— Во всех, говоришь? Теперь я понимаю, откуда у тебя взялись средства. Дай-ка подумать... Ты хочешь женить богатого дракона на моей Гейле. Хорошо, объединение капиталов штука выгодная. Девочка она не промах и наверняка приберет к рукам его денежки, заставив жить после свадьбы в своей пещере. А раз так, то я ничего не теряю. Слушай, Барди, это неплохой вариант! — определился король. — Бери моего доверенного человека и карету. Дороги у нас прекрасные, не сравнить с ландрийскими ухабами, доберётесь засветло. Тебя представят, как подобает, а то, знаешь, незнакомцев Гейла обычно сразу сжигает или медленно пережёвывает в течение дня. Парень ты речистый, подарки, наверное, захватил, так что, думаю, сватовство получится. За товары не беспокойся, здесь нет того воровства, к которому вы привыкли у себя в Ландирии. После того как я поотрубал ворам носы, уши и конечности, подданные стали более честными. Ну как, готов ехать?

— Сей же час готов! — кивнул рыцарь, вполне довольный развитием событий. Король вновь протянул ему руку для поцелуя, а затем взялся за серебряный колокольчик. На этот раз сенешаль медлил. Ожидая его, Диотемий сложил золото обратно в мешочек. Наконец явился смотритель замка, его мучила одышка.

— Солдаты ждут у повозок, ваше величество.

— Отъезд будет завтра, дорогой, а сейчас возьми свободную карету, лошадей и отправляйся с уважаемым принцем к Гейле, он тебе объяснит зачем и почему.

— Сию же минуту, ваше величество?

— Да, незамедлительно. Ступайте оба, до свидания, принц Барди, приятно было познакомиться. — Король улыбнулся и жестом попросил всех его покинуть.

Довольный оказанной ему честью, Барди наслаждался поездкой, он открыл боковое окно роскошного средства передвижения, высунул голову, с любопытством разглядывая проплывавшую мимо местность. Деревья здесь росли в точности такие, как в Ландирии, и прочая растительность не отличалась. А вот домашняя живность, коровы там, овцы, куры, была куда жирнее и спокойнее. И конечно же дорога, пролетавшая под колесами кареты, была не чета ландрийской: карету почти не трясло, можно и чаю попить, и супчика похлебать.

Толстяк, сидевший прямо напротив рыцаря, зсю дорогу как-то уж очень умильно разглядывал его. Барди от неловкости втянул голову и тщетно тытался не встречаться взглядом, невольно чувствуя себя то цыплёнком табака, то сладким пирогом, которого вот-вот коснутся вожделенные руки. Он вертелся, сопел и наконец не выдержал:

— Мы уже близко?

— Нет, но и не так далеко, как хотелось бы, — томно вздыхая, ответил проводник, не отрывая взгляда от краснеющего попутчика.

— Мы точно успеем вернуться до захода солнца?

— Возможно, — промурлыкали в ответ. — Но карета до того удобна, что при необходимости... при острой необходимости можно заночевать и в ней, мой принц. Я уже бывал в таких ситуациях, а вы?

Барди нервно закашлялся, автоматически дёрнул руку, взглянул на часы.

— О, славная вещица! — воскликнул толстяк. — Я тоже люблю украшать себя. Позволите посмотреть поближе?

Барди расстегнул браслет часов и подал их сенешалю, дабы не допустить его прикосновений к своей руке. Вещица подверглась тщательному осмотру.

— Надо же! Кружок блестящего металла, а в середине что-то вроде капли воды, под ней по кругу знаки, и очаровательное металлическое плетение браслета... Шикарно! Я вам завидую, мой принц, вы такой изысканный, наверное, это дорогое украшение, да?

— Научный прибор для измерения времени, — пояснил Барди, дабы не ввести сенешаля в ещё большее заблуждение.

— Изумительно! Вы, оказывается, ещё и науками увлекаетесь?! Ой, а что это мы даже не познакомились? Горголан, — представился сенешаль, сверкая слегка оттенёнными глазами. — Надеюсь, поездка будет для нас взаимно приятной.

Далее Барди вынужден был наблюдать, как его новый знакомый снимает перчатки и закатывает рукава с целью продемонстрировать ему, единственному зрителю, многочисленные украшения, коих на руках и пальцах сего господина оказалось больше, чем в шкатулках Розамунды.

— А время я измеряю вот этим, — прошептал толстяк, вынимая из-за пазухи песочные часы. — Настоящее стекло. Вы знаете, я ещё обожаю рисовать по телу, это чертовски больно, но так восхитительно, благо места на мне достаточно, хи-хи-хи! Хотите, остановимся минут на двадцать, я выйду и покажу, а то здесь темновато?

— Нет, — подскочил Барди, — как-нибудь в другой раз!

— Жаль, — вздохнул сенешаль и резко наклонился к рыцарю: — Но я запомню, что вы обещали, обещали мне, противный!

— Слушай! — Терпение рыцаря кончилось, и он сурово взялся за рукоять меча. — Будешь приставать, пожалеешь. Мне нужна только дракониха, понял?

— О-о-о, какое извращение! — только и сумел выдавить Горголан, после чего запнулся, и на полчаса в салоне кареты воцарилась мёртвая тишина. Но только на полчаса...

— Так вот что привело вас сюда, — сочувственно прошептал сенешаль. — Как я вас понимаю, мой принц: нам, необычным людям, вечно приходится кого-то искать, надеяться, ждать и рассчитывать на взаимность! Я сохраню вашу тайну, будьте покойны, ни один человек не узнает того, что стало известно мне. Ведь мы останемся друзьями, правда?

Барди порылся в карманах джинсов, вынул двадцатипятицентовую монету и протянул ее сенешалю:

— Это тебе на память, и надеюсь, ты действительно будешь помалкивать о том, что здесь было. А теперь очень прошу, Горголан, не доставай меня.

— О, этот медальон как ничто укрепит нашу чистую дружбу! — воскликнул сенешаль, заливаясь слезами и разглядывая незнакомый рисунок. — Какая прелесть, он такой изысканный, прямо как вы... Всё, молчу, молчу.

Затем он приоткрыл дверцу кареты, высунулся, насколько это позволяло сделать его грузное тело, и приказал кучеру ехать быстрее.

— Мой принц, вставайте, дама вашего сердца совсем рядом. — Барди проснулся оттого, что его активно трясли за плечо. — Приехали, мой принц, уже приехали.

Рыцарь продрал глаза, взял мешок с подарками, вышел из кареты и огляделся. Они остановились возле густых зарослей кустарника, сквозь который проглядывалась едва заметная крутая дорога.

— Теперь поднимаемся наверх, подъём не будет легким, — грустно произнёс толстяк. — За мной, во имя вашей любви!

Всюду торчали сплошные колючки, рыцарь ободрал себе руку и по этому поводу даже тихо выругался. Но дружба требует жертв, а он обещал Дзогу помощь.

Через десять минут крутого подъёма они очутились на маленькой площадке у скалы с зияющим мрачным входом в пещеру, очень напоминающую логово его хвостатого друга. Вокруг распространялся знакомый специфичный запах.

Барди взглянул на сенешаля и выдвинул свои условия:

— Представишь меня как принца Ландрийского, скажешь, что я явился по очень деликатному делу, а затем сразу возвращайся в карету, хорошо?

— О мой принц, разумеется, мешать вам в столь интимном вопросе с моей стороны было бы неблагоразумно. Всё будет сделано так, как вы говорите, ибо так и должно быть!

Сенешаль подошел к огромному проёму и крикнул:

— Гейла, покажи-и-ись! Это я, Горгола-а-ан!

Некоторое время было тихо, потом послышался шум, из пещеры показалась оскалившаяся драконья морда и злобно сверкнули типичные для звероящера жёлтые глаза в обрамлении изумительно длинных ресниц.

— Зачем притащился? — Гейла изрыгнула довольно солидный залп пламени, который чуть не опалил гостям волосы. — Опять денег просить для мошенника Диотемия? Так я знаю, что он берёт у меня, а потом даёт соседним королевствам под высокие проценты. Передай ему, пусть лучше сидит на своём троне и не присылает своих сенешалей. А то в следующий раз я решусь и съем тебя — уж больно ты аппетитный, не то что этот худосочный тип рядом. Кстати, кто он?

— Мы приехали совсем по другому вопросу, дорогая Гейла. — Горголан засуетился с объяснениями. — Молодой человек явился сюда прямо из Ландирии, он принц и, в общем, хочет тебя сосватать. Его зовут Барди, он очень, очень изыскан и увлекается науками... Ну вот и всё, я пойду. Удачи тебе, противный. — Последние три слова были сказаны на ухо рыцарю, который на прощанье был поцелован в щёчку, после чего Горголан поспешил удалиться.