Итак, Маськин относился с большим уважением к своему Булыжнику. Размером тот был с обеденный стол, то есть ни сдвинуть, ни поднять его без особой техники не представлялось возможным, поэтому Маськин носил ему завтрак в постель и нередко приглашал всех жителей Маськиного дома пить чай пикником вместе с Булыжником, чтобы ему не было скучно проводить вечность. Булыжник сначала не обращал на эту заботу никакого внимания, мол, что толку обращать, если этот Маськин попрыгает, попрыгает со своим самоваром, чашками и плюшками, да и затеряется куда-то, как и все до него, как и все после него…

Но всё-таки Маськина забота добралась и до каменного сердца Маськиного Булыжника. Булыжник стал замечать за собой, что ждёт, когда Маськин принесёт ему завтрак, и что ему уже не всё равно, как закончится книжка, которую Маськин так часто читал ему перед сном.

Плюшевый Медведь сначала немного ревновал Маськина к Булыжнику, но потом даже стал выходить из пруда и тихо сидеть рядышком, когда Маськин Булыжнику читал сказки и показывал картинки.

Короче, Маськиному Булыжнику было хорошо у Маськина, и он однажды решил рассказать Маськину одну булыжную тайну, которую булыжники обычно никому не рассказывают, потому что что толку – расскажешь кому-нибудь раз – а тот попрыгает, попрыгает да куда-то запропастится, потом рассказывай следующему, так уже не булыжник получится, а прямо какое-то радио с громкоговорителем.

Маськин приложил ухо к Булыжнику, и Маськины тапки тоже приложили уши к каменистой неровности, чтобы не пропустить ни единого слова, потому что камни очень редко раскрывают свои тайны.

– Нам, булыжникам, живётся скучновато, – неторопливо начал Маськин Булыжник, – и поэтому мы иногда принимаем человеческое обличие и живём среди людей. Вам, наверное, встречались люди-булыжники. У них никогда ничего не сдвигается с места, если их оставить в покое, то вы застанете их там же, где оставили, и через год, и через два, и через десять. Под лежачий камень и точно вода не течёт, так и под них ничегошеньки не течёт. Часто мы, став людьми, жалуемся на судьбу, мол, отчего все вокруг нас куда-то продвигаются, что-то делают, у них кипит какая-то жизнь – а мы как были булыжниками, будучи булыжниками, так ими и остаёмся даже в обличии людей.

– Да, – сказал Правый тапок, – я думаю, что ваших среди людей очень много. Каждый второй, если не каждый первый. И ходят чего-то, всё что-то из себя воображают, всё чего-то планируют, фантазируют, размышляют, а через десять лет посмотришь – где был, там и остался.

– Ну, почему же – я вот знавал очень даже подвижные булыжники. Помнится, я участвовал в освобождении одного маленького, но очень нуждающегося в свободе народа в городах Большие и Малые Газы, – вспомнил Маськин Левый тапок, – так булыжники там летали за милую душу! Очень рекомендую-с, не пожалеете. Весьма эффективное оружие в борьбе с газами!

– Да? А я вот никогда не летал! – загрустил Булыжник. – А другие булыжники становятся небесными телами… Представляете, летишь себе по чёрному, как бархат вечернего платья, небу, а кругом звёзды, звёзды, звёзды… Тихо, прохладно… Называют тебя как-нибудь – астероид Эрос! Романтика…

– Да куда там, – заявил Правый тапок, – с этой астрономией свяжешься, потом хлопот не оберёшься. Вот давеча три астронома открыли десятую планету, больше, чем Плутон. Деваться некуда, раз Плутон – планета, то и новое небесное тело, большее по размеру, найденное в нашей Солнечной системе, приходится признать планетой… Опять же вопрос – как назвать?! Астронома-то три… Вот они и подрались телескопами, в честь кого называть. До сих пор не решили.

– Ну, так по жребию надо! – посоветовал Левый тапок. – Мы всегда, когда с Правым тапком не можем решить, кого в разбезобразившуюся кошку кидать будут, жеребьёвку устраиваем.

– Совершенно исключено, – ответил Правый тапок и поправил на носу очки. – Фамилия третьего учёного Рабинович[16]. Подумайте о грядущих поколениях! Представляете, если жребий выпадет назвать планету Рабинович. Потом всю оставшуюся историю освоения космоса люди будут слушать по радио и читать в газетах:

«Масса Рабиновича больше, чем…»

«На поверхность Рабиновича успешно совершили посадку…»

«Ах, как выглядит закат на Рабиновиче!»

«Найден спутник Рабиновича…»

и наконец:

«Есть ли жизнь на Рабиновиче?»

– А мне фамилия Рабинович в качестве названия планеты нравится, – решительно заявил Левый тапок. – Только я бы назвал её Товарищ Рабинович – по-моему, звучит очень по-революционному. Я бы вообще все планеты переименовал. Меркурий переименовал бы в планету Товарищ Бонч-Бруевич, Венеру – в Товарищ Крупская, Землю – в Товарища Ленина, Марс – в Товарища Маркса, Юпитер – в Товарища Энгельса, Сатурн – в Товарища Сталина…

– Это потому что Сатурн пожирает своих детей, что ли? – ехидно перебил Правый тапок. – Это что же получается, в учебнике астрономии будут писать: «Товарищ Крупская очень горячая… а Товарищ Маркс очень пыльный…»

– Это не учебник астрономии получается, а контрреволюция сплошная, – процедил мстительно Левый тапок. – Хорошо, тогда предлагаю переименовать планеты в современных прогрессивных лидеров – Марс в Манделу, Юпитер в Арафата…

– Ага, так и вижу доклад молодого астронома, как он всю ночь наблюдал Красное Пятно на Арафате… – засмеялся Правый тапок.

– Да скорее всего планету назовут как-нибудь романтично! – возразил Булыжник. – Ах, я б тоже хотел стать небесным телом…

– А давайте заделаем Правый тапок небесным телом, – предложил Маськин Левый тапок мстительно и дёрнул Маськина за рукав.

– Так, всё. Никого небесным телом заделывать не будем! – заволновался Маськин. – Я так считаю – куда тебя положили, там и лежи. Чего рыпаться?

– А как же прогресс! – закричал Правый тапок.

– А как же летать! – закричал Булыжник.

– А как же Рабинович? – закричал Левый тапок.

На том разговор и закончился.

После разговора с Булыжником Маськин долго думал – и каково это быть небесным телом! Задумался, и глядь в окно – а там Плюшевый Медведь с Шушуткой расшалились, бегают по двору с детским луком и запускают стрелу в небо. Она плавно и грациозно взлетает высоко-высоко, до самого неба, а потом стремительно летит вниз и втыкается в лужайку. Плюшевый Медведь с Шушуткой бегают и проверяют, не попали ли они в подходящую Царевну-Лягушку. Шушутка как раз решил жениться, потому что его дядя из Восточной Сумасбродии, который был счастливо женат, Шушутку предупредил, что, мол, если не женишься, так всю жизнь сам себе и будешь кровать заправлять. Шушутка сразу постановил, что дело с браком надо решать незамедлительно, и попросил Плюшевого Медведя помочь ему найти подходящую Царевну-Лягушку. Лягушек на полянке было немало, и они еле-еле уносили свои отъетые попки из-под валящейся с неба стрелы, но вот царевен среди них как-то не попадалось.

Надо отдать должное Шушутке и Плюшевому Медведю – они заблаговременно эвакуировали охапочных котов со двора, чтобы не угодить в кого-нибудь из них стрелой, а то представьте себе кошку Басю в качестве Царевны-Лягушки, да ещё и с дырочкой в боку – ведь всё, что эта бочкообразная кошка съест, сразу же будет вываливаться обратно, и она похудеет, что ей вовсе не рекомендуется, потому что худые обычно ещё более нервные, чем толстые, так что пусть уж она будет лучше толстой… Да и родные Маськина из Восточной Сумасбродии, как раз гостившие в Маськином доме, тоже советовали кошку Басю не худеть.

Советы от родственников из Восточной Сумасбродии вообще очень ценились в Маськином доме. Маськин брат Димыч, например, посоветовал Плюшевому Медведю бросить лечиться у доктора Изморова, а обратиться к доктору Абсолюткину, который хоть и был водкой по национальности, но имел высшее медицинское образование и врачевал вполне изрядно. Жена Димыча, Танич, советовала Плюшевому Медведю дышать в специальный аппарат, сделанный из перевёрнутой кастрюльки с трубочкой, который вызывал просветление в голове Плюшевого Медведя и отчищал головные опилки от мусора. Вот и лук Шушутка с Плюшевым Медведем одолжили у Димыча, чтобы было чем за Царевной-Лягушкой охотиться, ну, то есть невесту Шушутке искать, чтобы она заправляла ему кровать. Чтобы Шушутка не расстраивался, его двоюродная сестрёнка Дашатка сделала из золотинки от шоколадки маленькую корону, поймала лягушку и корону на неё нацепила. Шушутка в восторге чуть не пришиб новоявленную Царевну-Лягушку стрелой, посадил её в банку и отнёс к себе в комнату. Правда, наутро лягушка заправлять Шушутке кровать отказалась, и они развелись.