– Вы случайно не знаете, кто изобрел антимагический порошок? – Вот кто меня за язык тянул, а? Нет бы спросить, где здесь ближайшая пентаграмма или как связаться с местными магами…

– Я, – не колеблясь ответил маг.

В тот же момент Кяьло выдернул меня из комнаты и захлопнул дверь. Мир вокруг погрузился в непроглядную тьму.

Ксанка проснулась с неотвратимым ощущением, что за ней кто-то наблюдает. Поспешная мысль, что это всего лишь отголосок сна, промелькнула и тут же исчезла. Девушка отчетливо чувствовала чей-то взгляд, обшаривающий всю Вселенную в поисках одного-единственного человека – ее. И этот взгляд был очень хорошо ей знаком.

– Мама, – прошептала Ксанка, еще сама толком не веря в происходящее. – Я знала, что ты найдешь меня.

Она вскочила с кровати и выбежала во двор, путаясь в длинной ночнушке. Соседи, конечно, увидят – они всегда видят то, что им не предназначается. Конечно, назовут бесстыдницей – а как еще можно назвать девушку, которая стоит на крыльце в одной рубашке. А то, что эта рубашка пол подолом подметает и рукава у нее такие, как будто она не ночная, а смирительная, – до этого им дела нет.

Воздух на улице оказался неожиданно свежим, особенно учитывая дневную жару. Попахивало дождем, но несильно. Скорее всего, он шел, но не здесь, а чуть севернее, ближе к городу. Во всяком случае, все тучи сгруппировались именно там, периодически озаряя небо над деревней вспышками извилистых голубоватых молний.

– Мама, – повторила девушка и мысленно потянулась туда, откуда пришел взгляд. Связь, поначалу такая слабая и зыбкая, постепенно крепла, становилась все ощутимее. Ксанке даже показалось, что она слышит сквозь все грани миров ответный зов.

«…Оксана…»

Или это внезапно поднявшийся ветер шумел в ушах?

– Мама, мамочка, я здесь. Забери меня отсюда, я прошу тебя!

Она уже не шептала, она кричала. В ночь, в небо, в пустоту… Какая разница? Домой!

Она уже почти чувствовала, как обнимают ее заботливые руки, прижимают к себе, внимательно ощупывают – жива ли, здорова…

– Мама, у меня все хорошо, все в порядке.

Мир вокруг задрожал, стал черно-белым, а потом начал таять. Земля уходила из-под ног во всех смыслах – прямом, переносном, еще каком-то третьем. Ксана примерно представляла себе, как это выглядит со стороны: вот стоит себе девушка на крыльце, ничего особенного не делает, только говорит что-то, и вдруг ни с того ни с сего начинает растворяться в воздухе. Растворяется, растворяется, а потом и совсем исчезает. Была, и нет. Все!

Только бы соседи не заметили, а то и так уже слухи ходят. А Даффа, полуслепая старуха из дома напротив, наверняка сидит сейчас у окошка и глазеет на улицу. Она каждую ночь сидит там, глазеет, все подмечает а на следующий день подругам, таким же сплетницам и склочницам, рассказывает. Тем более что она такая же слепая, как Шано, деревенский староста – глухой. Восхитительная парочка. Если бы не они, в этой деревне даже можно было бы жить…

– Мама, я хочу домой!

В кустах за забором что-то зашуршало. Ксана хотела повернуться и посмотреть, кому еще не спится, но каждое лишнее движение могло порвать с таким трудом налаженную связь…

– Мамочка, поторопись…

Внезапно что-то тяжелое ударило её по затылку. Мир снова приобрел яркость и цвет (почему-то преимущественно красный), а затем вдруг раскололся на мелкие кусочки, каждый из которых взорвался в голове тупой болью.

– Мама…

«Оксана!!!»

Темнота вокруг царила совершенно непроглядная, я даже и не думала, что такая бывает.

– Убью, – пробурчала я, сжимая кулаки.

– Кого? – осведомился Кьяло, непочтительно обхватив меня лапищами поперек туловища и не давая двигаться. Подозреваю, что если бы у него была третья рука, то он на всякий случай еще и рот бы мне зажал.

– Да этого… черт, даже имени не спросила…

– Колдуна, что ли? А за что?

– За порошок, конечно. Если это действительно он его изобрел… Ну сволочь же! Если бы не он, я бы сейчас дома сидела, а не шлялась по каким-то подземельям в сопровождении непонятного антисоциального субъекта.

К темноте прибавилась еще и тишина: я молчала, а Кьяло обдумывал все вышесказанное. Теперь по всем законам жанра он обязан был спросить, откуда же я такая взялась, или наивно поинтересоваться, а не ведьма ли я. Или, в самом крайнем случае, обидеться на меня за «антисоциального субъекта». Но я недооценила особенности местного менталитета. Парень еще несколько минут поскрипел мозгами, а потом растерянно произнес:

– Слушай, мелкий, так ты девчонка, что ли?

– Ага! – кивнула я.

Кьяло выпустил меня из объятий так резво, как будто я неожиданно превратилась в гремучую змею. Ладно хоть от себя не оттолкнул и руки потом не отряхнул. А может, и отряхнул, только я в темноте не видела.

– Ты чего? – удивилась я.

– Ну а как же… Если ты девчонка, то… нельзя же так…

– Как?

– Бить тебя нельзя, кричать тоже… Даже за руку брать. А мы тебя в переулке, когда поймали… И сейчас тоже, и когда я на тебя упал…

– Да ладно, ты же не знал, – рассмеялась я. И откуда только в мире берутся подобные идеалисты. – Еще скажи, что ты теперь обязан на мне жениться.

– Вообще-то обязан, – согласился он. – Но предлагать не буду, потому что ты откажешься. Ведь ты же меня совсем не знаешь, и я тебя тоже… Я даже не знаю, как тебя зовут…

– Марго, – представилась я.

– Красиво… А я – Кьяло.

– Знаю. – Я бы с удовольствием поболтала с ним еще, но отсутствие света меня угнетало. Пришлось завязывать со светской беседой на отвлеченные темы и брать дело в свои руки. – Слушай, а почему тут так темно? Это же неправильно!

– Очень даже правильно. Никто же не знал, что мы сюда заберемся, вот факелы и не зажгли.

– Логично, – признала я, – но тогда они должны быть закреплены где-то на стенах.

С этими словами я вытянула руки вперед и на ощупь отправилась искать потенциальный источник света. Нашла неожиданно быстро – не успела сделать и двух шагов, как одна ладонь уткнулась в стену, а другая – в деревянный шест, обмотанный на конце промасленной тряпкой.

Ни спичек, ни зажигалки у меня с собой не было, а как в этом мире добывают огонь, я вообще не представляла, поэтому не задумываясь поступила как любая магичка – щелкнула пальцами, вызывая небольшую искру. Тряпка вспыхнула с первого раза, и коридор (что, еще один коридор?) сразу стал более уютным. Я сделала несколько шагов назад, чтобы получше осмотреться…

– Стой!!!

Вопль Кьяло резанул по ушам, как сирена пожарной машины. Наверно, услышав его, мне полагалось замереть на месте, как манекену в витрине супермаркета, но я вздрогнула, шарахнулась в сторону и вдруг почувствовала, что правая нога уже ни на что не опирается. Я честно попыталась перенести весь упор на левую и замахала руками, как взбесившаяся мельница. Глюк вцепился острыми коготками мне в плечо и пронзительно заверещал. Может, если бы не эти звуковые эффекты, то мне все-таки удалось бы выровняться в пространстве, но от визга я снова дернулась, нога соскользнула-таки с опоры, и я с удивлением поняла, что лечу вниз.

Насладиться всеми прелестями свободного падения мне помешал Кьяло. Парень резко рванулся вперед и каким-то чудом успел схватить меня за запястье. Кости в левой руке привычно хрустнули. Боли я не почувствовала, но слезы из глаз почему-то брызнули. Черт! А я-то всегда наивно предполагала, что самое травмоопасное место в моем организме – голова.

Пока Кьяло играл с силой земного тяготения в перетягивание каната (то есть меня), Глюк благополучно переполз по нашим сцепленным рукам на него и попытался изобразить на мордочке полагающееся по случаю сострадание и страх за мою жизнь. Кажется, у него даже получилось…

Честно говоря, сам процесс затаскивания меня обратно я запомнила очень смутно. А когда обрела наконец-то возможность нормально соображать, то первым делом отметила, что сижу на каменном полу, привалившись спиной к стенке, а Кьяло и Глюк смотрят на меня с неподдельным беспокойством.