Эрл вздрогнул. Он ясно читал почти каждую мысль и Мелена, и Лунда, однако теперь он вдруг понял, почувствовал, что эти двое совсем не хотели открыться ему. Они думали, что Эрл не слышит их!

Горад был должен поставить защитный Заслон, скрыв их тайны, однако он дал Эрлу шанс узнать все.

— В тебе Сила! Мы верим, что ты и есть Вождь! — сказал Лунд. Его голос чуть дрогнул, как будто бы он был не в силах сдержать своих чувств.

Эрл слегка усмехнулся. За громким, восторженным пафосом крылась почти неприкрытая фальшь. Лунд не верил тому, что сейчас говорил, но, как видно, считал, что “дикарь Гальдорхейма” способен купиться на пышные речи:

— Мы ждали тебя так давно! Агенору был нужен особенный Вождь!

“Тот, который бы был незнаком горожанам, эффектно смотрелся на фоне толпы и не лез бы в наши дела, выполняя лишь то, что ему скажут… — ясно читал Эрл подтекст. — А дикарь из Гальдора с красивым конем и способностью вызвать огонь будет лучше Горада. Обещанный Вождь… Почему бы и нет?

— Потому! Дикари из Гальдора не любят подобные игры, — отправил Эрл мощный посыл, постаравшись, чтобы Лунд и Мелен уловили его. — Дикарю надоел и ваш город, пропитанный страхом, и ваши попытки использовать в собственных целях наивную веру людей!

Мелен сразу вскочил, изменившись в лице. Откровенный испуг почти тут же сменил сильный гнев. Взгляд, которым он смерил Горада, был полон такой нескрываемой ярости, что Эрл злорадно подумал:

— Я все-таки прав! Он был должен поставить Защиту, скрыв мысли этих двоих!

Эрл был рад, что заставил Мелена утратить надменность. В Гальдоре он был сыном Рыси, но здесь, в Агеноре, Эрл вдруг ощутил себя вирдом. Дикарь… Этим словом они оскорбили уже не его, а всех тех, кто родился и рос в Гальдорхейме.

— Так значит, ты знаешь уже почти все? — равнодушно спросил Эрла Лунд. Его тон был бесцветен и ровен, он утратил напыщенность, речь стала проще. — Теперь мне не нужно расписывать, что мы хотим предложить? Поначалу мы честно пытались найти вожака за пределами города. После мы думали, что Горад сможет…

— Почему бы и нет? — с откровенной насмешкой спросил Эрл.

Однако он знал их ответ. Мягкий облик Горада, открытый, доверчивый взгляд привлекали, но Вождь — это воин, способный вести за собой. В Гальдорхейме считали, что Вождь — это свой, воплотивший в себе все то лучшее, чем славен вирд.

В Агеноре, где много веков забирали не только Уруз-чад, но всех малышей, чьи способности были чуть выше обычных, утратили веру в себя. Им был нужен пришелец, который посмел бы нарушить привычный ход жизни. Но ради чего? Что способно заставить чужого затеять неравный, бессмысленный бой со “Службой Магии”? Жалость? Стремление к славе? А может…

Должно быть, Эрл сам не заметил, как дал молчаливый посыл.

— От бродяги-актера не требуют, чтобы он в жизни был тем, кого он представляет в легенде, — небрежно заметил Мелен.

— Тебе лучше быть с нами, ведь выбора нет! — вздохнул Лунд.

— Почему? — спросил Эрл, удивленный нелепостью слов. — Пожелай я уйти — и меня не удержит никто.

— А куда ты пойдешь? “Служба Магии” рыщет везде, наделенные Силой обречены, — сказал Лунд. — Пока лишь Гальдорхейм неподвластен ей. Раньше, позже, но ты попадешься, а это — верная смерть. В нашем мире нет места такому, как ты.

— Ливггард давно затонул! — вдруг вмешался Горад.

— Ливггард? — переспросил его Эрл, попытавшись припомнить, где он бы мог слышать это название. — Что-то из древних баллад?

— Да, “История Улля”, — ответил ему Горад.

Было действительно странно услышать такое из уст человека, который, как он утверждал, лишь недавно узнал про Гальдор.

Имя Улля, потомка Погибших Богов, почиталось в Гальдоре как имя прародителя вирдов, однако преданий о нем почти не было. Память людей сохранила лишь то, что в своем мире Улль был не то сыном Бога, не то его пасынком. Мир Улля сгинул, но он смог спасти часть людей, приведя в Гальдорхейм. О других делах Улля легенды молчали. “Уж слишком давно это было,” — учили детей.

— Я впервые слышу об этой “Истории Улля”, — сказал Эрл. — Но Ливггард…

Он не мог объяснить, почему само слово вдруг вызвало странную дрожь.

— Город древних мистических воинов, — тихо продолжил Горад, не сводя взгляда с Эрла. — Он сгинул во время Раскола Луны.

Что-то в тоне Горада не слишком понравилось Эрлу.

— Ведь ты из-за Моря? Откуда такой интерес к нашим древним легендам? При чем здесь Улль и мифический Ливггард? Ты хочешь сказать, что мир Улля — ваш Мир? — спросил он.

— Нет, не мой. Но в хранилищах книг Агенора достаточно свитков и каменных плит, на которых записано все, что когда-то творилось вокруг, — с виноватой улыбкой заметил Горад.

Эрл не понял, к чему он ведет, но почувствовал: Горад ведет себя так, словно он знает что-то такое, что сам Эрл стремится любой ценой скрыть.

— Я нашел это быстро, — сказал Горад Эрлу, достав две квадратных пластины.

Сначала Эрл даже не понял, что это такое. Пергамент, заложенный между пластин, был так стар, что готов был рассыпаться. Тонкая вязь древних знаков, знакомая Эрлу по книгам Хранителя, ясно гласила: “История Улля, потомка Погибших Богов, предводителя вирдов.”

— …И пришел век мечей и секир! — прочел Эрл.

Он не все понимал. Часть уже полустершихся слов оказалась ему незнакома. Однако Эрл видел, что это легенда о гибели старого Мира и переходе в другой. Гальдорхейм! Он узнал это слово в торжественной речи потомка Погибших Богов.

— …Нарекаю его Гальдорхеймом, Магическим Миром! — читал Эрл. — Вирд (Судьба, Рок) одарила нас этой землей, дав возможность нам вновь возродить те законы, что были когда-то попраны…

Видно, “История Улля” возникла намного позднее событий, описанных в ней. Слово Вирд в своем первом значении просто исчезло из речи, пришлось указать его смысл.

— …Отречемся от нашего Прошлого! Мы — просто вирды, дети Судьбы, а, быть может, игрушки непознаваемых Сил!

И как только Улль это сказал, меж деревьев возникли двое людей.

— Как в пророчестве Той, что Спит много веков! — усмехнулся Улль.

В этот момент Эрла мало заботили мифы о древних Богах. Раньше он, может быть, попытался о них кое-что почитать, но теперь взгляд небрежно скользнул мимо стройного ряда торжественных фраз.

— …Ливтрасир”…

Имя старого Бога? Героя? Значение было понятно тому, кто немного знал древний язык. Лив — сама жизнь. Вторая часть слова — защитник, боец. Раньше смысл этих слов был един.

— …Да, пришельцы, вы правы! — раздался беззвучный ответ Синеглазых, и было неясно, откуда он прозвучал, потому что их губы не двигались, да и язык, на котором они говорили, не мог быть знаком Уллю, но он все понимал.

Эрл споткнулся на этих словах. Потом, словно не веря глазам, перечел еще раз. О каких Синеглазых здесь речь? Неужели…

— Ливггард погиб в час, когда раскололась Луна! Город Жизни, таинственный град Синеглазых, мистических воинов с мощною Силой, способной смести все вокруг, — сказал тихо Горад. — Ливтрасир — Защищающий Жизнь… Имя, данное Уллем, одному из таких же, как ты.

— Ливтрасир! Ливггард и Гальдорхейм через много веков породили Вождя Агенора! — с насмешкой заметил Мелен. — Эта сказка способна увлечь!

Но слова не задели. Им, людям, собравшимся в комнате, было непросто понять потрясение Эрла. Они полагали, что Эрл, унаследовав Силу воинов Ливггарда, хочет скрыть связь своей Мощи со старой, давно позабытой волшбой Синеглазых. (Умелый Маг может добиться победы, поняв исток Силы противника, вспомнив, что он уже знает о ней.) Горад смог ощутить необычный всплеск чувств Эрла, но он, как Лунд и Мелен, не сумел до конца осознать, что случилось.