Тогда Гохан из Гатола взглянул прямо на У-Дора из Манатора. Тот был от него на расстоянии трех полей. Три поля вождь может преодолеть одним ходом и в любом направлении. Зрители поняли намерение Гохана. Все встали со своих мест, когда он двинулся к полю, занятому оранжевым вождем.

О-Тар, сидя в ложе джеддака, нахмурился при виде этой сцены. О-Тар был разгневан. Он сердился на У-Дора, который принял участие в игре за обладание рабыней, в то время как О-Тар хотел, чтобы ее разыграли лишь рабы и преступники. Он сердился на воина из Манатая, который так легко победил жителя Манатора. Он сердился на зрителей, которые проявили открытую враждебность к одному из тех людей, которые много лет грелись в лучах милости джеддака. О-Тар не радовался завтрашнему дню. Окружавшие его тоже хмурились, они тоже были недовольны игрой, игроками и зрителями. Среди них был морщинистый, согбенный старик, глядевший своими слабыми водянистыми глазами на поле и игроков.

Когда Гохан вступил на его поле, У-Дор прыгнул к нему с обнаженным мечом с такой яростью, которая подавила бы менее искусного и сильного фехтовальщика. Через одно мгновение закипела яростная схватка, которая по напряженности превосходила все предыдущие. Встретились два действительно великолепных фехтовальщика. Не прошло и нескольких минут, как многие стали предсказывать, что они являются свидетелями дуэли, которая станет исторической в хрониках джэтана в Манаторе. Все приемы и удары, уходы и атаки, известные в фехтовании, использовали бойцы. Время от времени они касались друг друга остриями своих мечей, и на медной коже обоих появлялась кровь; вскоре оба были красны от засохшей крови, но казалось, ни один из них не в состоянии нанести решающий удар.

Со своей позиции на противоположной стороне поля Тара следила за схваткой. Ей все время казалось, что, когда черный вождь защищается или когда он вынуждает противника отступать, он пренебрегает тысячами возможностями для решающего удара. Она видела эти возможности. Он ни разу не оказывался в настоящей опасности и в то же время ни разу не хотел нанести удара, который принес бы ему победу.

Дуэль продолжалась. И день клонился к вечеру. Приближался внезапный переход от дневного света к ночной тьме. Учитывая очень разреженную атмосферу Барсума, этот переход не сопровождался сумерками, обычными для Земли. Неужели же схватка так и не кончится? Неужели после всего этого игру отложат? Что случилось с вождем черных?

Тара хотела получить ответы на эти вопросы, она была уверена, что ее Туран сражается не в полную меру. Она не думала, что страх делает менее уверенной его руку. Но было ясно, что что-то удерживает Турана от последнего удара. Что это было, она, однако, не догадывалась.

Однажды она заметила, как Туран бросил быстрый взгляд на опускавшееся солнце. Через тридцать минут наступит темнота. А затем и она, и все зрители увидели необычайную перемену в ходе боя. Все предыдущие часы схватки черный вождь играл с великим одваром У-Дором; он продолжал играть с ним и сейчас, но была в этой игре большая разница. Он играл с ним теперь, как хищник играет с добычей, прежде чем убить ее. Оранжевый вождь был теперь совершенно беспомощен перед фехтовальщиком, который несравненно превосходил его своим искусством. Люди смотрели с раскрытыми от удивления глазами и ртами, как Гохан из Гатола ударил своего противника по ребрам, а затем мощным ударом рассек его голову до подбородка.

Через двадцать минут сядет солнце.

Громкие аплодисменты разнеслись над всем полем Джэтана в Манаторе, когда хранитель крепости вызвал двух принцесс и победившего вождя на центр поля. Здесь вождю черных вручили плоды его победы, и затем, как требовал обычай, победившие игроки, возглавляемые Гоханом и двумя принцессами, образовали процессию. Хранитель крепости провел их к месту победителей перед ложей джеддака, где они должны были получить благодарность.

Всадники отдали своих тотов рабам, так как в церемонии участвовали только пешие. Прямо перед ложей джеддака начинался туннель, который, проходя под сиденьями, кончался выходом в поля. Перед входом в туннель отряд остановился, и О-Тар посмотрел на воинов сверху. Вал Дор и Флоран, постепенно пробравшиеся в голову колонны, прошли прямо в ворота и там скрылись от взгляда тех, кто находился в ложе О-Тара. Хранитель крепости мог заметить это, но он был так занят своими обязанностями и необходимостью представить победителей самому джеддаку, что не обратил на это внимания.

– Представляю тебе, О-Тар, джеддак Манатора, У-Кала из Манатая, – воскликнул он громким голосом, слышимым на всем стадионе, – победителя оранжевых во второй Игре Джеддака 433 года правления О-Тара, и рабынь Тару и Лан-О, чтобы ты мог достойно наградить победителей.

Пока он говорил, маленький сморщенный старик, наклонившись над перилами ложи джеддака, всматривался в трех человек, стоявших сразу за хранителем; казалось, он напрягал свои слабые водянистые глаза, чтобы удовлетворить старческое любопытство, ибо чем были две рабыни и простой воин из Манатая для одного из приближенных джеддака О-Тара?

– У-Кал из Манатая, – сказал О-Тар, – ты выиграл ставку. Не часто приходится видеть такое искусство владения мечом. Если оставишь свой город, для тебя всегда найдется место в столице Манатора в личной охране джеддака.

Пока джеддак говорил, старик безуспешно пытался разглядеть черты лица черного вождя. Вдруг он вытащил из кармана пару очков с толстыми стеклами и надел их на нос. Какое-то время он продолжал разглядывать Гохана, а затем, указав на него пальцем, повернулся к О-Тару. Когда он встал, Тара схватила черного вождя за руку.

– Туран! – прошептала она. – Это И-Гос, я думала, что убила его в подземельях О-Тара. Это И-Гос, он узнал тебя…

И тут же выяснилось, что собирался сделать И-Гос. Своим резким фальцетом он закричал:

– Это раб Туран, который похитил рабыню Тару из твоего тронного зала, О-Тар. Он осквернил покойного вождя И-Мала и надел его доспехи.

Мгновенно все превратилось в ад. Воины выхватили свои мечи и вскочили на ноги. Победившие игроки Гохана в полном составе двинулись вперед, сбив с ног хранителя крепости. Вал Дор и Флоран проникли через ворота в королевскую ложу, открыв проход в туннель. Гохан, окруженный своими людьми, повел туда же Тару и Лан-О, и весь его отряд быстро двинулся следом за ним, пока преследователи не разобрались, в чем дело. Они выполнили задуманное, и когда вышли в город, солнце село и все вокруг освещалось лишь древними и неэффективными осветительными системами, бросавшими слабый отблеск на затемненные улицы.

Только теперь Тара догадалась, почему черный вождь затягивал дуэль с У-Дором, и поняла также, что он мог убить его в любой момент. Ей стал понятен план, который прошептал на ухо своим игрокам Гохан перед игрой. Они выйдут из города через Ворота Врагов и предложат свою службу У-Тору, великому джеду Манатоса. То обстоятельство, что большинство из них были гатолийцы и что Гохан мог провести освободителей в тюрьму, где томился А-Кор, сын жены У-Тора, по мнению джеда Гатола, подкрепляло их надежды на согласие У-Тора. Но даже если У-Тор откажет им, они будут держаться вместе и пробьются через его войска – двадцать человек против целой армии, но уж из такого материала были сделаны воины Барсума.

Они уже прошли значительное расстояние по безлюдному городу, когда послышались звуки преследования, и вот их уже нагнала дюжина всадников на тотах. Очевидно, это была гвардия джеддака, вернее, ее авангард. Немедленно улица огласилась звоном мечей, топотом тотов и криками сражавшихся.

В первой стычке с обеих сторон пролилась кровь. Двое из людей Гохана упали, а у противника три тота без всадников свидетельствовали о судьбе их хозяев.

Гохан сражался с воином, который казалось, искал только его. Он подскакал прямо к нему, не обращая внимания на остальных, пытавшихся остановить его. Гатолиец, владевший приемами сражения пешего воина с всадником, хотел оказаться слева от тота и немого позади противника – это была единственная позиция, в которой он мог успешно бороться со всадником. Манаторианин понял его намерение и повернул тота, в то время как Гохан пытался занять удобную позицию или найти какую-нибудь брешь в защите своего противника.