Пропустив грузчиков в трюм, они спустились на пирс и направились к машине.

— Что, передумал ехать? — усмехнувшись, спросил дед, увидев их.

— Я за вещами, — откликнулся внук.

— Ага, давай.

Попрощавшись с матерью, Григорий вернулся обратно в трюм, Валерий Афанасьевич показал ему каюту, где молодой человек оставил свои сумки. Закончив с размещением, Гриша вернулся на кухню допивать остывший чай, заваренный местным коком.

— И часто у вас на судне такие странные пассажиры бывают? — спросил Гриша у помощника капитана, заполнявшего какие-то бумаги, за тем же столом.

Немного помолчав, мужчина оторвался от писанины и сказал:

— Я думаю, тебе Виктор уже говорил, что работа у нас достаточно специфическая, так что ты должен знать, что эти гости ещё не самые странные из всего, что ты видел. Извини, что не могу сказать понятней, ты ещё не прошёл проверку… в общем, тебе ещё пока рано знать.

Гриша, начиная переживать из-за всех этих недомолвок спросил:

— Послушав вас с дедом, так и хочется спросить, эта работа законная вообще?

— Ну… — рассмеявшись, пробубнил помощник капитана, — само собой, мы являемся подразделением международной организации ШТАБ, вне государственной структуры с высоким грифом секретности. Чем наша кантора занимается, узнаешь позже.

— Надеюсь, что это всё правда, не хотелось бы, чтобы меня увезли препарировать куда-нибудь, — с сомнением в голосе проговорил молодой человек.

— Тут, друг мой, фишка вся совсем в другом, как говорит молодежь, — продолжая смеяться, ответил кок, — ничего, всё узнаешь со временем.

Помолчав немного, Валерий Афанасьевич тяжело вздохнул, уставившись в какую-то точку на стенном шкафу, за спиной собеседника, он глубокомысленно изрёк:

— Забавно всё-таки устроена жизнь, иной раз кажется, что из всего потока событий прожитых дней, ты участвуешь лишь в каких-то мгновениях, которые запоминаются ярче всего. Анализируя прожитые годы, хочется сказать, что из всего, что я видел, не было прожито с моим участием практически ни одного момента. Проще говоря, я был зрителем спектакля жизни. Именно так представляется мне память о минувших днях.

— Эмм. Как-то замудрено, — ухмыльнувшись, признался парень.

Во избежание дальнейших изречений подобного рода, Григорий залпом допил чай и отправился на палубу проветрится.

— Ну, юнга, как тебе моё судно? — окликнул его дед из капитанской рубки.

— Ничего так, вместительное, — не зная, что сказать, ляпнул Григорий.

— Вместительное… — рассмеявшись, повторил дед, — ладно тебе, не кисни, скоро приедет Гадрун, и мы отчалим.

— Гадрун?

— Наша переводчица и бухгалтер по совместительству.

— А я думал это мужик, даже имя у неё мужское, — признался внук.

— Немка, что ты хочешь! У них много таких имён, — усмехнулся дед.

— А почему немцы у нас вдруг переводчиками стали?

— У кого у нас?! Мы ведь работаем на международную организацию, поэтому в состав нашей группы может входить кто угодно, — продолжая смеяться, пояснил дед.

Скрываясь от начавшего припекать солнца, Гриша перебрался в капитанскую рубку, где Виктор Максимович рассматривал карту на планшетнике, неловко тыкая узловатыми пальцами в экран.

— Штука-то удобная, да поди ж наловчись ею пользоваться, — пробубнил дед.

— Мыс Бринера, — прочитал вслух Гриша название на карте, которую разглядывал капитан.

— Да, нам нужно попасть в бухту Рудной пристани.

— О! А в Находку будем заходить?

— Нет, у нас не увеселительная прогулка, вот наш маршрут, — Виктор Максимович переключил вкладку. — Значит, выходим с Золотого рога, в пролив Босфор, далее под мостом идём между Русским и Скрыплёвым в Уссурийский залив, оттуда в пролив Аскольд, мимо Находки, выходим в открытое море, и держим курс на Рудную пристань.

Снаружи послышались чьи-то шаги, дверь распахнулась и в рубку вошла молодая девушка.

Выглядела она простенько, длинная светлая коса, лёгкая бежевая кофточка и джинсы, худощавого телосложения, глаза яркие серебристые, тонкие черты лица, взгляд спокойный приветливый. Войдя в кубрик, она улыбнулась присутствующим и сказала:

— Камни я отдала. Информацию подтвердили, можно выдвигаться;

— Гриш познакомься это Гадрун, наш переводчик и бухгалтер, и вообще специалист широкого класса.

— Ага, точно я бухгалтер, — усмехнувшись сказала девушка, пожимая руку Григория.

— Ну вот, все и в сборе, Гриш, сходи в трюм, найди нашего механика, помоги ему убрать трап, мы отчаливаем.

Спустя какое-то время, Григорий стоял на палубе, глядя в след удаляющемуся пирсу. В груди, что-то щемило, в воздухе витал сизый дымок солярки, мимо проплывали яхты, суда и паромы, с моря дул освежающий ветерок, слышался крик чаек.

Выйдя в уссурийский залив, баркас Виктора Максимовича остался в гордом одиночестве, земля плавно таяла, превращаясь в тонкую полоску, сливающуюся с небом.

Вначале Гриша наслаждался видами открытого океана, разглядывал горы, проплывающие слева по борту, море было удивительно спокойным, ни ветерка, ни облачка на горизонте, лишь голубая гладь, заполняющая всё вокруг, смыкающаяся с небом таким же ярко голубым, казалось, будто мир замер в ожидании чего-то.

Начав скучать от безделья, парень решил разузнать всё о предстоящем путешествии:

— Дед, так в чём же заключается наша работа?

— Ну, доставка грузов, пассажиров… Выполнение различного рода поручений. Наша команда малочисленна и не приспособлена для более серьёзных миссий… Оно и к лучшему. Но, думаю, ты ведь не это хотел услышать, правда? — ухмыльнувшись, ответил дед, сидевший за штурвалом.

— Вообще-то да, я же знаю, ты говорил о моих способностях, что конкретно мне ожидать?

— Ожидать, — невнятно пробурчал дед, всматриваясь куда-то вдаль, — ну всего, что угодно, на что только фантазии хватит, и это будет далеко не всё, чего бы стоило ожидать. А выбрал я тебя дружок потому, что самою судьбой тебе было уготовано это. Так вот, видишь ли, так уж вышло, что я-то свой дар не утратил, — туманно проговорил дед.

Виктор Максимович медленно, картинно, повернулся в кресле, и ухмыльнувшись, взглянул исподлобья на внука:

— Именно так, поэтому я советую тебе усвоить две вещи: сколько бы ты ни гадал, что же будет дальше, ты всё равно не угадаешь, и второе, не проси объяснений, ты всё равно пока что не поймёшь, или скорее даже, не поверишь. После того как мы доставим пассажиров в пункт назначения, далее курс лежит на Рудную Пристань, где мы должны встретиться кое с кем. Вот собственно и всё, что тебе следует знать, — отвернувшись обратно, он добавил, — скоро ты всё увидишь сам, и вопросы отпадут сами собой.

«Чего и следовало ожидать от него, сколько себя помню, всегда он был такой, партизан морской», ворчливо подумал про себя Григорий.

Поняв, что развлекать его беседами тут никто не настроен, парень решил занять себя написанием картины, которую начал сегодня утром.

Ближе к ужину облачка сменились тяжёлой серой пеленой туч, стояла гробовая тишина, казалось, будто всё вокруг замерло, даже двигателя не было слышно. Гриша поднялся на палубу, осмотревшись, он понял, что судно всё же продолжает движение. Было душно, белые струйки пара расползались по идеальной глади моря. Линия берега до этого видневшаяся столь отчётливо с левой стороны исчезла из виду, утонув в белой пелене.

На палубу поднялась Гадрун, поймав взгляд Виктора Максимовича девушка сказала:

— Ориентировочно северо-восток, пока что точка нестабильна, думаю нужно сбавить ход.

— Что значит ориентировочно? — возмутился капитан. — Северо-восток то большой, иди сюда, отмечай на карте широту и долготу, мы идём туда.

Туман всё сгущался. Неожиданно для себя, Григорий отметил, что тот тихий шепот, который он слышал раньше, слышен и теперь, и слышен более отчётливо, он словно шум радиоволны скрежетал, где-то на грани слышимости, прогоняя все мысли прочь.