Такие подсказки и послания жизни раскрываются только после того, как человек создаст условия, при которых они могут быть усвоены. В тишине приходят и усваивается те знания, которые переварить иначе мы не в силах.
День выдался, как показалось Грише, лучшим и наиболее удачным из всего того, что ему доводилось пережить. И хоть вечерняя медитация была, в сравнении с утренней, жалким призраком или далёким эхом, донёсшимся до его ушей, юношу это нисколько не расстроило. Уже засыпая, он подумал, что было бы здорово нормально попрощаться с друзьями.
Утром следующего дня, Гриша сам позвонил Вите, предложил устроить прощальную встречу где-нибудь на пляже. Витя поддержал его, сказав, что умные мысли порой посещают не одну голову.
Сегодня друзья решили собраться только мужской компанией, развести костёр, взять выпивки, закуски и спокойно поболтать «о своём, о тракторах…». С выбором пляжа друзья решили особо не заморачиваться. Избрав самый короткий маршрут, по улице Чапаева они добрались до железной дороги, идущей вдоль берега Амурского залива. Здесь парни перебрались через рельсы и спустились по небольшому склону вниз к морю, которое встретило их мерным шумом набегающих волн.
Компания расположилась на бревне, рядом с которым уже кто-то раньше жёг костёр и даже сдобрил песок окурками и горой пустых бутылок. Не самое приятное место, но зато уединённое, в отличие от пляжа по соседству. Тут они часто бывали, особенно зимой, когда можно гулять по замёрзшему Амурскому заливу словно по бескрайнему полю, и посетить островок Скребцова, лежащий в двух километрах от суши. Сейчас остров виднелся на северо-западе, на фоне низководного моста. С юго-востока над ними нависала железная дорога и небольшой взгорок за ней. Вдалеке за амурским заливом угадывались очертания противоположного берега, проступающие словно мираж над водной гладью. Из-за насыпи на северо-востоке выглядывал трубами завод, а за ним в леске на пригорке скрывались целых три института. Железная дорога оттесняла частный сектор, который упорно наступал на береговую линию, иногда перемежаясь с высотками. Флагманом этого наступления был музей и институт Биологии моря, гордо возвышаясь на берегу Амурского залива, словно маяк.
От расспросов по поводу случившегося парни решили воздержаться, так, словно ничего необычного и не произошло. За что Гриша был премного благодарен. Кирилл рассказал о приколах, на выпускном вечере, которые Гриша пропустил. Макс сообщил что поступил в морское, на судового механика. Витя, как и Кирилл, поступил в ДВФУ на коммерческой основе. Гриша признался друзьям, что отец отказался оплачивать его обучение в ДВФУ, так как считает, что он не заслужил там учиться, мол раз он так хотел туда попасть, то раньше нужно было думать. Что самое странное и несправедливое с точки зрения Григория, так это то, что отец был готов отдать любую сумму, чтобы сын учился в морском. Возможно, это была своеобразная месть, так как отец давно договорился с директором МГУ Невского. Пётр Викторович очень расстроился и долго не разговаривал с сыном, когда узнал, что его отец намерен помочь внуку с поступлением. Но Гриша всё равно был ему благодарен, так как отец, несмотря на свои пожелания, смог принять выбор сына и не стал раздувать из случившегося целую драму. В довершении картины Григорий озвучил друзьям официальную версию того, куда он уезжает учится, которую рассказал до этого Вите. В отличие от отца, друзья давно знали о выборе профессии Гриши и факт того, что ради мечты он готов ехать учиться даже в другой город приняли по-дружески солидарно.
В их компании не было принято что-то навязывать друг другу, если кто-то курил никто не лез читать ему мораль, а те, кто выпивал не стремились заявить: «Ты меня уважаешь, значит пей». Именно поэтому им было легко понимать друг друга. И именно это Гриша чувствовал сегодня, хоть их дороги начинают расходиться, но того резкого противопоставления, которое иногда просыпалось в нём, сегодня на удивление не было. Так, словно бы кто-то сдул всё его напускное восприятие своей уникальности.
Витя и Макс потягивали пиво, Гриша и Кирилл пасовали друг другу мяч, который они захватили с собой.
Григорий в отличие от Кирилла имел свои причины не употреблять спиртного. Он не был прирождённым трезвенником как его друг и увещевания деда о вреде алкоголя не были для него очевидными, в данном случае это была вынужденная мера. Как-то под Новый год, когда Грише стукнуло шестнадцать, родители решили, что сын уже взрослый и угостили его фужером красного вина, парень не устоял перед идеей почувствовать себя старше. Вино не водка, кислое немножко вяжущее, но фруктовый привкус приятно сглаживает принятие дурманящих градусов, идеальное начало для знакомства с миром алкоголя.
Наивный гурман, околдованный хмельным напитком, уже было подумал, что многое потерял, отказываясь ранее от радушных предложений друзей, но как говориться, не тут-то было. Новогоднюю ночь юноша встретил чередой панических атак, побороть которые он был бессилен. Грудь сдавило, в ушах пищало, по телу разливалась слабость и страх. Мать тогда места себе не находила, всё порывалась скорую вызвать. Дед присутствовавший на празднике, нисколько не сочувствовал внуку сказав: «Так ему и надо». Пётр Викторович, тогда как-то очень подозрительно посматривал на отца и молчал. Возможно, дед и приложил руку к этому новогоднему сюрпризу, но мук совести от этого он не испытывал. Гриша же решил, что он не многое потеряет, воздерживаясь от исследования «дивного огненного зелья».
Макс и Витя до сих пор ещё ни разу не напивались до свинячьего визга, но уже приближались к состоянию лёгкой неуправляемости. Витя, разгорячённый спиртным, присоединился к друзьям, гоняющим мяч. Немного переусердствовав, он запнул его прямо в море. Невозмутимо словно бы так и запланировал, он отправился в воду прямо в одежде, чем немало позабавил друзей. Макс вдохновлённый примером Витька последовал за ним в воду, и громогласно вопя, предложил играть в квадраты частично в море. Друзья развернули нешуточную баталию, по ходу выдумывая новые правила игры. В итоге все по очереди побывали в Амурском заливе, вымокнув насквозь и наоравшись за весь стадион отсутствующих болельщиков, они устроились на бревне обсыхать.
К этому моменту всё съеденное и выпитое улетучилось из их желудков. С лёгкой грустью посматривали в даль начавшие трезветь молодые люди. Макса бил лёгкий озноб от сырой одежды и отходняка. Гриша обтряхивался от песка, который прилип к коже, шортам, футболке и волосам. Витёк выжимал штаны. Кирилл обернул мяч в целлофановый пакет, и убрал его в рюкзак.
Шёл шестой час, когда набесившаяся вдоволь компания начала собираться в обратный путь.
Прощальной встречей Григорий остался доволен. Вписки, тусовки в клубах и на даче, как и прочие способы траты родительских денег подойдут не всем. Хотя конечно у части этого квартета всё ещё впереди.
Мокрые насквозь, с сосульками волос, ссохшихся от солёной воды, и песком за пазухой, который так и не удалось вытряхнуть, компания поехала домой.
— У вас, что детство в жопе заиграло? — смеясь сказала мать, разглядывая сына, вошедшего на порог.
— Всё под контролем, — улыбнувшись, ответил Гриша.
— Ты бы ещё в мазуте опять измазался, как тогда, когда вы по стройке шарились, — припомнила Вера Михайловна.
— Это была машинная смазка, а не мазут, — со знанием дела сказал Гриша.
— Да какая разница, свинья везде грязь найдёт, — заклеймила отпрыска мать.
Конечно, Гришу трудно было назвать чистоплюем, иной раз в творческом порыве он мог запросто вытереть руки, измазанные в краске об домашнюю футболку или подолгу ходить в одной и той же одежде, не задумываясь о том, что пора бы её сменить. Что уж говорить о походах юных энтузиастов, ведь они всегда связанны тесным контактом с объектами исследований, которые в свою очередь непременно оставляют взаимный отпечаток.
Приведя себя в порядок и поужинав, Гриша провёл остаток дня тренируясь в концентрации на тишине. Тренировка после всех увеселительных мероприятий оказалась бесплодной, чего собственно и следовало ожидать, не зря же в инструкции говорилось про поддержание информационного вакуума. Но что поделать, даже если бы Гриша остался сегодня дома, мысли о предстоящем путешествии в другой мир не дали бы ему покоя. Этот раз он уже хоть отдалённо, но представлял с чем же ему предстоит столкнуться. От этого волнение, которое он усердно пытался прогнать как коммивояжёра, так же нагло возвращалось через окно, будучи выставленным за дверь.
