— Нет, не боюсь!

Орм слегка содрогнулся. Уже не впервые любовница просто читала его мысли. “Что в этом странного? — как-то сказала она. — Я ведь очень люблю тебя, Орм!”

— Ты не бросишь меня, — повторила она. — Но письмо это очень опасно.

— Почему?

— Потому что оно лживо! Лжет каждой буквой! Подумай, зачем ты ему?

Орм опешил:

— Не ты ли постоянно твердила, что дружба со мной — это честь?

— Да, твердила, и сейчас повторю, — улыбнулась лесянка. — Но все же подумай: “Службе Магии” может противостоять только маг! Будь ты трижды великий Герой, но бороться с ней ты не способен!

— Конечно, — кивнул он, еще не совсем понимая, к чему она клонит.

— А Руни — из них, Наделенных особенным Даром! И он, Ливтрасир, это знает. Ты понял? Ему нужна Руни, а вовсе не ты. Норт уже попытался ее увести и лишить нас Силы сестры, а теперь и посол Агенора, скрываясь под маской союзника, сделает то же.

Орм понял, что Свельд, безусловно, права. За тот год, что прошел после смерти охотника, он примирился с отношением Руни к себе. От страстей, бушевавших когда-то, остался лишь пепел, Орм просто устал добиваться взаимной любви.

Руни тоже устала бороться. Пришел день, когда она все же, сжав зубы, подчинилась ему, но от этого радости не было. Орм знал, что Руни решила родить, чтобы жизнь обрела хоть какой-нибудь смысл. Их ребенок бы мог стать той тоненькой нитью, которая им помогла бы жить рядом, однако надежде не суждено было сбыться, и отношения просто сошли на нет.

В силу странного чувства стыда Орм скрывал от жены связь со Свельд, а лесянка совсем не стремилась поделиться с сестрой своим счастьем. Когда же Свельд поняла, что она ждет ребенка от Орма, то стала избегать Руни. Впрочем, та тоже не стремилась общаться со Свельд.

Этот год изменил ее. Раньше Руни не трогало мнение тех, кто с ней рядом, теперь же лесянка старалась не нарушать общепринятых норм. Ее новые платья, манера держаться с прислугой, обеды с мужем за общим столом могли быть образцом этикета. Не Свельд, а она постепенно ввела ритуал-распорядок внутренней жизни в их замке, следя, чтобы кто-то случайно не нарушил его. Руни так же старалась поддерживать видимость если не счастья, то мира в возникшей семье.

Руни словно исполняла безрадостный долг и пыталась хоть как-то занять себя. В ее жизни остался теперь лишь один интерес: куча свитков и книг, в беспорядке сваленных в башне. Сначала Орм был удивлен этим, но не сказал ничего.

Теперь, выслушав Свельд, Победитель подумал, что должен встретиться с Руни еще до приезда посла.

— Если Свельд ощутила всю ложь, пронизавшую свиток, то Руни почувствует это намного сильнее! Ей будет нетрудно понять, что к чему! — думал Орм, поднимаясь в высокую башню.

У входа в хранилище книг он на миг задержался, потом толкнул дверь.

Снежно-белый зверек зашипел, вскинув ушки, но Руни не сдвинулась с места, как будто не слыша его. Нежный мягкий атлас бирюзового нижнего платья казался почти голубым в лучах света из двух круглых окон, покрытых слюдой. Синий шелк с оторочкой из меха лесных горностаев был слишком прохладным для ранней весны.

Орму вдруг показалось, что Руни не думает, как одевается. Раньше она не желала расстаться со старой холстиной, в которой ей было удобно, теперь же, стремясь соблюсти внешний блеск, совершенно не думала, будет ли ей хорошо.

— Хоть бы уж приказала разжечь очаг или закрыть ставни! Ей же так холодно в этом наряде! — подумал Орм, чувствуя странную жалость к жене.

Временами ее красота пробуждала в душе Победителя слабую искру забытого чувства, однако он сразу гасил ее. Орм уже знал, что она подчинится любому желанию мужа, но сделает так, что он будет потом постоянно ощущать себя грязным скотом.

— Руни! — громко позвал он лесянку, однако она не ответила.

Орм не раз видел ее в странном трансе. Сначала это пугало, потом он привык. Присев в кресло у входа, Орм стал дожидаться, когда она снова вернется в нормальный мир.

Транс был недолгим, лесянка опомнилась. Белая кошечка тут же запрыгнула к ней на колени, всем видом давая понять, что хозяйка — только ее.

— Посторонние нам не нужны! — словно бы говорил недовольный взгляд кошечки-рыси.

— Вот дрянь! И зачем я когда-то купил этот белый ком пуха? — взбешенно подумал Орм.

Кошечка вдруг зашипела и гневно оскалила острые зубки.

— Она тоже читает мои мысли? — с грубой насмешкой спросил он у Руни.

— Не знаю, — спокойно сказала она. — Я сама никогда не пытаюсь вторгаться в твой разум.

— Еще бы! Зачем тратить время на то, что тебе безразлично! — нежданно вспылил Орм.

Он сам удивился той злобе, которая вдруг прозвучала в словах. Орм уже почти верил, что Руни безразлична ему, а теперь вдруг опять ощутил, что его оскорбляет ее равнодушие, ранит холодная замкнутость. Стоило Орму понять, что ее кто-то хочет отнять, как покой был разрушен.

— Ты просто лишился рассудка! — сказал он себе. — У тебя теперь Свельд… Она скоро родит тебе дочь!

Эта мысль вдруг согрела, смирив неожиданный гнев. Раньше Орма не заботили дети любовниц, но этот, пока не рожденный ребенок, сумел пробудить в сердце искорку хрупкой любви. Почему? Орм не смог бы ответить, но он с нетерпением ждал эту девочку, словно малышка могла все изменить, открыть тайну, пока недоступную Орму, внести новый смысл в его жизнь.

Мысль о дочери чуть притушила неприятное чувство.

— Прости! Я сорвался, хотя ты совсем не при чем. Я встревожен, — сказал Орм жене.

— В замке что-то случилось? — равнодушно спросила она.

— Да, пожалуй. Скажи мне, что сможешь, об этом письме, не читая его.

Орм ждал бурной реакции Руни. Он думал, она оттолкнет свиток и с отвращением вытрет тонкие пальцы платком. Как тогда, когда, выполнив просьбу слуги, у которого вдруг пропал сын, прикоснулась к его шапке, чтобы узнать, что случилось с владельцем. Тот парень связался с бандитами, стал бессердечным убийцей, готовым на все. Но она совершенно спокойно ощупала свиток.

— Недоумение… Чувство тревоги… Благоговейный восторг… Вот, пожалуй, и все, — ровным тоном сказала лесянка.

— Не может быть! — резко прервал ее Орм.

— Я сказала, что чувствую.

— Ладно, тогда прочитай, — предложил он.

Хватило минуты, чтобы Руни закончила.

— Я понимаю, что так задело тебя. Ты не веришь тому, кто отправил письмо?

— Да, не верю.

— Я вряд ли сумею помочь тебе, — тихо сказала лесянка. — Ливтрасир диктовал. Я способна понять и почувствовать мысли писца, но не в силах коснуться сознания этого мага.

— Понятно. А знаешь, Свельд верит, что Ливтрасиру нужна только ты. В тебе есть та особая Сила, которую можно использовать. Этот посол Агенора, который “знает обычаи наших земель,” постарается выкрасть тебя, увезти, обещая волшебную жизнь. Я не знаю, чем он пожелает купить тебя… Может, предложит дворец, может, доступ к хранилищам книг… Все ведь знают, что там их хватает… А может, попробует просто тебя обольстить… Впрочем, это бессмысленно, — тут же с циничной насмешкой добавил он, — так как тебя не волнует любовь… Но ведь он-то об этом не знает! Приезжий решится на все, ведь на карте — его карьера. Не исполнив приказ Ливтрасира, он все потеряет!

Орм говорил чуть небрежно, как будто бы не придавая значения этим словам, но встревоженный взгляд выдавал его.

— Можешь не волноваться, — спокойно ответила Руни. — Агенор далеко, я не знаю этого города… Кто поручится, что там я не стану просто орудием чуждой мне воли? А здесь, в Гльдорхейме, те люди, которые все потеряли из-за меня. Я не брошу их, так как в ответе за них!

— Я в ответе за них… — повторила она, когда Орм уже вышел.

Руни думала, что говорила от чистого сердца, и все же ей было не по себе.

Год назад, обнаружив, что больше не может жить прошлым, она ощутила смятение, так как впереди ждала лишь пустота. Она твердо решила исполнить свой долг и как можно скорее родить дочь, однако старания были напрасны. И все же Судьба не дала ей отчаяться. То, что когда-то казалось проклятием, стало соломинкой, спасшей ее.