– Это хорошо, – сказал он, оставив валькирий в легком недоумении.

Возможно, он просто проверял, имеет ли альбигойская ересь общие черты с талмудической ортодоксией, но еще более вероятно, что он никогда в жизни не слышал таких мудреных слов.

Сама Девственница охотно ела картошку с жареной рыбой и за рюмкой чая поминала всуе славную воительницу Жанну д'Арк, убеждая собравшихся, что та и в самом деле была ведьмой, еретичкой и колдуньей, благодаря чему и побеждала в битвах.

Тут же со всех сторон сбежались во множестве дети, которые хотели посмотреть, как новая Жанна Девственница будет колдовать на предмет победы над Варягом. Но их ждало разочарование.

Когда на Истру упала тьма и наступил ведьмин час, а над лесом взошла пепельно-серая луна, и птицы покрикивали за околицей тревожно и жутко, Жанна Аржанова спокойно спала на сеновале, накрыв лицо своей понтовой шляпой с роскошным букетом перьев.

И в этот час на сеновал пробралась мимо дозорной валькирии юная жница, которая так гордилась своей невинностью. Цель у нее была вполне конкретная – свистнуть у Жанны эту самую шляпу, которая поразила девушку в самое сердце.

Она уже надела шляпу на свою голову и соскользнула к выходу, когда что-то обрушилось на нее сверху. Бесшумно, как пантера, Жанна настигла похитительницу в прыжке и мягко уложила ее на землю.

– Воровать нехорошо, – по-кошачьи прошипела валькирия на ухо жнице, а где-то рядом раздался тихий свист, и из темноты возникли остальные валькирии.

– Отбой, – спокойно сказала Жанна. – Спать на посту тоже нехорошо.

– Я не спала, я медитировала, – ответила дозорная, но вид парня, который выглядывал у нее из-за плеча, ясно говорил, что эта медитация могла быть только тантрической. Хотя парень наверняка этого мудреного слова тоже не слышал.

Жница тем временем затравленно озиралась, но бежать было некуда.

– Это очень дорогая шляпа, – сообщила ей Жанна Девственница. – Скажи-ка мне, что у вас тут делают с ворами, которые крадут дорогие вещи?

Девчонка была готова заплакать, но усилием воли сдержалась и неожиданно громко и звонко ответила:

– Их бьют кнутом и ставят к позорному столбу.

– И как ты думаешь, справедливо будет поступить так же и с тобой?

Все понимали, что шляпа того не стоит, и если бы валькирии вывели девчонку на суд, смеху было бы на всю Истру. Коровы, лошади, свиньи – это да, это ценность. Конокрадов кое-где и вешают. А шляпа – это такая мелочь, что и говорить не стоит. К тому же вот она, лежит в пыли, и никто не торопится ее поднимать.

В Москве до сих пор стоят квартиры, полные вещей, и у мародеров не хватает рук, чтобы оприходовать их все. Шмотки в городе и за городом идут за бесценок, и в этой шляпе дорогие разве что перья, потому что они не петушиные явно – только это ничего не меняет.

Валькирий никто и слушать не стал бы. Но они никого и не спрашивали. Только саму жницу.

И она, нахально вскинув голову, еще более звонко сказала:

– Да!

– Тогда раздевайся, – скомандовала Жанна и, протянув руку назад, бросила, не оборачиваясь: – Плетку!

Вор в законе Варяг с обреченным видом выставил на стол двенадцатый пистолетный патрон. И еще раз пересчитал латунные цилиндрики, стоящие в ряд, как солдаты в строю.

Это не помогло. Их по-прежнему было двенадцать.

Последнее столкновение с южанами стоило Варягу слишком дорого. Одна стрелка на Арбате унесла столько боеприпасов, что лучше не вспоминать. Там неожиданно появились какие-то силовики и принялись крошить всех без разбора, не жалея патронов.

Пришлось отстреливаться, но много людей осталось там, и оружие тоже осталось, а в нем – неиспользованные патроны, последние, из НЗ.

Это было серьезное дело. Бандиты делили центр города. Но силовики опять доказали, кто хозяин внутри Садового кольца. Доказали так убедительно, что Варяга до сих пор трясло.

А расслабляться было некогда. Вконец оборзели дачники, и смотрящий на Истре срочно требовал подкреплений. Даже сквозь помехи по рации было слышно, что он в панике, и Варяг решил ехать к нему сам.

Никому нельзя доверять. Если он своей рукой не наведет порядок, то никто этого не сделает.

И Варяг приказал заводить свой джип.

Но шофер только развел руками.

– У меня пустые баки, – сказал он, преданно поедая босса кристально честными глазами.

– Как пустые?! – побелел Варяг. – А канистра, которая осталась с прошлого раза?

– Но это же две недели назад было! – воскликнул водила с некоторой даже претензией.

В самом деле, это же абсурд – надеяться, что пятнадцать литров чистого спирта останутся в неприкосновенности на протяжении двух недель. Да их выпили уже в первые четыре дня. Сначала развели по паре стопок на рыло, а потом решили – да хрен с ним с ведром! Все равно на нем далеко не уедешь.

Осталось после опохмела литра три, но их тоже допили постепенно. И Варяга не боялись, что характерно. Алкоголь – это святое. За выпивку добрые люди кого хочешь уроют – будь он хоть трижды вор в законе. После водочного бунта в этом уже никто не сомневался.

Поэтому и звучала в голосе бандитского шофера искренняя обида. Со стороны Варяга было как-то даже бестактно вспоминать о канистре со спиртом, оставленной в гараже две недели назад.

Варяг сдержался и не убил шофера только потому, что был человеком разумным и дальновидным. Но по морде ему врезал от души, так что челюсть хрустнула. И, перешагнув через него (нога как бы невзначай скользнула по ребрам), спросил у своего помощника Тунгуса:

– Когда будет паровоз?

Зиловский паровоз ходил по этой ветке примерно раз в неделю. Он работал на дровах и возил дрова, чтобы топить заводские электрогенераторы и жечь древесный уголь для литейки и кузницы. А еще возил людей и еду.

Были и другие паровозы. Кремлевский, например, катался по Октябрьской ветке на север. А армейский – по Минской дороге в Таборную землю. Но они не годились.

Только зиловский локомотив ходил туда, где раньше был городок Дедовск. Дорога там обрывалась, и дальше ее так и не проложили. Здесь было Кольцо – та самая линия отреза, где кончалась земная территория и начиналась инопланетная. Теперь заметить эту линию было не так-то просто – по обеим сторонам один и тот же лес, но именно здесь заканчивался асфальт, железнодорожное полотно, опоры электропередач и весь привычный мир из прошлой жизни.

Новый поселок Дедовский был уже частью другого мира. Его отстроили из дерева на пустом месте, и туда стекались все караваны с Верхней и Нижней Истры. Там пребывал смотрящий – полномочный представитель Варяга в дачной земле.

– Паровоз уехал позавчера, – ответил Тунгус на вопрос Варяга, удивляясь про себя забывчивости босса. Ведь он же сам докладывал, что отправил на этом паровозе ребят.

Но у Варяга в голове все перепуталось, как всегда бывает в момент кризиса, когда без конца накатывают новые проблемы, и не хватает ни сил, ни времени их решать.

– Тогда отправляй людей пешком, по воде, на велосипедах, как хочешь! – заорал он на помощника. – Чтобы все, кто не занят в городе, были там к завтрашнему дню. Потому что послезавтра все эти вонючие козлы, которым не нравится моя крыша, должны стоять в караване и тащить ко мне в город все, что у них там есть. Все до последней крошки, до зернышка – ты понял?

А через минуту во все стороны уже разлетались шестерки с приказом найти где угодно горючее для джипа. Но это было так же реально, как отыскать посреди Москвы уран.

Горючего не было в принципе. После водочного бунта мало кто решался на страшное кощунство – перегонять самогон на машинное топливо. Даже военные, которые еще изредка выезжали в город на машинах, не продавали горючее на сторону ни за какие деньги. Когда речь идет о собственной шкуре, прочие ценности отходят на второй план. Вот силовики и берегли топливо и боеприпасы, как зеницу ока.

Поездка Варяга на Истру срывалась, а без него вся операция летела коту под хвост. По крайней мере, сам он был уверен в этом на сто процентов. Слишком много Варяг натерпелся за прошедший год от идиотизма, нерасторопности и прямого предательства своих ближайших помощников.