на бал.
Наконец Люция спросила:
— Мальчик мой, что с тобой? Ты не пьян?
— Нет, — ответил он, и это короткое слово мгновенно вывело Диану из состояния дремы.
— Тогда что же с вами? У вас вышел весь запас оскорблений? Вам-то ваши туфли не малы, не так ли?
— Нет. Со мной все в порядке. Продолжайте спать, Диана. Так будет лучше для нас обоих.
— Я не оскорблю ваши тонкие чувства, если сниму туфли?
— Не стоит объявлять об этом во всеуслышание. Просто снимите их, а мы сделаем вид, что не замечаем ваших потных ног.
— Лайонел!
— Простите, Люция. — Он вздохнул, откинулся на мягкую спинку сиденья и закрыл глаза.
— Он изволит гневаться, — сказала Диана достаточно громко, чтобы ее услышал не только Лайонел, но и…
— Мисс… Диана! Замолчите!
— Я просто хотела сказать, что чувствую себя неловко, когда вы столь неприветливы, а точнее — грубы.
Лайонел открыл один глаз и сказал:
— Так и есть. Шарлотта, леди Дэнверс, старательно расписывала мне ваш отвратительный характер, низкие моральные качества, отсутствие воспитания, несдержанность, недовольство лондонским светом и неуважение к нему.
— Вот мерзкая ба… женщина!
— Совершенно с вами согласен.
— Боже мой! Зачем ей это, Лайонел?
— Простите, Люция. Мне нужно вначале кое-что спросить у Дианы. Вы разговаривали с этой дамой?
Диана неуверенно пожала плечами.
— Можно сказать и так. Помните, я выходила в дамскую комнату?
— Прекрасно помню. Вы перепили шампанского, и вам понадобилось…
— Лайонел!
— Извините меня, Люция.
— Так вот, она ждала меня там и вела себя нахально. Я защищала вас, милорд. Она предупреждала о вашей злобной натуре и отвратительном характере.
При этих словах Лайонел подобрался и подался вперед.
— Она — что?!
— Она предупреждала меня, что у вас…
— Я прекрасно слышал сказанное вами. Теперь вы видите, Люция? Шарлотта решила сыграть роль роковой женщины, но ей мешает произвести нужное впечатление мое общение с Дианой.
— Я заставила ее прикусить язык, — с удовлетворением сообщила Диана.
— Она потрудилась больше — заставила все языки заработать на ваш счет.
— Помолчите-ка вы оба, — проговорила Люция. — Я должна подумать. Отчасти меня радует, что Шарлотта сразу же показала свое истинное лицо. Ты же знаешь, Лайонел, я обладаю некоторым влиянием в свете, и я не позволю ей распускать эти злобные, лживые сплетни. Ее положение в свете окажется крайне шатким.
— Видимо, она полагается на мое благородство, а поэтому уверена, что я не предам ее. — Тон Лайонела был сух, как остров Моргана — кучка земли в Карибском море, где не росли ни деревья, ни кустарники.
— Предать ее? Но что она сделала? Разве не она разорвала вашу помолвку? Она сказала мне, что…
— Помолчите, Диана!
— Нет, милое мое дитя, помолвку разорвала не она, а Лайонел. Я заставлю эту нахалку замолчать, иначе вся округа узнает правду.
— Люция, я запрещаю вам это делать! Диана резко подпрыгнула на сиденье.
— Но почему? Я ничего не понимаю. С момента нашего знакомства вы только и делаете, что постоянно оскорбляете меня, а эту женщину, далеко не добродушную особу, защищаете. Вы все еще любите ее? Поэтому, да?
Лайонел вздохнул.
— Люция, постарайтесь найти ей в мужья немого, нет, лучше глухого.
— Я поняла, вы все еще любите ее! Вы слабы и…
— Будет, милая моя. Давай оставим эту тему. Вот, наконец, мы и приехали.
— Действительно «наконец», — бросил Лайонел в сердцах. Он помог Люции выйти из экипажа, затем подал руку Диане.
— Видите ли, дело в том, что я не могу надеть на распухшие ноги туфли, — отпрянув, сказала Диана.
Лайонел выругался про себя.
— Тогда идите сюда!
К удивлению Дианы, молодой человек обнял ее за талию и вынес из экипажа.
— Из-за вас у меня будет растяжение на спине.
Однако, произнося эти слова, он почувствовал прижавшееся к нему тело, ощутил прикосновение ее груди к своей, а также ее женственные бедра в своих руках.
Он пробормотал совсем тихо: «Завтра в первую очередь я решу эту проблему».
— Какую проблему? — спросила Диана, невольно приблизив к нему свое лицо.
— Это не ваше дело. Сидите спокойно, не то я вас уроню. И, Бог свидетель, вы этого заслуживаете.
— Да говорите же, что это вы вдруг стали скрытным? Струсили? Думаю, что струсили.
Язвительность подействовала на него.
— Завтра я найду себе милую… подругу.
— А, это как в мелкой интрижке? Прятать ее?
Он замер на верхней ступеньке лестницы и пристально посмотрел на девушку. Его лицо находилось всего в дюйме от нее.
— Откуда вы знаете о таких вещах?
— Ваша дражайшая Шарлотта предупредила меня о том, что и у вас, и у всех других джентльменов есть привязанности, которые вы тщательно скрываете. Все это странно: можно предположить, что вы тайно держите в своем доме какого-нибудь грызуна.
Он громко рассмеялся.
— Диана, вас следовало бы выпороть!
— А я думаю, что выпороть надо бы ее. Она еще рассказала, что светские дамы вас не интересуют, а интересны вам сами привязанности, с тех пор как она разбила вам сердце.
— За один день пребывания в Лондоне вы сумели раскопать больше грязи, чем я — за всю жизнь.
— Глупости. Я просто не понравилась ей и…
— Что «и»? Теперь вы струсили?
— Вы стоите на одном месте, Лайонел, дверь открыта, и здесь очень холодно. К тому же я — невероятно тяжелая, вы повредите себе спину.
— Все так. И…
Наконец Лайонел вошел в дом. Он раскрыл объятия, и она соскользнула вниз вдоль его тела. Лайонел опять увидел в ее глазах удивление. Его твердость, обусловленная кодексом чести джентльмена, пошатнулась. «Нет! — твердо сказал он себе. — Завтра я все улажу».
Лайонел вздохнул.
— Вы меня утомляете, Диана. Оботрите ноги и идите спать. Вырвитесь, наконец, из корсета, выпустите свои формы на свободу.
— Вы, милорд, скучны, неотесанны, вы — пародия на шекспировского героя, вы распутны…
— Распутен?! Шарлотта не могла такого сказать.
— Нет, дело не в ней. Я недавно услышала это замечательное слово и решила им воспользоваться. Вы предоставили мне такую возможность, и я не могла ее упустить.
