— Энрик? Что с тобой? — Синьор Мигель увидел мое окровавленное плечо и нахмурился.

— Это царапина, не важно. У вас найдется несколько минут?

Синьор Мигель кивнул. Я обернулся к Кальяри:

— Присаживайтесь. Синьор Мигель, знакомьтесь, это директор конезавода синьор Кальяри.

Оба, как по команде, кивнули головами.

— У меня к вам один теоретический вопрос, — обратился я к синьору Мигелю.

— Я тебя слушаю.

— Скажите, как можно удержать на месте ценного специалиста? Можно даже сказать, уникального.

— Кроме большой зарплаты? Ну можно предложить ему медицинскую страховку для всей семьи, длинный отпуск за счет корпорации, престижную школу для детей, кредит на жилье и на обучение детей в университете. К чему ты клонишь?

— Бедная у вас фантазия, — усмехнулся я. — Учитесь у Каникатти: заманили на остров, а теперь будем платить так, чтобы на обратный билет не набралось.

— Это серьезно?

— Вполне. Поинтересуйтесь ведомостями выплаты зарплаты по всему острову. И учтите, что четыре месяца назад ее еще урезали, а виноваты, разумеется, вы. Еще пара месяцев, и здесь будет восстание.

— Я понял. Напишешь отчет и пошлешь мне его сегодня же вечером.

— Есть, — серьезно ответил я. — Когда мне возвращаться?

— У тебя каникулы, — улыбнулся синьор Мигель.

Между прочим, в Палермо сейчас ночь. Он, что же, никогда не спит?

Синьор Мигель прервал связь. Улыбочка у него как у крокодила, на страх врагам. Синьор Кальяри сидел с опущенной головой, не решаясь взглянуть мне в лицо.

— И от шпиончиков бывает польза, — заметил я.

— Извини, — пробормотал он.

— Э-э, нет, «шпиончик», «птенчик». Вот научите меня ездить верхом, тогда и обзывайтесь, как хотите.

— Договорились.

Я нажал кнопку на комме.

— Марио, ты занят?

— Не слишком. Тут лежит какой-то труп, и я его обыскиваю. Не в курсе?

— В курсе. Поищи там шприц.

— Уже нашел.

— Молодец. Отнеси его к синьору Асколи, пусть разберется, что это за дрянь. Скажи ему, что, скорее всего, именно этим травили лошадей.

— Ясно.

— Потом поинтересуйся, где жил тренер Тео, и обыщи там все как следует.

— Почему жил? А, понял.

— До связи.

Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Кальяри откашлялся:

— Пойду, надо там прибраться, нечего лошадей мертвыми телами пугать.

— Угу, до вечера. Надеюсь, вы придете обедать, вместе с синьором Асколи, разумеется.

Кальяри ушел. Как только за ним закрылась дверь…

— Какого черта, — обратился я к Фернану, — ты его застрелил?

— Рефлекс, — вздохнул тот, — ты хотел сам ему отомстить?

— Вот еще, делать мне больше нечего! Здесь, на острове, где-то есть склад оружия, и не один. Тео знал. А теперь сюда понаедут придурки с ультраточными сканерами и все тут перероют.

— Если ты не найдешь все эти склады раньше, — заметил Фернан. — Сиди смирно, я еще не закончил.

Все это время Фернан обрабатывал и заклеивал след от удара, который начинался под левой лопаткой, пересекал спину и правое плечо и наискось опускался по груди до самого солнечного сплетения.

— А ты уже опять заметил что-то очень важное?

— Пока нет.

— Ладно, сегодня вечером больше никаких подвигов, чтобы не нарушать отчетности. И какой отчет? Одни догадки.

— Тебя пожалеть?

— Обойдусь. А чтобы ты не издевался, вот тебе задание: осмотри как следует весь этот дворец — наверное, тут все же были предусмотрены комнаты для прислуги. И не только. Старая конюшня не кажется мне человеческим жильем.

— Хорошо. А то я боялся, что ты не вспомнишь.

Оставшись один, я написал отчет для синьора Мигеля, то есть пересказал ему свои догадки. Больше же у меня ничего нет. Но Центральной бухгалтерии их проверить — пятиминутная работа. Но это еще не все. Дождаться, что ли, результатов исследования шприца? Нет, лошади — это отдельная проблема. Итак, «Отчет Энрика, часть первая. Всеобщее восстание на Ористано (спектакль отменяется)». Часть вторая непременно последует и будет называться «Люди как переносчики заразы и возбудители лошадиных болезней». Интересно, можно шутить в официальных отчетах или это предосудительно?

— Энрик! Энрик! — тряс меня кто-то за пострадавшее плечо.

— А? Что? Марио? Ты убить меня хочешь?

Мало того что я сплю днем, в одежде, так еще и не помню, как ложился. Я сел и потряс головой.

— О-о-ох, — с облегчением вздохнул Марио, — я уж думал, что у тебя такой сон — как он называется? Что-то летающее…

— Летаргический, что ли?

— Во-во!

— Что случилось?

— Свежие новости. Фернан сказал, что тебе понравится.

— А еще что он сказал?

— Что синьор Мигель быстро соображает.

— Ну?

— Тут всем пририсовали к окладу один ноль справа, по этому поводу будет большой праздник — тем более что Фернан разрешил разорить здешние холодильники.

Я прикинул: по палермским меркам, даже с лишним нулем справа все эти люди работают за гроши. Я не слишком перенапряг финансовые ресурсы корпорации. Но какой жест! Не думал, что синьор Мигель так театрален. Надо надеяться, что он и на всем острове навел такой порядок. Теперь можно немного расслабиться. Восстание не начнется прямо завтра. Может, оно, конечно, никогда не начнется, даже если все здешние жители будут ходить по колено в бластерах, — но все же оставленное оружие лучше найти.

— Энрик! О чем ты задумался? Тут во дворе целая толпа хочет пожать тебе руку.

— Пришло народное признание, — вздохнул я, — и что я буду с ним делать?

Все-таки я встал и побрел вниз: нельзя же заставлять себя ждать.

Я со всеми познакомился, всем пожал руку, даже старому дворецкому, который никак не мог решить, нравятся ему такие перемены или нет. Чинного обеда в избранном обществе не получилось, но лично я об этом не пожалел.

— А правда, что это ты прикончил Тео? — спросил меня Джованни.

— Нет, — я покачал головой, — это Фернан.

Джованни покинул меня и пошел благодарить Фернана. У него были серьезные основания так поступить.

Вечером все, кроме нас троих, отправились отсыпаться перед следующим рабочим днем в перестроенную конюшню. Я надеялся, что это в последний раз.

В гостиной я вспомнил о своих обязанностях.

— Марио, как прошел обыск вещей покойного?

— Нашел какие-то ампулы. Асколи сказал, у него нет оборудования, чтобы узнать, что это такое. Я оставил ему половину содержимого шприца и одну ампулу, остальное здесь.

— Ясно. Список задач на ближайшее будущее такой: во-первых, надо найти это чертово оружие; во-вторых — как-то узнать, чем травили лошадей, у Асколи же еще несколько пациентов; в-третьих, переселить всех в дом; в-четвертых, я хочу найти этого ублюдка, этого (…).

— Энрик! Никогда не слышал, как ты ругаешься. Успокойся. Все, что ты сказал — это не приметы.

— Прошу прощения. Фернан, ты ничего не заметил, когда разглядывал четверых очень грязных мальчишек, точнее троих из них?

— Хм.

— А если я добавлю, что родились они все с интервалом в две недели и никто из них не знает своего отца.

— Дьявольщина! Да этого скота (…).

— Вот, а ты говоришь, не ругайся.

Марио недоумевающе смотрел то на Фернана, то на меня. Я сжалился:

— Примерно четырнадцать лет назад здесь был месячник безнаказанного изнасилования.

Следующий взрыв ругани исходил от Марио.

— Ты уверен? — засомневался Фернан. — Вроде никто особенно не хранит свою девственность — не полковое знамя!

— Не совсем, но именно потому, что не хранят, предохраняться умеют.

— В таком диком месте…

— Но других детей нет. Семей нет, и детей нет.

— Но проверить все равно надо.

— Согласен. Вот и займись. Или нет, Марио, попробуй ты. Такой здоровый медведь — может, тебе пожалуются, имея в виду, что именно ты можешь свернуть шею и сказать, что так и было.