— Покажи знак Белого Дракона на твоем плече!
Итиоси рассматривал татуировку внимательно и долго.
— Да, это Бьяку-Рю, — сказал он, наконец перестав мять Артему плечо и водить пальцем по коже. — Могущество Белого Дракона известно всем... Если человек носит на своем теле изображение Белого Дракона и с ним не происходит ничего плохого, значит, он пользуется покровительством Бьяку-Рю. Хорошо, сделаем так, как ты сказал. Меч «Свет восемнадцати лун» обладает столь сильным ками, что он не допустит ошибки. Но если ты нас обманываешь, мы больше не станем слушать тебя, гайдзин, и до прихода Нобунага ты будешь сидеть взаперти...
— Согласен, господин Итиноси, — сказал Артем и поклонился, выказывая глубиной поклона и плотно прижатыми к бокам руками глубокую признательность господину Итиноси за мудрое решение...
И вот все собрались во внутреннем дворике и на огибающей его галерее — свободного места не осталось. Артем и не ожидал, что на этом «ранчо» проживает столько людей.
Самураи держались отдельно, слуги отдельно. Отдельно от тех и других держались женщины. Одни малые дети бегали повсюду, не придавая никакого значения сословным и половым различиям. И уж совсем отдельно ото всех, как заметил Артем, держалась Ацухимэ. «Впрочем, оно и понятно, — подумал гимнаст. — Женщины, даже самурайские жены, не могут принять ее за свою, уж больно неправильно себя ведет».
— Вы уже знаете, что случилось этой ночью.
Едва заговорил Хара Итиноси, установилась тишина. Вместе с Артемом, в окружении наиболее взрослых и, надо думать, наиболее влиятельных в этом доме самураев он стоял на ступеньках, ведущих с галереи во внутренний дворик.
— Мастера убили подло. В спину. Так убивают только варвары и ямабуси.
Понятное дело, Артема тут же опалили десятки пылающих ненавистью взглядов. Неуютно было под ними, признаться.
— Господин Мацудайра позвал к себе чужестранца по имени Ямамото, — Итиноси показал рукой на Артема, — потому что тот находится под покровительством Белого Дракона и наделен крупицей его могущества. Покажи им знак Бьяку-Рю на своем плече!
В третий раз за это утро Артем заголил плечо. И опять ему пришлось наблюдать уже привычную реакцию на своего дракона — страх и изумление. Страх, кстати, преобладал.
Во дворе и на галерее поднялся шум. Хара Итиноси властно поднял правую руку вверх, призывая всех к тишине.
— Чужестранец Ямамото говорит, что может силой Белого Дракона пробудить к отмщению ками, заключенный в мече господина Мацудайра, что носит имя «Свет восемнадцати лун». И меч сам отомстит подлому убийце хозяина меча. А теперь ты скажи, Ямамото!
— Это так, — сказал Артем. Даже не пришлось особо напрягать связки, чтобы его голос услышали все люди на галерее и во дворе — с акустикой тут было все в порядке. — Меч сам найдет убийцу и отомстит ему. Как только убийца дотронется до ножен, клинок отсечет ему голову. Невинным людям нечего бояться. Невинным людям ничего не грозит. Все, что вам нужно сделать, — это подойти к мечу, сжать ножны руками, подержать немного, отпустить и отойти. Меч лежит рядом с господином Мацудайра в фехтовальном зале.
Артем выразительно посмотрел на самурая Итиноси.
— Делайте так, как сказал Ямамото! — приказал Хара Итиноси.
И началось. Люди по одному входили в фехтовальный зал. Двери зала не задвигали, и поэтому стоящие у порога могли видеть, как люди подходят к центру зала и опускаются на колени перед телом мастера. Они низко склонялись перед покойным. Катана мастера, носящая имя «Свет восемнадцати лун», лежала у ног Мацудайра. (Собственно, лежала там, куда ее положил Артем. Он зашел в фехтовальный зал перед началом, закрыл за собой дверь, мотивируя это секретами своей мистической связи с Белым Драконом, и кое-что подготовил. Что должно было, по его мнению, сработать. Потому что если не сработает... Впрочем, об этом лучше пока не думать.) А вот как люди кладут руки на меч, от двери не было видно, потому что они располагались спиной к двери.
Все происходило в благоговейной тишине — такая бывает, пожалуй, только на кладбище зимой. Даже самые беспокойные дети и те угомонились. Тишина так и продержалась до самого окончания мероприятия. То есть до тех пор, пока последний из людей (к мастеру подходили и дотрагивались до меча даже женщины и дети) не вышел из фехтовального зала. Последним был Артем.
— Ничего не случилось, меч никого не покарал, — прошептал Хара Итиноси, широко распахнутыми от удивления глазами уставившись на Артема. — В доме не осталось никого, кто бы не прикоснулся к «Свету восемнадцати лун». Как так, Ямамото?
— Все ясно! — диким голосом закричал Наканэ. Вид у него сейчас был по-настоящему страшный. — Гайдзин — убийца сэнсэя!
— Он обманул нас! Мерзкий гайдзин! Смерть ему! Смерть гайдзину!
Из ножен вылетели катаны. Сталь засверкала вокруг Артема. Надвинулись перекошенные, страшные, злобные лица.
— Подождите! — Гимнаст вскинул руку. — Это еще не все! Сейчас и наступит момент истины! Сейчас мы увидим убийцу. Пусть все выставят перед собой открытые ладони. Вот так! Делайте, как я!
Артем выбросил перед собой руки, повернув их ладонями вверх. На коже его ладоней были видны две отчетливые темные полосы.
— Прикажи им, Итиноси! Ну же! — повысил голос Артем. — Пусть все покажут ладони.
Хара Итиноси не спешил ничего приказывать. Он молча поднял руки и взглянул на свои ладони.
— Что это? — Он тоже увидел на них две темные полосы.
— Это простая сажа. Самая обыкновенная сажа. Ты еще не понял, в чем дело? У кого чистые ладони, тот и убийца. Мы же не видели от двери, кто прикасается к ножнам, а кто только делает вид. Убийца ни за что не стал бы трогать ножны, испугавшись мести «Света восемнадцати лун». Понимаешь теперь?
— Всем показать ладони! — рявкнул Хара Итиноси. — Ты!
Самурай шагнул к ближайшему человеку — им оказался Наканэ, силой перевернул его ладони. Ладони оказались запачканы.
— Оступи назад, не мешай! — приказал Итиноси. — Переворачивайте ладони, вытягивайте руки, чего ждете!
Младшие самураи один за другим стали вытягивать руки ладонями вверх. Старшие самураи пока только хмурились и не торопились следовать их примеру.
— А почему я должен потакать гайдзинским выходкам? — крикнул Куримото.
— И почему ты, Итиноси, слушаешь гайдзина? — подхватил вслед за ним Хасимото.
— Верно! Верно! — зашумели другие старшие самураи.
— Замолчите! — вдруг рявкнул Итиноси. Артем аж вздрогнул — он никак не ожидал от Итиноси такого генеральского рыка. Человек превращался в главного прямо на глазах.
— Если ты чего-то не понимаешь, Куримото, это не значит, что этого не понимаю я! — Так Хара Итиноси изящно назвал Куримото болваном.
И тут Артем увидел, как кто-то из самураев под шумок бочком выбирается из толпы, явно собираясь выскользнуть с галереи в коридор.
— Распорядись, чтоб никого не выпускали! — Артем подскочил к Итиноси и не слишком вежливо схватил его за руку. — Посмотри!
Гимнаст вытянул руку в направлении пытающегося улизнуть самурая. Бритоголовый... Артему даже показалось, что он знает его. Впрочем, сейчас это было неважно.
— Куда он хотел уйти?! — Артем вдруг четко осознал, что должен брать инициативу и нагнетать, иначе все опять выльется в самурайскую перепалку и в этом увязнет. Поэтому Артем не ограничился привлечением внимания, а быстрым шагом через двор направился з сторону бритоголового самурая. И продолжал говорить: — Может, он хочет тихо улизнуть, надеясь, что его отсутствия не заметят? Или хочет где-то вымазать руки сажей и вернуться?
Бритоголовый обернулся. С кустистыми бровями, с первой неряшливой растительностью на круглом юношеском лице — гимнаст вспомнил это лицо: «Ночью он много кричал и даже хотел пытать меня деревянным мечом-боккэном. Его имя начинается на Ц. И вроде бы на ё заканчивается».
Бритоголовый задержал взгляд на Артеме. Никаких особых эмоций на его лице не отразилось. Потом самурай быстро огляделся по сторонам.
