И вообще, ни черта тут у них нет полезного и нужного! Нет даже увеличительного стекла, с которым можно было, поползав на коленях, изучить каждый миллиметр, а то, глядишь, и удалось бы разыскать на соломенных матах некий волосок, который неоспоримо укажет на убийцу... Можно, конечно, все бросить и заняться изготовлением увеличительного стекла. Кто ж спорит, можно! А пока он будет его тут непонятно из чего и как изготавливать, его двенадцать раз казнят и пятнадцать раз сожгут на погребальном костре по буддистскому обряду... ну, или сто раз отправят в мир иной по обряду синтоистскому. З-замечательно!

Короче, оставалось полагаться лишь на свой острый ум и скрытые дедуктивные способности. А также на то, что ум еще более прежнего обострится под дамокловым мечом отправки гонцов к Нобунага. Уж больно не хотелось попадать в лапы Нобунага...

Первое, на что Артем обратил свое внимание, приступив к расследованию, — беспечность мастера Мацудайра. Как же это он позволил убийце подобраться к себе вплотную? Убийца, что ли, ступал бесшумно, аки призрак бестелесный? Вот именно — ему следовало быть призраком, и только призраком, чтобы в ночной тишине подобраться к мастеру совершенно бесшумно. Ничем не хрустнув, не выдав себя дыханием или шорохом соломенных матов под ногами. Нет, к обычному человеку (ко мне, допустим, признал Артем) необычных способностей убийца, может, и сумел бы подкрасться незаметно, но тут ведь мастер кэмпо! Да и сам убийца побоялся бы так рисковать. Малейшая оплошность, мастер оборачивается, и все — гудбай успех, провал затеи. Словом, вывод напрашивался сам собой — мастер знал убийцу и всецело ему доверял. Настолько всецело, что спокойно повернулся к нему спиной. А значит...

А значит, убийцей непременно должен быть кто-то из домашних! Кто-то из других наставников школы, из учеников, из слуг или... может быть, кто-то из женщин.

Погоди-погоди, сам себе возразил Артем. А если ночью тайно прибыл некто, кого мастер хорошо знал и кому доверял как себе? Скажем, тот же Хидейоши или кто-то вроде него. Убил мастера и незамеченным убыл восвояси. Вероятность такого сценария невелика, слишком уж ловким получается этот убийца, прямо ниндзя какой-то, но пока какая-то вероятность сохраняется, версию скидывать со счетов не стоит. Но все же домашние — первые на подозрении. «Э-хе-хе, — вздохнул в этом месте расследования Артем, — нелегка ты, участь частного сыщика».

Воздушный гимнаст, конечно, как мог тщательно осмотрел место преступления. Прилежно с фонарем исползал на коленях все маты вокруг трупа, осмотрел труп. Но не переворачивал. Решил не будить лихо в виде и без того злобно позыркивающих на него самураев. Осмотрел Артем и кинжал.

На вопрос «чей кинжал», которым почему-то никто не задавался до сего момента, в том числе и сам Артем, ему ответила Ацухимэ:

— Это кинжал самого сэнсэя. Убийца взял его из комнаты оружия.

— А попасть в эту комнату легко?

— Да. Она находится на другой стороне внутреннего двора, рядом с залом для трапез.

— Что из оружия в ней хранится?

— Все то оружие, что использовал мастер для занятий воинским искусством. Тебе перечислить все? Там хранится тёкуто, кэн, тати, нодати, танто[35]...

— Не обязательно перечислять! — остановил Артем. — Оружейная комната не охраняется?

— Зачем? — искренне удивилась Ацухимэ.

«А и действительно! — гимнаст поразился собственной недогадливости. — Когда они и так тут все разгуливают с оружием».

— Но ты же говорила мне, что в детстве тайком пробиралась в эту комнату, нарушая строжайший из запретов, — нашелся Артем.

— Конечно, тайком, как же еще! Туда нельзя входить женщинам, — сказала Ацухимэ. — А у вас не так?

Некогда было поддерживать разговор о бедственном положении женщин в разных странах Средневековья... Кстати говоря... Еще раз Артему пришло в голову, что убийцей могла быть и женщина. Ну, сами... сами эти подлые мысли приходили! И от них невозможно было отмахнуться! Тем более... Тем более, как убеждала других сама Ацухимэ, причины желать мастеру смерти были у многих. Не было ли таких причин у самой Ацухимэ? Например, та же ревность? Или мастер — он ведь мужчина, не надо об этом забывать! — когда-то взял ее силой, и она давно вынашивала план мести...

«Все, хватит, хватит! — приказал себе гимнаст. — Подозревать можно любого. Поэтому надо идти не от людей, а от фактов и улик. Где эти факты и улики? Нету? Так ищи!»

— Меня другое занимает, — сказал Артем, пальцем смахнув со лба каплю пота. — Убийца взял кинжал. Почему он не взял ни один из мечей, боевой веер, нагината, лук и далее по списку? Почему он предпочел именно кинжал? Причем взял не какой-нибудь другой, а собственный кинжал мастера?

— Я поняла тебя. Действительно есть о чем подумать. — Девушка нахмурила лоб. — Я не знаю ответа.

— Может, убийца лучше всего управляется именно с кинжалом, — предположил Артем. — Кто у вас всему остальному предпочитает кинжал?

— Чтобы всадить в спину, большого умения не нужно. Любой справится. Даже любая женщина, даже слабый, больной мальчик.

— А может, он метнул его?

Ацухимэ взглянула на него как на маленького. И сказала со снисходительностью в голосе:

— Это же ёрой-доси, «кинжал милосердия». Им на полях сражений добивают безнадежно раненых, чтобы облегчить страдания. Для метания убийца выбрал бы коцука[36]. Но даже метни он ёрой-доси, тот не вошел бы по самую рукоять.

— Понятно. — Артем устало потер ладонью лоб. — Неплохо было бы опросить всех домашних. Не только самураев, но и вообще всех, включая женщин, слуг и малых детей. Как говорил один весьма известный у меня в стране мастер розыскных дел, в любом дельце всегда найдется человечек, который что-либо слышал, что-либо видел.

— Если бы кто-то что-то видел, он бы вышел и сказал об этом, — сказала Ацухимэ, резким движением головы отбрасывая со лба прядь черных волос.

«Сложно с вами, — подумал Артем. — Впрочем, идея с допросами заранее обречена. Гайдзин проводит допросы, ха! Кто из них согласился бы на такой позор — отвечать на вопросы гайдзина! Каждого пришлось бы уговаривать по целому дню».

Артем еще раз внимательно все облазил и осмотрел. Стыдно перед памятью великого Холмса, но он так ничего и не обнаружил. Ни малейшего следочка. Хотя добросовестно все обшаривал! «Ладно. Забудь и думай дальше, — приказал себе гимнаст. — Должна быть где-то зацепка!»

Например, место и время преступления. Время — глухая ночь, в это время люди обычно спят мертвецким сном. Место — фехтовальный зал, куда люди обычно по ночам не ходят. Или ходят?

— Скажи, а часто ли мастер посещал ночью фехтовальный зал?

Со своим вопросом он опять обратился к Ацухимэ. А к кому еще? Нет никакого желания общаться с хмурыми самурайскими личностями. К тому же, сдается, девушка уж никак не глупее своих однодомцев мужеского полу.

— Я ничего не знаю об этом, — ответила Ацухимэ.

— Тогда, — Артем наклонился к самому ее уху, прошептал, покосившись на супящих брови самураев, — спроси об этом у моей почетной охраны. Может, кто-то из них знает.

— Они тем более не знают, — сказала девушка. — Если что-то в доме неизвестно женщинам, это неизвестно никому.

— Ну хорошо, а тебя саму ничуть не удивляет, что мастер посреди ночи оказался в фехтовальном зале?

— Я не вижу в этом ничего странного, — пожала плечами Ацухимэ. — Ночь — прекрасное время, чтобы медитировать в одиночестве.

— Подожди... — От пришедшей на ум мысли Артем непроизвольно щелкнул пальцами. — А кто обнаружил труп?

Вообще-то этим вопросом следовало озадачиться давным-давно, может быть даже в первую очередь, а не тогда, когда прошло уже черт знает сколько времени с начала следствия. От подобного сыщицкого дилетантства Холмс, наверное, все бока отмял, ворочаясь в литературной могиле.

— Сибо! — Ацухимэ громко обратилась к самому старшему из самураев. — Кто нашел убитого сэнсэя?