– К народу хеш, – в некотором ошеломлении уточнил Инанту.
– Да, к хеш. Они слабее нас, и мы прогоним их с побережья, из долин, где есть вода. Ты, – правитель коснулся плеча Инанту, – принес в Киит весть об опасности, и я перед тобой в долгу. Корабли не заберут всех, но для тебя место найдется.
Сказав это, Крепкий Парус зашагал к выходу – видно, решил поговорить с народом. На пороге он обернулся, бросил взгляд на Инанту и произнес:
– Если не можешь сражаться, беги и прячься. Хочешь надежно спрятаться – прячься на корабле и плыви туда, где море шире.
В этой и последующих главах будут рассмотрены чрезвычайно важные проблемы, связанные как с самим фактом существования Фонда, так и вытекающие из его деятельности. Одной из этих проблем является гегемония в Галактике, которая достижима двумя принципиально разными путями: военным и мирным. Военный – в высшем своем выражении – отнюдь не сводится к боевым операциям в космосе и на планетах; такая стратегия хоть и возможна на начальном этапе соперничества и противоборства, но в дальнейшем неизбежно признается слишком жестокой, разрушительной и антигуманной. Современная доктрина военной гегемонии означает, что боевые средства одной из рас настолько значительнее и мощнее вооруженных сил любых потенциальных противников, что борьба с этой расой бессмысленна и равнозначна самоликвидации. Иными словами, разумная демонстрация силы и мощи гегемона сдерживает тех, кто желал бы бросить ему вызов или затеять локальную войну с равным по боевым возможностям или более слабым соседом.
Достижение галактической гегемонии мирным путем гораздо более предпочтительный вариант, чем…
Глава 10. Северная степь
Трафору не пришлось его будить – Ивар проснулся сам. Он лежал, всматриваясь в мрак Провала, обрамленный россыпью редких звезд, слушал, как свистит ветер в скалах и фыркают яххи, поедая кустарник, принюхивался к сладковатому запаху трупов – на жаре они разлагались с невероятной быстротой. Но вряд ли тела погибших успеют сгнить и смешаться с песком – судя по осторожным шорохам и пискам, над ними уже трудилась компания крыс, пустынных удавов и ящериц. У возов, где улеглись выжившие после вчерашней резни, царила тишина; при всех своих недостатках шас-га, как и другие расы Пекла, во сне не храпели.
Часовой в эту ночь не был выставлен, но Ивар полагался на бдительность и чуткие датчики трафора. Встав, он хлопнул его по шее, велел проследить, чтобы крысы не добрались до спящих, и зашагал в темную степь. Невидимое в ночном небе облако, скрывавшее флаер, поплыло за ним, посылая в пространство сигнал маяка. Где-то над горами мчался сейчас другой аппарат, отправленный с пика Шенанди, он нес Тревельяну проводника, и на секунду Ивар задумался, кто прилетит: Энджела?.. Инанту?.. Юэн Чин?.. Кто-то из вулканологов?.. Может быть, зеленоглазая Анна Веронезе?.. Лучше бы не она: не хотелось предстать перед девушкой в нынешнем мерзком обличье.
Ивар отошел от лагеря примерно на километр и, скрестив ноги, опустился на землю. Теперь он слышал лишь шелест сухой травы да шорох песка, пересыпаемого ветром. В восточной части небосклона повис ущербный Гандхарв, едва заметный тонкий серпик; света от него в эту ночь было не больше, чем от горсти гаснущих углей. Тревельян все же различил питона, бесшумно и быстро проползшего шагах в двадцати; тварь, вероятно, спешила попировать на свежих трупах.
У шас-га и южнее, за горами, такие питоны считались лакомством. Животный мир Раваны не отличался изобилием, и почти всех тварей, дававших мясо, кожу или мех, одомашнили еще до появления землян. В Кьолле, а также у народа хеш на континенте Намучи, были хффа и рогатые свиньи, питоны и некоторые виды грызунов; на западном и восточном побережьях разводили тех же питонов, хффа, свиней и сухопутных крабов; у шас-га имелись яххи, единственные верховые животные на всей планете. Дикую фауну представляли змеи, ящерицы, песчаные крысы и хищник Четыре Лапы; в горной местности водились кенгуру Пантена, названные в честь открывшего их зоолога. Они, однако, не относились к сумчатым и походили на земных кенгуру лишь мощными задними лапами и способностью перемещаться прыжками. По мнению палеонтологов, копавшихся на Пекле, древние фауна и флора были гораздо разнообразнее, но засуха привела к вымиранию и редукции множества видов. Люди, однако, уцелели, хотя и сократились в числе.
Сквозь шелест травы и шорох песка прорвался тихий мелодичный звук. Тревельян встал. На землю опускался клочок тьмы, бесформенный и непроницаемо темный, будто оторвавшийся от небосвода. Голографическое облако зависло перед Иваром и вдруг растаяло; вспыхнул прожектор, сдвинулся люк, и из кабины флаера, вытянув гибкие манипуляторы, полезли киберы. Они несли спящего шас-га, аккуратно придерживая его за плечи и под коленями. Следом появился мужчина в комбинезоне, он оглядел Тревельяна и довольно произнес:
– Отличная маскировка, Ивар. Такое в страшном сне не приснится.
– Твоими трудами, Юэн.
Они обнялись. От Юэн Чина пахло базой, знакомым благоуханием свежей одежды, чистого тела и зелени. О собственных ароматах Тревельян старался не задумываться. Впрочем, его приятель-этнограф, в силу своей профессии, брезгливостью не страдал.
– Вот, получай. Минут через двадцать он очнется. – Юэн кивнул на дикаря, которого роботы уложили на песок. Потом добавил: – О твоих новостях мы знаем, схватка была заснята с флаера Кафингара. Он теперь у нас герой!
– Omnia vincit amor [27], – сказал Тревельян и ухмыльнулся. – Как Энджела? Довольна?
– Цветет точно майская роза. In puris naturalibus… [28] – ответил Юэн Чин. – Видишь, я тоже не позабыл латынь!
– Есть другие новости, кроме ботанических?
– Да. Серый Трубач послал отряды в ближайшие оазисы. Уничтожены четыре владения, два на востоке и два на западе.
– Это я знаю, я сносился со спутником. Трафор обеспечивает связь. – Ивар поглядел на спящего шас-га. – Если этот парень не подведет, я скоро буду в лагере. Как думаешь, Трубач еще не двинется с места?
Этнограф покачал головой.
– Боюсь тебя разочаровать. Где бы ни был этот тайный проход, перебираться через горы нужно дней десять-двенадцать, если не больше. В войске Трубача десятки тысяч людей и животных, и они уже съели все окрест. Он отправится в путь не сегодня, так завтра и пойдет на восток. К туфан ближе, чем к ядугар, и он об этом уже знает. Мы наблюдали за пытками пленников.
– Плохо! Опаздываю! – Тревельян покусал в раздумье нижнюю губу. – А что туфан? Готовятся к обороне?
– Северные города попробуют отбиться. Но Киит и, очевидно, Бурра избрали другую тактику. Хотят переплыть море и основать колонии на берегах Намучи.
– Эти данные точны?
– Абсолютно. Инанту побывал в Киите.
Лицо Тревельяна омрачилось.
– Тоже плохо. Ты ведь понимаешь, к чему это приведет?
– К уничтожению хеш. Так всегда случается в эпохи великого переселения народов: сильные давят на более слабых, те – на слабейших… Но что мы можем сделать, Ивар? Даже если ты доберешься до стана Трубача? – Тревельян не ответил, и Юэн Чин с горечью произнес: – Наша вечная проблема: КАК сделать, чтобы ИМ было хорошо, не убивая и не принуждая…
– Мы попробуем, – сказал Тревельян, – мы попробуем. Иначе зачем мы здесь?
Зачем мы здесь? – спросила у него Анна Веронезе. Ответа не было – во всяком случае, точного, ясного и убедительного. Прогрессорство, как всякое сложное деяние, порождало много вопросов, не позволяя разрешить их немедленно, в тот же миг, когда они возникли. В двадцатом и двадцать первом веках ситуация была похожей и более страшной, ибо касалась не Пекла, не Осиера и не Хаймора, а самой Земли, единственной планеты, где обитало человечество. Экологический кризис, глобальное потепление, недостаток энергоресурсов, оружие ядерное, химическое, биологическое, климатическое, космическое… Враждующие народы, раздробленный мир и войны, войны, войны… Оргия самоуничтожения! Что это было? Агония гибнущей цивилизации или родовые схватки, в которых рождался новый мировой порядок?.. В ту далекую эпоху никто не знал ответа, ясного и убедительного. Ответило время. Время всегда отвечает, но при одном условии: те, кому адресованы ответы, либо есть, либо их уже нет.
