Покинув пределы квартиры Анны, я постоянно прокручивал в голове все события до мельчайших деталей. Вот она выгуливает собаку, увидев меня, тормозит немного, перешептывается с бойфрендом…

Бойфренд же? Они живут вместе, иначе быть не может. Если смотреть по фактам, так и выходит. Никак иначе.

Да, я считал, что Аня жила отдельно, в соседней квартире. В первоначальных данных числилось именно так. Стремительный переезд? Или что-то еще…

Я не в силах найти покоя: коктейль из огненных чувств мешал мыслить здраво.

От каждой детали пожар в груди становился только сильнее. Я только и делал, что изобретал методы наказания, один другого сумасброднее. Охладиться в душе? Боюсь, даже ледяной поток воды охладить меня не мог. Знаю, пробовал! Ничем не помогло. Стоял под ним до тех пор, пока не продрог насквозь. Но стоило воскресить в памяти образ Ани, как даже ледяной тропик начинал казаться теплой дождевой водичкой!

Оскорблен и задет? Безусловно.

Заинтересован? Не хотелось признаваться самому себе, но боюсь, что так.

Аня меня зацепила.

Причем, я не мог точно понять, в какой именно момент.

Малодушно хотелось сказать, что в момент поцелуя, но, боюсь, это произошло еще раньше, когда она отстаивала права малышки и заботилась о ней, как о родной. «Как о родной» — это безумно важный акцент. Кое-какие результаты были уже готовы, с лаборатории сообщили, что Аня не приходилась родственницей Дарине.

Дарина! О нет, я даже начинать малышку начал так, как придумала Анна.

Словом, одна версия оказалась разгромленной до самого основания! Несостоятельное, ошибочное предположение о родстве Ани и малышки было развеяно в пух и прах.

Не родственница.

Что ж…

Приятельница мамы-кукушки?

Неплохой вариант, кстати говоря, приободрился я.

И не родственница, и не чужая.

Словом, нужно было копать в том направлении!

Решив именно так, я испытал некоторое облегчение.

Мне было куда понятнее чувства Анни, если бы оказалась подругой матери девочки.

Да, именно так…

Даже настроение приподнялось.

В картину моего мира плохо укладывалось понимание, как бы абсолютно посторонний человек так сильно переживал за судьбу чужого ребенка? Святая, что ли?

Нет-нет! Чувствую, есть причина!

Все нутро буквально кричит об этом: есть, есть причина подобного внимания Ани к Дарине. И я, заинтересованный ею, не мог просто игнорировать желание докопаться до истины!

Всегда уступал этому требованию своей натуры и сейчас жаждал понять: почему?

Почему?

Что-то здесь нечисто.

Есть причины. Хочу знать их все!

Усилием воли заставил себя притормозить, иначе бы начал крушить все подряд там, в квартире Ани. Разумеется, силой я не стал бы ее тащить прочь. Я же не пещерный человек, но был катастрофически к этому близок: закинуть на плечо, утащить, попутно отвесив люлей новому ухажеру Анечки.

Так и подмывало спросить: что же это ты, бородатый мачо, так херово за своей девушкой смотришь, что ей пришлось просить чужого мужчину изображать отношения перед бывшим?!

Даже если учесть, что сошлись они вот-вот, не срастается!

Хоть убей: нечисто!

Ночь прошла без сна. Я крутился в огромной, пустой кровати от мыслей. Но не только из-за сомнений и мыслей об Анне. Дарина подливала масла в огонь, закатывала серенады из требовательного плача. Вроде бы замолкала, но потом опять выводила трели — одну другой громче!

С Аней она так не плакала!

А я словно сам себя проклял, беду на себя навел: соврал, что Олжас не справляется с Дариной, так и вышло! Кто меня тянул за язык?!

Теперь хотелось лезть на стены от бессонницы. Спрятался под подушкой — не помогло. Беруши? Вполне возможно! Но рука не поднялась затыкать уши, когда младенец заливался горестным плачем.

Не выдержав очередного заливистого «У-а-а-а-а-у-а-а-ауа-уа-у-а-а!», я встал и пошел в сторону требовательных криков.

Олжас вытирал пот со лба и тряс коечку, в которой заливалась ором малышка.

— Что у вас тут?

— Ничего не помогает! — устало развел руками управляющий и рухнул в кресло. — Вы Аню не привезли? — спросил с надеждой.

— Не привез. Аня занята! — ответил я. — Что, совсем ничего не работает?

— Не помогает. Я все перепробовал. Босс, нам нужна хорошая няня. Желательно, Аня.

— Будет! — пообещал я. — Завтра все будет. А сейчас… надо что-то сделать! Я дам тебе щедрую прибавку к жалованию за усердия.

— Прибавка не поможет.

— Вот как?

— То есть я, безусловно рад. Но не думаю, что обещание прибавки заставит Даришу перестать кричать. Может быть, вы попробуете? — спросил Олжас с надеждой.

— Я?!

— Действительно, глупая идея. Что ж… Тогда советую взять вам беруши и отправиться в другое крыло дома, откуда не будет слышно воплей девочки. Рано или поздно она уснет! Наревется, покраснеет от натуги, зальет слезами всю кроватку…

— Хватит! — скрипнул я зубами.

— Наревется, устанет, уснет. Просто как раз-два-три. Осталось только потерпеть.

— Долго?

— Кто же его знает? Средний сын моей дочери мог орать по пятнадцать часов… Ну ничего, справимся…

Олжас протер платком вспотевший лоб, решительно взял в руки игрушку и склонился над кроваткой. При виде него малышка зарыдала еще отчаяннее.

— Ладно! — вздохнул я. — Попробую я… Включи мобиль над кроваткой и… отойди.

Эмин

Включенный мобиль над детской кроваткой начал свою карусель — планеты и звезды начали двигаться по кругу, заиграла незатейливая мелодия, от звука которой рев Дарины стал еще громче и надрывнее.

— Если бы это было так просто, Эмин Муратович! — выдохнул Олжас, рухнувший без всяких сил в кресло. — Детишек нянчить это вам не галстуки вязать полувиндзором!

У меня не было даже возможности как следует разозлиться на управляющего и метнуть в его сторону возмущенный взгляд. Истерика Дарины занимала меня намного больше.

— Может быть, голодная?

— Не думаю, она кушала. Я предлагал бутылочку и оказался оплеванным.

— Невкусное было?

Олжас развел руками в стороны и выдохнул:

— Чего я только не пробовал, ничего не помогает!

Встряхнув бутылочку со смесью, я попробовал содержимое бутылочки.

Не деликатес, но вполне сносно. Я попытался дать ребенку бутылочку, но она выбила ее у меня из рук. Пришлось убрать от греха подальше, пока эта бутылочка не прилетела в лоб малышке и не сделала ей больно.

Виноват останусь я, нельзя же будет обвинить в неосторожности ребенка, которому и года нет.

— Есть еще один вариант, ее что-то беспокоит по состоянию здоровья!

— Наш семейный врач осматривал малышку, как вы и распорядились. Все с ней хорошо. Предположительно ей девять месяцев с небольшим, развивается согласно сроку, анализы отклонений не выявили.

— Ясно. То есть медикаментозную причину плача мы исключаем.

— Исключаем.

— Физиологические причины тоже: она не голодна. в сухом подгузнике, в комнате тепло. Хочет пить? Сок ты ей предлагал?

— С большой осторожностью предложил немного сока. Тоже не помогло.

— Ты не болеешь, не хочешь пить, не голодная. Так чего же ты хочешь, голосистая малявочка? — спросил я, наклонившись над кроваткой.

Она сделала паузу в своих затяжных криках и просто судорожно всхлипывала, разглядывая мое лицо. Я выпрямился и потянулся за игрушками, пытаясь угадать, какая игрушка может ее заинтересовать.

Ничего!

Рев то затухал, то становился сильнее, но не прекращался ни на минуту.

— Аня сильно занята? Может быть, удастся отвлечь ее на часик, а то и на два? — с надеждой спросил Олжас.

— Не удастся, — ответил я, скрипнув зубами.

Слова Олжаса напомнили мне, что в это время Аня знакомилась с родителями своего «МЧ». Только аббревиатуре «МЧ» я придавал значение не «молодой человек», а совершенно иное: «Мутный Чел», даже не обращаясь к нему полным словом.