— Что ж, всё идёт своим чередом, — улыбнулась ему Дарья. — Вот только мы, ни при каких обстоятельствах, не должны вмешивать в это дело младшеньких. Они ещё дети, и должны думать только об учёбе.

Артур незаметно взял под столом сигару, переданную ему отцом. Несмотря на свой возраст, он помнил, что мать против его курения.

— Не соглашусь с тобой, матушка, — мягко возразил он. — Им стоит об этом знать, чтобы быть готовыми к худшему.

Мать всплеснула руками, словно пытаясь отогнать эту мысль.

— Артур, ну ты чего! Они ведь будут переживать, и это отразится на их учебе, — заметила она, как муж подмигивает сыну.

— Не-е, — протянул Артур, улыбаясь. — Вот Маша точно не будет переживать. Она, скорее, запрыгает от счастья, что наконец-то жизнь перестала быть скучной.

— Артур Валерьевич, мы с вами серьёзно побеседуем позже! — Дарья прищурилась, давая понять сыну, что его тайное курение — не такое уже и тайное.

— Да брось, дорогая, он же взрослый парень! У него даже жена есть, — Валерий развёл руками, словно оправдывая сына.

— Ничего не знаю, и глаза закрывать не стану! — возразила Дарья, стукнув ложечкой о блюдце так, что все вздрогнули. — Так что мы ещё вернёмся к разговору об этом. А что касается младших, то как же Добрыня? Ему точно знать не стоит: он у нас такой добрый мальчик.

Она продолжила настаивать, что Добрыня раним по своей натуре. — Ладно, мы сами закончим эту маленькую войну. Да и в Академии детей будет сложнее достать, — Валерий развёл руками и, покрутив пальцами усы, напомнил. — Так ведь Добрыню недавно уже пытались убить в стенах академии.

Дарья вздохнула, понимая, что её доводы тают быстрее, чем лёд в чашке горячего чая. Она заметила мужу:

— Хорошо, что все обошлось, да и племянник Безрукова действовал по собственной тупости.

— И не забудь, милая, что второго племянника тоже исключили из Академии следом, по решению Совета.

— Так или иначе, есть прямая угроза их жизням, и будет странно, если мы не предупредим их и не расскажем более подробно о всех нюансах, — Артур взглянул на мать и, доставая сигару, демонстративно закурил под её пристальным взглядом.

Он был послушным сыном, но иногда протестовал, когда к нему слишком придирались. Дарья же не растерялась: с хитрой улыбкой щёлкнула пальцами — из её ногтя вырвалась магическая струя воды и потушила сигару.

— Мама… мама, такую хорошую сигару испортила, — покачал сын головой, грустно вздохнув.

Пока они препирались, глава Рода усиленно шевелил мозгами. Правда, чем больше он пытался думать о насущном вопросе, тем чаще перед ним всплывал образ недоеденного тортика.

— В общем, семья, — граф решил больше не затягивать, — я всё решил: Марии мы ничего не скажем. Незачем ей знать, сколько голов нам придётся открутить, чтобы добиться мира. Да и её вспыльчивый нрав все мы знаем — ещё начнёт в одиночку охотиться на наших врагов.

Дарья и Артур сразу умолкли и уставились на него. Затем жена решила уточнить:

— А Добрыне зачем тогда рассказывать?

— Ты же видела кулаки нашего мальчика. Лучше не врать ему, а то внезапно узнает — и кто кого будет защищать, ещё вопрос, — Валерий усмехнулся и плеснул себе коньяк.

Шутка, и правда, разрядила обстановку. Ведь несмотря на грозный вид Добрыни, все понимали, что с его уровнем Дара — он бездарь.

Сделав пару глотков, он серьёзно добавил:

— Добрыня слабый рангом, но он решительный. Ему стоит быть в курсе, хотя бы для того чтобы присмотреть за сестрой.

Тут матери возразить было нечего: она понимала, что доля логики в этом плане все же есть. Потому Дарья молча кивнула и отрезала мужу еще кусочек торта.

Она и муж понимали одну истину… Мария — будущая глава этого Рода… И ее жизнь дороже, чем сына, а потом она должна учиться без проблем, и выжить при этом. Когда Мария пришла к ним с просьбой подать ее документы раньше, чтобы учиться вместе с братом, они долго думали, но согласились. Ведь тогда тот сможет присматривать за ней. И возможно, его слабого Дара хватит, чтобы до окончания академии помогать сестре или хотя бы на первых курсах.

Ох, и какой же вкусный этот круассан с шоколадом! Хотя, знаешь ли, одновременно есть и смеяться — дело рискованное: еще подавлюсь. Враги Рода ликовали бы. Но что поделать, если семья, в которую я переродился, вызывает у меня такой приступ смеха, что держаться сил нет. Такое ощущение, что они живут в своем выдуманном мире. Что бы я ни делал, родственники вечно напоминают мне о моем слабом ранге, и нянчатся со мной, словно я беспомощный младенец. Без смеха на это смотреть невозможно: их жалость переходит уже все границы.

Отец позвонил и вывалил на меня все детали войны с Безруковыми, но при этом успокаивал, мол, у них пока все нормально. М-да… Что-то уже не смешно, если задуматься над его словами. Гвардейцев он собрал, кот наплакал, а у врагов их теперь в разы больше, благодаря объединению с дальними родственниками. А у меня что за семья? Родители косячат на каждом шагу. Из-за их «продуманной» политики у нас вырисовывается полная задница. Хотя какая там «вырисовывается» — мы уже по уши в ней сидим.

Можно было бы позвать на помощь моего братца Леонида, но тот сейчас шастает под Сахалином по каким-то бизнес-вопросам семейства. Пытается заключить выгодную сделку с князем Дорничевым для постройки на острове рыбного завода. Леня, конечно, человек серьезный, но наивный до безобразия. Всем же известно, что князь занят выращиванием и продажей только сахалинской картошки. У него, похоже, два любимых дела: детей штамповать да картошку копать. Так что не понимаю, зачем брат зря теряет время. Лучше бы пошел охотиться на снежного человека — больше было бы шансов на успех, ну и на мехах прибыли больше, чем с его задумкой.

Самое забавное, что во время телефонного разговора отец попросил меня не рассказывать Маше ничего про войну. Мол, дело замяли, все в порядке. Ну конечно, как же! Естественно, первым делом я позвонил сестре. И вот она уже пытается вынести дверь в мою комнату.

— Добрыня, что случилось? — мелкая, как ураган, ворвалась в мою комнату.

Да сколько можно уже за меня волноваться? Эта опека ни в какие ворота не лезет. Я лишь молча мотнул головой.

— Тогда нафига ты меня позвал? — Маша недовольно скривилась.

Я ей вкратце обрисовал ситуацию с просьбой родителей, и тем, что война будет только набирать обороты. Может, мать с отцом и считают, что сестру нужно ограждать от этого, но у меня другие взгляды на жизнь. Лучше узнать правду сразу, чем потом собирать осколки.

— Вот это поворот! — радостно выпалила она, выслушав меня. — Не думала я, что при жизни отца нас ждет серьезная заварушка. А почему именно сейчас, когда я торчу здесь, а все веселье там? — надула она свои пухлые губки.

Кто бы сомневался, что мелкая такое скажет! Я вздохнул и встряхнул её за плечи, стараясь привлечь внимание.

— Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты рвалась в бой… А чтобы была осторожнее и не рисковала своей жизнью. Дело очень серьёзное, Маша.

Она лишь беззаботно пожала плечами.

— Ладно, не буду никуда соваться. Спасибо, что поделился новостями, братик, — Маша по-дружески шлёпнула меня кулаком по руке. — Черт возьми, из чего ты сделан, Добрыня? Из титана? Похоже, с твоим рангом точно какая-то ошибка. Тут что-то нечисто.

Я едва не подавился круассаном. Неужели сестренка наконец поняла, что я далеко не слабак?

— Когда ты меня в подсобке за шкирку поймал, я вообще вырваться не могла, как ни старалась. Ты точно что-то скрываешь от меня, — её взгляд стал хитрым. — Я как-нибудь украду одну из твоих банок и сдам на экспертизу.

Ну вот, думал, дошло до неё, а она снова за своё. Похоже, так и будет продолжать возиться со мной, как со слабоодарённым. Вечно она странно коситься на протеинчики…

— Наверняка в твоих добавках есть что-то запрещённое. Признайся, Распутин Гришка тебе с их приобретением помог?

Ох, рано радовался. Не поумнела моя сеструха: снова городит чепуху.