При выборе помещения Гриша остановился на чердаке, который сейчас пустовал, так как весь хлам спустили на цокольный этаж. Со звукоизоляцией, конечно, там были проблемы, но это ерунда, беруши как-никак есть, а вот с флуктуациями придётся смириться. В инструкции к функции Adhyaya shaanti (тренировка тишины) говорилось, что приложение запускается и переводит телефон в режим блокировки, после следующих настроек:

— времени, отведённого на медитацию;

— уровня шкалы чувствительности мыслительной активности;

— интенсивности вибрации смартфона, во время всплеска мыслительной деятельности.

С этого момента на время медитации телефон становиться недоступным для использования, до окончания установленного времени. Второй режим приложения тренировки тишины предназначен для ретрита вне города. Эта функция работает совместно с гарнитурой. Телефон в это время полностью недоступен, настроенное приложение работает в автономном режиме запускаясь нажатием кнопки на гарнитуре. По поводу гарнитуры в инструкции было сказано, что она своевременно выдаётся мастером, вместе с препаратом, подавляющим мыслительную активность. Когда настанет это самое время медитации с гарнитурой, в инструкции сказано не было.

Бросив последний взгляд на тлеющий пепел в бочке Гриша отправился на чердак, захватив с собой коврик, оставшийся с похода. Здесь было просторно и почти пусто. Помещение имело четыре слуховых окна, два больших Люкарна, и два мансардных. На чердаке раньше жил его брат, теперь же комната пустовала, тут остался диван и два больших горшка с цветами. Стены были отделаны декоративными панелями с затейливым узором зеркальных цветов на белом фоне. Пару лет назад мать задумала устроить тут свой кабинет, но на этапе закупки мебели потеряла к своему замыслу интерес. Теперь тут решил похозяйничать Гриша, задёрнув шторы и жалюзи он уселся посреди комнаты, на коврик.

Ему предстояло мучительное испытание, о котором он и помыслить не мог. Порой просто ничего не делать уже трудно, не говоря уже о том, чтобы ещё и не думать. После всего пережитого за последнее время освободить голову от мыслей казалось просто нереальным. Подступиться к этой серьёзной теме не давали ещё звонки от друзей, от которых он вчера убежал. Гриша понимал, что поговорить с ними всё-таки нужно, но найти достойного объяснения не мог, поэтому решил не спешить с ответом. Ближе к ужину в гости пришёл Витя, мать желая выяснить в чём дело позвала ничего неподозревающего Гришу. Спустившись вниз, молодой человек оторопел, увидев друга в гостиной. Сдержав гнев, Григорий уговорил сам себя поступить по-мужски и позвал друга на задний двор для разговора.

Усаживаясь на лавку в беседке, молодой человек решил сразу сознаться:

— Я психанул.

— Это мы поняли, — сказал сосед, плюхнувшись рядом.

— Все ржали, небось? — спокойно спросил Гриша, ловя себя на мысли, что опять думает за других.

— Да нет. Ты нас напугал просто, а сегодня, когда мы узнали про пожар, так вообще фантазия разыгралась, — признался Витя, ковыряясь в зубах.

— Ты же понял, почему я психанул? — севшим голосом сказал Гриша.

— Понятия не имею. Ты бы себя видел тогда, мне показалось в тебя демон вселился. Так что фиг его знает, Макс говорит под накуром такое бывает. Ты вчера как к КПП подъехал сразу понятно стало, что с тобой что-то не то, а когда мы узнали, что ты домой в ссадинах приехал, мы вообще подах…

Гриша усмехнулся мысли о том, что все решили, будто он был под наркотой. Витя недоверчиво взглянул на друга и сказал:

— Тебя что, до сих пор прёт?

Гриша в голос расхохотался.

— Чувак, завязывай! — недовольно буркнул Витёк.

Успокоившись Гриша вздохнул, и задумчиво почёсывая подбородок уставился на бочку.

— Чё у тебя случилось-то, ты можешь сказать? — не выдержал Витя.

— Узнал я кое-что, вот и расстроился, — ответил Гриша.

— Да ладно, что можно такое узнать, чтобы в бешенство впасть?

Гриша задумался, о том, как бы не сболтнуть лишнего, помедлив он ответил:

— То, что я дурак.

— Это не новость, — отмахнулся сосед.

— Просто накопилось, понимаешь!? Долго копилось и наконец прорвало. Я, честно говоря, сам офигел, — устало признался Гриша.

— Ты бы это, к психиатру что ли сходил, а то в следующий раз, знаешь, вместо велика рядом нож может оказаться.

— Уже сходил.

— Ну и? — прогнусавил Витя.

— Полегчало… Кстати, знаешь, я скоро уезжаю, — признался Гриша.

— Далеко?

— Да. И не знаю, когда вернусь.

— Тебя что, посадят? — хмыкнул Витёк.

— Нет, я учиться уезжаю, на археолога, в Новосиб, у нас я по балам не прошёл.

— Ты из-за этого психанул что ли?

— Говорю же накопилось, по мелочам всякого. Ладно Вить, ты извини я тут готовлюсь, давай как-нибудь в другой раз поболтаем, — сказал Гриша, уставший от расспросов.

— Ага, когда ты уедешь да? — хмыкнул сосед.

Гриша вздохнул и ответил:

— Не последний же раз видимся, я тебя чуть ли не каждый день вижу последние семь лет.

— Может словимся перед отъездом? Выпьем пивка? — просипел Витя

— Вить, ты по поводу питья к Максу обращайся, я за компанию только пробку могу понюхать, — усмехнулся Гриша.

— Хорошо, когда ты там уезжать собрался?

— В среду.

— Значит во вторник словимся, надо же как то поступление отметить, только это, телефон-то включай! — подытожил Витя.

Гриша опять тяжело вздохнул и сказал:

— Посмотрим, в каком я состоянии буду, не хотелось бы повторить вчерашний подвиг.

Витёк почесал затылок, и сказал:

— Да, напугал ты нас нехило тогда. Ладно, звони как полегчает.

Гриша проводил друга, вернулся на чердак, лёг на диван и призадумался. После вчерашнего марафона, его имидж явно пострадал, особенно в глазах девушек. Конечно, теперь его это заботило меньше всего, Гриша понимал, что пути их маленькой банды всё равно разойдутся вскоре. Сфера его интересов теперь лежала в новой области, разделить которую его старые друзья не могли. Лучший друг теперь был увлечён девушкой, Витю и Макса он перевоспитывать не собирался. И только искренность с которой друзья поддерживали его всегда, не давала Грише покоя, именно поэтому молодой человек чувствовал себя неуютно, так, словно бы он предал их, использовал как временных попутчиков. Расставание неприятная штука, однако неизбежная.

Мать поднялась на чердак и, опершись на перила лестниц, спросила:

— Ну что, помирились?

Гриша хотел было нагрубить, но передумал и ответил:

— Да мы и не ссорились.

— А чего ты тогда такой хмурый?

— Наши дороги расходятся, мам, — многозначительно ответил сын.

Мать улыбнулась и сказала:

— Да, друзей терять так же тяжело, как девушку или родителей. Все мы когда-нибудь расстанемся, я вот маму с папой уже похоронила. Поблагодари друзей, что сопроводили тебя и двигайся дальше.

Грише слова матери показались более чем актуальными, и он сказал:

— Да, ты права! Спасибо, мам.

— Не за что. Ужинать пошли!

— Нет мам, я тут «штурмую небеса».

— Кого штурмуешь? — усмехнулась Вера Михайловна.

— Медитирую я, — нехотя признался сын.

Скептически хмыкнув, мать сказала:

— То-то я смотрю, ты коврик сюда притащил, я уж думала зарядку начал делать. Только одно непонятно, почему именно тут?

Гриша, смущённый допросами, недовольно ответил:

— Тебе что жалко, что ли? Нашёл уголок подальше, чтобы не слышать твой телевизор.

— Да ладно йог, занимайся, — усмехнулась мать и ушла.

Йог не сразу приступил к практике, он долго пялился на коврик для медитации, в голову приходили сожжённые картины, лицо Ани и пылающий ад на перевале в Лазовском заповеднике. Наконец, собравшись с силами, Гриша приступил к штурму. Сегодняшний остаток дня, он решил тренироваться без рабочего телефона. Всё равно смартфон бы гудел как оголтелый, напоминая о том, что хозяин отвлёкся, и никак не может остановиться. Сидеть в правильной позе для медитации он перестал ещё до ужина, ноги не гнулись, колени болели и единственным выходом было сесть по-турецки. Но даже так сидеть с прямой спиной оказалось дико утомительно, поэтому парень перебрался к стенке и облокотился на неё. Спустя четыре часа, перемежающиеся длинными передышками и брожением по комнате, Гриша отправился спать на одеревеневших ногах. Практика не дала ему особых результатов, вспоминая те ощущения, которые он испытывал в путешествии казалось, что сейчас он невообразимо отупел. Конечно, удобно кататься на чужом аттракционе, а вот как дело дошло до самостоятельной практики, тут кроме разочарования ничего не выходило. Даже тонкое зрение активировать не получалось. Гриша сначала хотел расстроиться, но потом передумал, никто и не говорил ведь, что будет легко. Да и зрение сейчас особо ни к чему. Конечно, раньше новость о том, что он не видит тонкий мир его бы порадовала, но теперь, всё было иначе. Почувствовав силу на вкус, понимаешь, что всё в сравнении с ней кажется блёклым. «Наверное, именно для этого проводят ритуал обновления клятвы», думал молодой человек, лёжа в кровати и вспоминая ту невообразимую мощь, с которой он соприкоснулся. Эти воспоминания теперь для него казались путеводной звездой, тем ориентиром, к которому хотелось вернуться. С этими мыслями Гриша провалился в сон.