Не чердак, не ловушка, не тропа над бездной. Я стоял перед каменной стеной, источенной десятками ходов, прорубленных на разной высоте. И все они были перекрыты деревянными дверьми. Часть из них выглядели новыми, из светлого дерева с заметными потеками смолы и блестящими ручками, другие потемнели от времени, но казались достаточно крепкими, третьи, изъеденные жуками, разваливались и косо болтались на проржавевших петлях. Несколько штук провисели, видимо, так долго, что теперь рухнули и, перегораживая вход, догнивали на порогах, за которыми виднелась все та же непроглядная темень, что окружала и меня.

Весьма живописная картина. За одной из этих створок скрылась девушка, которую мне обязательно надо найти. Тело сновидения Эйнем оказалось очень резвым. Так куда идти? Какую дверь выбрать в этой скале, больше похожей на кусок сыра с дырами?

Я поднял зажигалку повыше и начал медленно двигаться вдоль каменной стены, приглядываясь.

— Ты как буриданов осел между двух лужаек, — прозвучал сверху ехидный, писклявый голосок, который в прежнее время я предпочел бы демонстративно проигнорировать, а сейчас просто сделал вид, что не слышу. — Asinus Buridani inter duo prata, — процитировал невидимый собеседник, вероятно для того, чтобы доходчивее донести до меня свое оскорбление.

Проходя мимо очередной двери, закрывающей ход над моей головой, я заметил острую морду крысы, смотрящей на меня из дыры. Черные глаза поблескивали в свете зажигалки.

— Ну, какую выберешь? Ты должен выбрать.

Я посмотрел на три широких выщербленных доски прямо перед собой, они были сбиты как попало, из них торчали кривые зазубренные гвозди, кое-где виднелись бурые потеки, очень напоминающие кровь.

— Доверь выбор дэймосу, — проскрипела крыса, вытягиваясь, как сосиска, и принюхиваясь. — Калитка из кошмара.

Я снял с ржавого острия несколько тонких белых ниток. Похоже, выдраны из одежды Эйнем.

— Стой! — рявкнул грызун голосом, явно не подходящим ему по размеру. — Это не та дорога.

— С чего бы это тебе помогать мне, Леонард? — Я наконец соизволил «заметить» его присутствие. — Разве тебе не приказано следить за каждым моим шагом и докладывать, а не направлять?

Крыса спрыгнула на пол со звучным шлепком и устремилась ко мне, я почувствовал, как цепкие лапы ухватили меня за штанину, и едва сдержался, чтобы не отбросить жирное тельце ударом ноги.

— Это слишком важно, чтобы пустить на самотек, — буркнул Леонард, задрал морду, стараясь посмотреть мне в глаза. — Я помню Эйнем. Она была славной. И раз уж ей пришлось довериться дэймосу… — Он помолчал, а затем добавил серьезно, без обычного ехидства: — Я помогу ей, а не тебе.

— Тогда я могу смириться с твоим присутствием.

В отличие от Аякса — спутника Герарда, личности цельной и самостоятельной, Леонард был частью сознания Геспера. Неусыпным аргусом сна, который следил за всем происходящим на его территории. Не знаю, как у нашего наблюдателя за дэймосами хватало сил контролировать столько реальностей одновременно. Но он весьма успешно справлялся с задачей.

— Значит, все действительно очень серьезно, если ты решился помогать Эйнем, — сказал я. — Что ты знаешь о причинах, по которым тело сновидения начинает жить своей жизнью?

— Я не нанимался просвещать тебя, — хмыкнул он.

Определенно у него есть ответы на мои вопросы, но крыса не спешила давать их. Поэтому я ответил сам:

— Разделение произошло потому, что она слишком много времени провела в коме?

— Да, — нехотя ответил соглядатай.

— Физическая оболочка оставалась беспомощной, сознание пребывало в мире снов, наполняя энергией тело сновидения, — продолжил я размышлять. — Оно стало жить своей жизнью. Если бы Эйнем умерла — ее двойник рассеялся бы вместе с ней. Но она выжила и очнулась. А ее вторая половина, наделенная мощной силой, вернулась тоже.

— Да, — вновь отозвался Леонард, завозившись в пятне света у моих ног.

— Чем это грозит сновидящей?

— Всевозможными бедами, мелкими и крупными. Некоторые двойники уничтожали свои оригиналы из ложного стремления к свободе и, естественно, погибали сами без поддержки физического тела в реальности.

— Что ты предлагаешь сделать?

Крыса громко вздохнула, с сопением выдохнув воздух.

— Два пути. И они мне совсем не нравятся. Первый — пленить тело сновидения. Запереть. Держать под жестким контролем.

— Не подходит, — ответил я резко.

— Тебе это знакомо.

Да, это мне было знакомо. Серая камера. Два шага в длину, два в ширину. Надежная тюрьма. Можно сидеть, лежать, тупо смотреть в стену. Каждый сон я попадал туда и ждал появления Тайгера, который тщательно, по извилине, разбирал мои мысли, желания, поступки, а затем складывал обратно. Иногда меня выпускали из клетки, позволяли немного поработать под присмотром Геспера, чтобы дать возможность не утратить полезные навыки. Впрочем, тогда и в реальности у меня не было особой свободы передвижения.

— Она не дэймос, чтобы подвергать ее подобному наказанию.

Леонард, внимательно наблюдающий за мной и явно понимающий, что именно я вспоминаю, продолжил:

— Я и сам считаю так же. Если девушка потеряет возможность выходить в сон, я не уверен, что разум сновидящей справится с подобным потрясением. Второй путь — снова погрузить физическое тело в искусственную кому, тогда двойник успокоится и будет продолжать существовать как прежде в пространстве снов. И она сможет жить жизнью своего тела сновидения.

— А нельзя убедить отражение действовать в интересах Эйнем?

— Оно неуправляемо. Но в любом случае нам надо поймать Эхо.

— Эхо? Имя Эйни в мире снов?

— Да. И если у тебя закончились вопросы, может быть, мы сдвинемся, наконец, с места?

— Куда идти?

Цепляясь за одежду, крыса мгновенно забралась на мое плечо. Мне потребовалось довольно большое волевое усилие, чтобы смириться со столь близким соседством. Голый хвост щекотал шею, когтистые лапки царапали плечо, и, несмотря на небольшой размер, он оказался порядком тяжелым.

— Туда, — усатая морда указала на ближайшую, ничем не примечательную дверь из серого дерева с ручкой в виде шара.

— Уверен?

Леонард сел столбиком, прижался горячим пузом к моей голове, а передние лапы опустил на макушку, принюхался.

— Уверен.

Я повернул ручку, толкнул дверь, и она беззвучно подалась. Сквозняк с той стороны колыхнул язычок пламени в моей руке. Я стоял на пороге длинного полутемного хода. Тоннели, коридоры, лазы, узкие и широкие, всегда были самыми распространенными переходами из одной области сна в другую.

Света здесь оказалось достаточно, чтобы я погасил зажигалку.

— Ты знаешь, где ее искать? — Мой вопрос прозвучал приглушенно и невнятно, словно слежавшийся воздух плохо передавал звуки.

— Пока она в этом мире, знаю, — так же тускло произнес в ответ мой спутник.

— А если выйдет в реальность?

— Тогда я тебя укушу, ты проснешься и будешь ловить Эхо там, — любезно пообещал Леонард, показав кривые желтые зубы. — Но пока сбежать отсюда она не сможет. Все еще достаточно слаба. Хватает сил лишь на кратковременные визиты к оригиналу. Так что мы легко пленим ее.

Мое молчание можно было принять за мрачное согласие. О плане, который начал постепенно складываться в моей голове, я предпочитал не распространяться.

Коридор тянулся и тянулся. Прямой, как луч, наполненный мглистым светом.

— Ты был в Баннгоке? — внезапно спросил Леонард, выделив интонацией последнее слово.

— Буквально вчера, — усмехнулся я.

— Ты знаешь, о чем я, — прошипел он, щекоча усами мое ухо. — Ты ведь был там все эти десять лет. Дэймосы, ускользающие от нас, бегут туда. Словно голодные крысы на помойку.

Смешно было слышать от него подобное сравнение.

— Неловко тебя огорчать, но ты сам крыса, Леонард.

Я ожидал злости, но он внезапно хмыкнул насмешливо:

— Да, но лишь по форме, а ты — по сути.

У меня вновь возникло сильное желание схватить его за мерзкий хвост и сдернуть с плеча. Но в этот миг откуда-то издали прилетел звук, напоминающий хлопок двери, и я услышал взволнованный голос Эйнем, вернее, Эхо. Слов разобрать было невозможно. Казалось, она оправдывается перед кем-то или извиняется. Я невольно пошел быстрее, затем побежал. Крыса на моем плече привстала, жадно принюхиваясь.