— Я не идиот, — возмутился Щиб.

Во взгляде Коста он прочитал: может, и нет, но вид у тебя идиотский. Он решил ехать домой. Спорить с садовником было бесполезно.

Остановившись на обочине шоссе Д-9, Шиб прослушал сообщения на автоответчике мобильного телефона. Гаэль сказала, что сегодня вечером не сможет приехать к нему — слишком много работы. Удачное совпадение. Он испытал почти нереальное ощущение, когда услышал голос Грега, который сообщал о предстоящей субботней прогулке на катере в компании Айши. Он был настолько погружен в полутемную мрачную атмосферу дома Андрие, что другая жизнь— его привычная жизнь — казалась досадным воспоминанием.

На другом берегу речки, протекавшей вдоль шоссе за усадьбой Андрие, он обнаружил тропинку, окаймленную платанами, по которой можно было прямиком добраться до усадьбы. Раскидистая магнолия возле незапертой калитки на заржавевших петлях словно служила гарантией безопасности и сохранения тайны.

Затем Шиб вернулся к машине, проехал вдоль шоссе и свернул на дорогу, ведущую в город. На перекрестке остановился автобус, из которого вышли несколько пассажиров. Внезапно Шиб заметил среди них Шарля и Луи-Мари. На сей раз братья не спорили и не ругались. У обоих был озабоченный вид. Шиб снова подумал о том, что Шарль — точная копия отца. Высокий рост, квадратный подбородок, пробивающиеся усики — во всем чувствовался будущий мужчина. Луи-Мари, пониже ростом и более хрупкий, унаследовал тонкие черты лица матери. Увидев, что братья остановились на переходе, Щиб подъехал к ним.

— Вас подвезти?

Шарль кивнул. Он сел на переднее сиденье рядом с Шибом, Луи-Мари — сзади. Шиб заметил, что у Шарля обгрызены ногти, а в зеркальце над лобовым стеклом увидел, что Луи-Мари нервно покусывает губы. Напрасно они пытаются строить из себя взрослых, подумал он. На самом деле они, конечно, еще не пришли в себя после гибели младшей сестренки.

— Вы возвращались с уроков? — спросил он. Шарль снова кивнул.

— А где вы учитесь?

— В лицее Святого Иосифа, — небрежно бросил Луи-Мари. — Просто средневековье!

— Не говори глупостей! — оборвал его Шарль. — Ты бы предпочел общаться с этими макаками из Жюль-Ферри?

— Макаки — это кто? — поинтересовался Шиб.

— Все эти дрочилы, жулики и наркоманы. Та еще компания, — неохотно проворчал Шарль.

— Шарль у нас любит порядок, — хмыкнул Луи-Мари. — Он роялист.

— Ну и что? Ты вообще еще не дорос до того, чтобы рассуждать о политике.

«Флорида» свернула на гравийную дорогу, ведущую к дому Андрие.

— Сегодня произошел один несчастный случай, — сказал Шиб.

— Сегодня днем? — переспросил Шарль. — А вы были у нас?

— Что-нибудь с мамой? — встревоженно спросил Луи-Мари.

— Нет. С одним из щенков собаки Осмондов. С Тобиасом. Кто-то его убил.

Шарль пожал плечами— смерть собаки, разумеется, не шла ни в какое сравнение с человеческой.

— Выяснили, кто это сделал? — спросил он.

— Нет. Труп нашли в тачке, под свертком полиэтилена.

— А как его убили? — спросил Луи-Мари, по-прежнему покусывая губы.

— Секатором, — коротко ответил Шиб, не желая вдаваться в детали.

— Черт! — процедил сквозь зубы Луи-Мари. — Он был симпатичный, этот Тобиас.

— Клотильда хотела подарить его Элилу, — прошептал Шарль, побледнев. — Хотела сделать ей сюрприз на день рождения, через месяц.

— Заткнись! — прошипел Луи-Мари. — Не говори таких вещей!

—Бедный Лулу, да ты совсем спятил!

— Заткнись, я тебе сказал! — завопил Луи-Мари, обрушивая на голову Шарля свой рюкзак. Тот резко обернулся, собираясь отвесить брату затрещину.

— Только не здесь! — прикрикнул Шиб. — Кстати, мы уже приехали.

Он затормозил перед въездными воротами. Мальчишки вышли, обмениваясь злобными взглядами.

— Пока, спасибо, — бросил Шарль, пытаясь пнуть Луи-Мари ногой, но тот увернулся.

— Пока, Шарль, пока, Лулу! — прокричал Шиб, резко нажимая на газ.

Мелкий гравий, взметнувшись смерчем из-под колес, хлестнул по крылу машины, и Шиб победно улыбнулся, радуясь, что разозлил двух сопляков.

Дождь шел всю ночь — тяжелый и неотвязный, как мигрень, Шиб оставил «Флориду» напротив калитки, ведущей в усадьбу со стороны шоссе, пробежал перелеском, спотыкаясь о корни сосен и оскальзываясь на мокрых листьях. Он опасался, как бы собаки Осмондов не залаяли, но, очевидно, из-за дождя и смерти Тобиаса их оставили на ночь в доме. Зеленовато-голубая вода в бассейне, изрешеченная дождевыми каплями, сверкала, словно маяк— последняя надежда потерпевших кораблекрушение. Тяжело дыша, он двинулся вдоль дома, почти уверенный, что вот-вот наткнется на Коста с ружьем в руках или на сонную Аннабель в пижаме, которая, увидев его, завопит во всю мощь своих голосовых связок.

Дождь струился по стенам часовни, шуршал по гравию, мерно постукивал по толевой крыше садового сарайчика, заглушая осторожные шаги Шиба. По водосточному желобу он вскарабкался на второй этаж. Спальня Бланш была погружена в темноту. Окно было приоткрыто. Он проник внутрь. Если Бланш не отключила сигнализацию, сейчас раздастся звон по всему дому, а через несколько минут примчится охрана, подумал Шиб, ощупью пробираясь по комнате, в которой слабо пахло лекарствами. Эфир? Да, чувствовался запах эфира. Неужели она надышалась? Наконец Шиб добрался до широкой двуспальной кровати и ощутил под своей рукой обнаженное бедро Бланш.

— Ты холодный, — сказала она. — Холодный и мокрый.

— Там дождь идет.

Он сел рядом с ней и погладил ее лоб, потом щеку. Только теперь он почувствовал, что и в самом деле весь вымок, и вздрогнул. Внезапно Бланш притянула его к себе и уложила рядом на кровать.

— Ты отключила сигнализацию? — спросил Шиб.

Она ничего не ответила и уткнулась лицом ему в шею.

Больше они не разговаривали.

Дождь шел всю ночь. Шиб уехал на рассвете. Его одежда все еще была противно влажной. Он скользнул в машину, как вор, и поехал вдоль пустынного шоссе. Не было никакого желания возвращаться домой. Шиб заехал в ночной бар возле порта, заказал кофе, купил газету и прочитал ее, сидя в углу у окна, слушая грохот портовых грузовиков и пронзительные крики чаек.

Дождь шел всю ночь, словно небо мочилось кровью или исходило слезами самое сердце сумерек.

Наутро солнце ярко блестело в небе, чьи раны были промыты дождем, а груды облаков переместились к горам, укрыв их тяжелой мрачной мантией.

Шиб потянулся и зевнул. Вернувшись к себе, он проспал два часа, и теперь ощущал неприятную клейкость во рту и тяжесть в голове, Внезапно он осознал, что провел эту ночь с Бланш Андрие, и эта мысль окончательно пробудила его. Он был потрясен. Как такое могло произойти? Он едва ее знал, она была замужем, католичка, мать семейства, любила мужа, совсем недавно потеряла дочь— как она могла переспать с посторонним мужчиной? И почему именно с ним?

Шиб потер виски, пытаясь разобраться в своих чувствах. Но они оставались такими же непроницаемыми, как нависшие над вершинами гор облака. Резко зазвонил телефон.

— Мог бы и перезвонить! Гаэль.

— Вчера кое-что случилось... — И Шиб рассказал ей про убитого щенка.

— А Элилу? — спросила она. — Ее больше не трогали?

А ведь он даже не проверил! Слишком был занят матерью, чтобы беспокоиться о дочери, с отвращением подумал о себе Шиб.

— Надеюсь, — сказала Гаэль, — что полиция найдет того ненормального, который украл ее тело, потому что, скорее всего, именно этот человек изнасиловал ее и убил. По крайней мере, не думаю, чтобы в округе было много подобных типов.

Шиб промычал в ответ что-то утвердительное. Больше всего ему бы хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил, что он на самом деле чувствует, помог разобраться с ощущениями, наклеить на них ярлыки, чтобы они перестали метаться внутри, беспорядочно толкаясь и причиняя ему почти физическую боль.

В конце концов они с Гаэль условились, что встретятся днем, чтобы поесть пиццу где-нибудь на набережной.