– Тут меня! – откликнулась сестра из-под покосившегося креста. – Я, кажись, его нашла.

– А ты уверена, что там похоронен утопленник?

– Конечно нет, но зато крест деревянный. И травка растет. – Ксанка радостно продемонстрировала мне пучок сочных листьев ярко-свекольного цвета.

– На сельдерей похоже.

– Да ну тебя, Фома неверующая. Вечно говоришь такие глупости, будто не магичка, а училка времен буйного социализма.

Я живо представила себя в строгом костюме, разношенных туфлях сорокового размера и с длинной псевдобамбуковой указкой. Волосы собраны в пучок на затылке, с носа сползают огромные стрекозоидные очки в роговой оправе… Видение было таким ярким, что я не удержалась и хихикнула. А кто-то за моей спиной и вовсе расхохотался.

Я всегда считала, что у меня хорошая реакция, а сейчас окончательно в этом убедилась. Резкий разворот – и я нос к носу столкнулась с высоким парнем, закутанным в черный балахон. Лица видно не было, только глаза сверкали из-под капюшона, но по размаху плеч принадлежность к мужскому полу угадывалась однозначно. А определить, что он высокий, вообще было секундным делом. Я уже говорила, что столкнулась с ним нос к носу? Так вот, он при этом сидел на корточках. Вернее, уже вставал.

Я закончила изучение балахонистого типа мгновением раньше, чем он понял, что я его заметила, и это было очень хорошо. Потому что, осознав, что обнаружен, парень резко выбросил вперед правую руку со сжатым кулаком. Я увернулась (говорю же, реакция хорошая) и, повинуясь извечному женскому рефлексу, въехала коленом обидчику между ног. Вставать балахонистый сразу же раздумал, тоненько взвизгнул и повалился на землю. Судя по аналогичному визгу, донесшемуся откуда-то сзади, пока я разбиралась со своим противником, еще кто-то попытался обидеть Ксанку. Я обернулась и застала прелестную картинку: моя сестра стоит над скорчившимся парнем и упирает острый каблук своей туфельки ему прямо… да, вот как раз туда. А напротив стоят еще три таких же типчика и смотрят на происходящее с выражением немого ужаса на физиономиях. Даже капюшоны откинули, чтобы лучше видеть. А может, чтобы нам было легче их разглядывать. Ну я и разглядела-таки одну знакомую рожу.

Витек, тот самый, который подвозил нас до кладбища, оказывается, тоже не все рассказал. В том же направлении ему, ага. Но чтоб настолько в том же… Интересно, что он тут все-таки делает? Протемняется душой и режет дохлых кошек? Фу, как неромантично.

Зато у Ксанки, кажется, разом прошла вся влюбленность. По крайней мере, смотрела она на него совершенно спокойно, без дрожи в коленках. Зато тот тип, который находился у нее под каблучком, трясся, как я перед годовой контрольной по математике.

– Садистка ты, – констатировала я, обращаясь к сестре.

– Ага! – радостно кивнула Ксанка. – А насчет сатанистов ты оказалась права, они здесь действительно водятся.

– Мы не сатанисты, – неуверенно начал Витек, – мы охотники на ведьм!

– А мы тут при чем? – хором откликнулись я и Ксанка, испуганно переглядываясь. Такие у нас в городе, кажется, раньше не водились. А теперь, значит, появились на наши головы.

– А вы, наверно, ведьмы, – предположил парень, окидывая нас максимально презрительным взглядом. На Ксанкином декольте взгляд надолго застрял, а где-то в районе коленок остановился окончательно, разом потеряв всю презрительность. Но охотник на ведьм все-таки мужественно докончил свою речь: – И мы вас сейчас будем сжигать, потому что вы есть средоточие мирового зла.

В кармане заворочался Глюк, и я успокаивающе погладила его по голове. Ничего, родной, прорвемся. И не от таких удирали. И, повинуясь инстинкту самосохранения, я перекинула почти всю имеющуюся в распоряжении энергию в кисть правой руки. Если что, буду отстреливаться огненными пульсарами. Ксанка тоже разминала руки, готовясь к какому-то заклинанию. Она их знала бессчетное количество, в том числе и кучу запрещенных. А у меня, бездарности, даже и разрешенные-то не всегда получались. Ну как говорится, в семье не без Марго.

Впрочем, сейчас все вполне могло разрешиться и без помощи магии. Природное Ксанкино обаяние уже делало свое светлое дело, и парни в балахонах все больше недоумевали, с чего это они вдруг прицепились к таким симпатичным девочкам.

– Ну может, мы пойдем? А вы тут ждите ведьм, они обязательно еще появятся, – осторожно заметила моя сестра после пяти минут молчаливой игры в гляделки.

– Ага, – хором подтвердила троица балахонистых.

Два недоевнуха на земле только что-то сдавленно замычали.

Мы снова переглянулись (на этот раз радостно) и сделали маленький шаг назад – на пробу. И тут откуда-то справа раздался хриплый вопль:

– Хватайте их, они же ведьмы! Дьявольские отродья не должны уйти!!!

Парни словно от спячки очнулись – бросились на нас слаженно, как партизаны на немецкого десантника, по ошибке приземлившегося посреди их лагеря. Из-за кустов и крестов повыскакивал еще десяток таких же – рослых и чернобалахонистых, и мне сразу стало очень несмешно. Первый пульсар сорвался с кончиков пальцев и полетел наперерез нападающим. У кого-то вспыхнул балахон, округу огласил совсем немужественный визг и чей-то надрывный вопль:

– Хватайте мелкую дуру, она фаерболами швыряется!

В направлении вопившего тут же полетел следующий пульсар, но он, как и обычно у меня, получился не огненный, а дымный, и развеялся на полпути. Зато образовалась спонтанная дымовая завеса, найти в которой меня было не легче, чем пресловутую черную кошку в темной комнате. С другой стороны, я тоже ничего не видела, но что было сил лупила руками и ногами по всем ближайшим объектам. Иногда даже попадала, но все куда-то не туда – то по надгробиям, то по Ксанке, а пару раз и сама по себе.

Внезапный порыв ветра сдул в сторону весь дым, а заодно и трех «охотников» – это вступила Ксанка. Она обожала заклинания воздушной стихии, и следующие несколько минут я удовлетворенно наблюдала, как балахонистых кувыркает в воздухе и швыряет друг на друга. Ругань стояла такая, что бабушки на предвыборных митингах обзавидовались бы. В большинстве своем «охотники за ведьмами» были представителями современной молодежи, поэтому обзывали нас в основном читерами маздайными, хотя и традиционного русского мата тоже не чурались. А потом кто-то из них изловчился и залепил-таки Ксанке прямо в лицо каким-то мешочком. От удара мешочек лопнул, и по коже моей сестры рассыпался мелкий золотистый песок. Ветер утих мгновенно. Еще какое-то время Ксанка пыталась делать руками сложные пассы, но ее словно покинула вся сила.

– Антимагический порошок, – радостно провозгласил уже слышанный мною хриплый голос, – лучшее средство от ведьм. При любом контакте с организмом блокирует использование магии на срок до трех дней. Замечательная штука, правда?

– Гениальное изобретение, – угрюмо согласилась Ксанка, ища глазами обладателя голоса.

Я кивнула, размышляя о том, что на меня этот порошок, кажется, не попал, а значит, можно попробовать тихонько сгенерировать пару пульсаров. Я уже даже приготовила руку для броска, но тут по моей макушке что-то мягко долбануло и по лицу потекли потоки золотистого песка. Ощущение силы исчезло моментально, мир сразу показался пустым и блеклым. Я мысленно пожалела людей, которые всегда, с самого рождения, видят его именно таким. Но жалеть «охотников» я не собиралась, и уж если в них что-то кидать, то… подходящих камней на земле, как назло, не валялось, поэтому я запустила в балахонистых первым что подвернулось под руку – Глюком. Ужик мелькнул в воздухе извивающейся лентой и эстетично плюхнулся прямо в руки одному из парней.

– Змея! Она меня укусила! – в ужасе закричал «охотник», поспешно отбрасывая Глюка подальше от себя, а так как дальше всех стоял Витек, то на него ужик и шмякнулся. Бывшая Ксанкина любовь всей жизни подпрыгнула, как бешеный хомячок, пытаясь скинуть с себя «страшного ползучего гада», но Глюк уже нырнул к нему под балахон и зашипел. Я мстительно улыбнулась нарастающему переполоху…