— А я могу почувствовать магию почище любой сигналки, — призналась Фэра, — К тому же наёмного «видящего» можно перекупить, а я в Доме живу, то есть жила, — она вздохнула, — постоянно.

Женщина пояснила свою мысль. Маг был приходящий: смену отработал и пошёл домой. Не с девочками же его селить:

— Тут они, кобелины, о работе мигом забывают. Все мысли только об одном. Парни то в основном молодые. А дурам нашим одно развлечение — поиграть, как кошке с мышкой…

Она сказала: «вилье с шугой».

Но смысл то тот же.

— …Даже спорили на интерес, кто олуха первой в койку затащит.

— Так взяли бы кого постарше.

— На хорошего «видящего» «в самом соку» никаких денег не хватит. А старые маразматики, да кому они нужны? Мозги давно ссохлись — не пойми чего могут наколдовать. А что не засохло, то мгновенно разжижается, стоит им только девочек увидеть. Уж и стоять то нечему, а туда же — седина в бороду, Разрушитель в ребро.

— Разве среди мастеров дайхона нет женщин? Взяли бы одну из них.

— Э-э, нирта, они ещё хуже, — мотнула головой Фэра.

— Что, тоже неравнодушны к девушкам?

Все «видящие» женского пола — лесбиянки? Ни в жизнь не поверю.

— Что «неравнодушны», это вы точно подметили. Но совсем по другой причине.

Теряюсь в догадках. Глядя на моё удивлённое лицо женщина усмехнулась:

— Была тут у нас одна… Тальмьерр её звали. Как же сверкали её глаза при виде девчонок… Даже не знаю, что там было больше: зависти или ненависти. Вас это удивляет? Попробуйте стать на её место. Долгие годы учёбы. Во всём себе отказывать: никаких пирушек, никаких мальчиков. Стиснув зубы грызёте гранит науки, снося постоянные насмешки других магов, которые почти все поголовно мужчины. Как преподавателей, так и учеников.

Наконец достигли желаемого. И что? Вы женщина, обращаться к вам никто не спешит. Мужчины не доверяют, женщины — тем более. Венец карьеры — маг в борделе. Как же Тала рыдала, когда это рассказывала, как сжимались её скулы и белели костяшки пальцев.

Ещё бы, в вертепе жизнь бьёт ключом. Заливисто смеющиеся девушки в шикарных нарядах, блеск драгоценностей, изысканные яства, вино, как и золото, течёт рекой. Богатые и знатные любовники у твоих ног. Ну кто из женщин хоть раз не мечтал об этом? А каково Тале? Ведь она не дурнушка, и была бы ещё ничего, если б не корпела по ночам над книгами и манускриптами. И ради чего? Служить привратником на этом празднике жизни. Вполне достаточно, чтобы возненавидеть вокруг всех и вся. Так она мне и сказала.

Фэра задумалась.

— Вы расстались?

— Зачем мне этот клубок ненависти под боком. Но разошлись мы по-хорошему. Я накинула ей золотой за труды, и мастерица уехала куда-то на юг королевства. Мы тогда как раз спасли жизнь лаэру, тогда ещё лаэрину… Но так ли это важно?

Я отрицательно мотнула головой. К чему мне чужие тайны?

— Правильно, нирта. Убийца проник в Дом и оставил в покоях вельможи артефакт. Стоило потом его активировать, как мы бы все взлетели на воздух. Я вовремя почувствовала неладное и позвала Талу. Злодея скрутили, а нас вознаградили. Когда чародейка нас покинула, я перестала нанимать видящих. Мой благодетель… его я тоже не назову, а то вдруг заклятие сработает. Пусть Ворхем и говорит, что на таком расстоянии опасности нет, но кому нужно появление наёмных убийц…

Из рассказа Фэры я ничего не поняла и попросила объяснить. Оказывается все, кто работал в Доме, давали магическую клятву о неразглашении.

— А как же ваш… работодатель узнает, что она нарушена?

— Вот, — женщина вытащила из запазухи кулон — небольшой золотистый камень на золотой цепочке, — С помощью этой штуковины. Не знаю, как она работает, но стоит раскрыть несколько имён, как меня постигнет возмездие.

— Магическое?

— Нет, придут убийцы, пощады не будет, — Фэра потупила взор.

— А если снять амулет, кто узнает?

— Потеря контакта с телом тоже верная смерть.

Да-а, сурово у них там. Вход — рубль, а выход — только вперёд ногами.

Между прочим, ты собиралась рассказать о ноже.

Но сначала доскажу о кошельке. Такие в борделе были у каждой девчонки. Они же не только в Доме работали, но и по вызову. Так что им не раз приходилось возвращаться из гостей посреди ночи, да ещё и не с пустыми руками. Охрану то к каждой не приставишь. А то и сбегать раньше срока из разгорячённого вином мужского общества, чтобы избежать группового изнасилования. Поди потом, жалуйся.

Это за Ниллиэнн… Кто такая? Нила, голубоглазая девица с каштановыми волосами и великосветскими замашками… Так вот, это за ней хахаль непременно высылал карету, на которой та и возвращалась обратно. Да и то только тогда, когда в гостях у её нирта оставались важные персоны или родственники, которым тот не хотел показывать любовь всей своей жизни. Обычно она преспокойно проживала там на правах хозяйки.

— А почему нирт, что лаэра или лаэрина для неё не нашлось?

— Ей это ни к чему. Я сперва тоже удивлялась, что она со своим обаянием так мелко плавает. Вроде бы ничего особенного, симпатичная мордашка, не более. Рона в тысячу раз красивее. Но стоило Ниле улыбнуться и похлопать наивными глазками, как мужики были готовы валиться к её ногам штабелями. Только на фиг это ей, она со своим ниртом уже без малого сорок лет. Он ещё совсем мальчишкой был, когда они познакомились.

— Чево-о, чево-о? — протянула я, — Это сколько ж тогда ей?

— Да где-то к сотне, — равнодушно бросила Фэра.

Ох, и ни х… хрена ж себе! Наверное, моё лицо слишком вытянулось от удивления, что собеседница заливисто рассмеялась.

— Она же полукровка, а эллиены живут долго, очень долго. Я думала, вы догадались?

— О чём?

Наверно я опять что-то не то сморозила, потому что теперь сама смотрела на удивлённое лицо Фэры.

Ты когда-нибудь про кошелёк расскажешь или будешь кормить нас всеми бабскими сплетнями за последние полгода.

Но надо же вести повествование по порядку, а то будет непонятно.

Завязывай с лирическими отступлениями, или я сам сейчас за пару минут всё расскажу.

Да пожалуйста, посмотрим, что из этого получится!

Что ж, раз так… Вместе с деньгами и ценностями проститутки в своих кошельках хранили небольшие кинжалы и стилеты. Не бог весть какое оружие, но если ткнуть им неожиданно куда надо… в общем, последний довод короля, как у крутика, что кладёт в свой сейф или кейс заряженный пистолет. Так, на всякий случай.

Вот такой же кошель мне и презентовала Фэра. Метательный нож — подарок Нэба, туда замечательно вписался. Более того, кошелёк был пронизан сеткой из зачарованных серебряных нитей, делавших его содержимое незримым для «видящих». Что было весьма кстати, клинок то был непростым. И золотишко было куда положить.

Эти пять монет…

Кстати, а почему ты раньше про них не сказала? Хотела утаить?

От кого? Я хозяйка Золотого леса! И у Нэба их не требовала. Он сам подошёл ко мне на привале, через три дня после захвата усадьбы. Когда эйфория от победы уже прошла, и страсти улеглись. Остролицый пригласил на огонёк, и я подошла к их с Иром костру, где хозяйничала Юма. Женщина около тридцати, тоже попавшая под облаву в том же самом пограничном лесу, что мы с Сонной и остальными уцелевшими из форпоста Серебряной реки. Её старшая товарка Лала прибилась к кузнецу Траду, а Юма, стало быть, прикипела к этой паре отморозков. Впрочем, раз скандалов и драк не замечено, и у этой троицы всё по согласию, так какое мне дело, какие у них между собой отношения.

— Ой, нирта! — всплеснула руками женщина.

— Юма, сходи помой посуду, — бросил Ир.

— Так я её только что вымыла.

Ирхон страдальчески вздохнул, закатив глаза.

— Юма, сходи, что ль, к Лале, ты её что-то хотела отнести. Не видишь у нас тут разговор — вмешался Нэб.

Женщина кивнула, и через минуту её и след простыл.

— Тут такое дело, нирта Олиенн, присядьте, — он указал на место, с которого только что согнал компаньонку.

Я уселась на застеленный тканью пенёк. А Нэб протянул левую руку Иру и тот в неё что-то вложил, выхватив из запазухи. Это оказался небольшой мешочек. «Идущий» развязал тесёмки и высыпал на правую ладонь монеты. Серебро, среди которых мелькнула пара золотых.