— Нет.

Кто бы это ни был, он ушел, позаботившись, чтобы следов не осталось. Обряд в доме Вивьен, пропавший рабочий и теперь это. Ну и что творится в этом маленьком городке? И почему — именно дом Вивьен? Логичнее было бы провести ритуал в катакомбах. Да и то зачем столько усилий? Тут же фон ровный, даже странно. Источников нет. На завод привозят наполненные магией накопители.

Такое ощущение, что кто-то старательно создает видимость ритуалов. Очередной сумасшедший, решивший снискать славу кровавого мага? Натан подумал о Вивьен, о ее домике, защищенном весьма условно. Хоть он и дал ей право выбора, ночевать одна она больше не будет. Только если переедет в другое место.

— Тут ведьма рядом живет. Склочная тетка, хотя вроде бы приличная. Пару раз огрела котелком коммивояжеров. Да их каждый мечтает чем-нибудь приложить, — продолжал размышлять рабочий.

О ведьме Натан знал. А теперь, похоже, появилась причина узнать, чем живет старая дама. Вивьен может что-то рассказать, они же соседи.

Натан запер дверь и отправил рабочего вызвать полицию. Как бы ни кривился инспектор Робертсон, но подобные происшествия, — случившиеся на закрепленной за ним территории, обязан фиксировать.

— У меня приличное заведение! — ухоженная женщина средних лет гневно указала Эрику на дверь кабинета.

Грифон уходить не спешил. Удобно расположившись в обитом алым велюром кресле на гнутых ножках, он терпеливо ждал, когда владелица борделя прекратит изображать оскорбленную невинность и можно будет перейти к конструктивному диалогу.

А пока этого не случилось, он размышлял о весьма неприятных для себя результатах встречи с Вивьен. Его нос не ошибся. К сожалению. И теперь грифону придется принять результаты обнюхивания как факт. Только вот решить проще, чем сделать!

Кувыркание в снегу и прогулка… Эрику хотелось материться — он не понимал, как может чувствовать то, что ощущал рядом с Вивьен. В сердце теплилась совершенно иррациональная надежда, что оно право, а нос ошибся. А разум усердно искал способ это подтвердить. Более того — нашел!

Но все снова уперлось в беглых подопечных. Эрик был готов лететь в горы прямо сейчас, но сорваться с места немедленно не давало звериное чутье, говорившее, что тут он нужен больше. А ему грифон доверял.

— Я буду вынуждена вызвать охрану! — ушедшая на покой элитная куртизанка, а ныне — хозяйка клуба для уставших мужчин, прозванная за яркий цвет волос Золотой, потянулась к звонку.

— Пожалейте мальчишек… — Эрик взял с хрустального блюда на чайном столике спелое яблоко и, отрастив коготь, начал неторопливо счищать кожуру. — Услуги целителя в вашем городке нынче дороги.

Женщина для приличия пару секунд возмущенно сверлила грифона взглядом, потом обреченно, несколько театрально вздохнула, приложив тонкую, все еще изящную ладонь к всколыхнувшейся груди. Заметив, что гость не в настроении, уселась обратно в кресло и деловито спросила, доставая из секретера записную книжку в тисненом кожаном переплете:

— Что за девочка, как звали?

— Вивьен Брукс. — Эрик убрал когти и откусил яблоко, скривился от кислого вкуса совершенно декоративного, как и все в этом заведении, фрукта.

— Брукс… Брукс… Помню, что-то было… такое… — Золотая Мадам быстро переворачивала страницы. — А! Вспомнила!

Захлопнув книжку, она довольно посмотрела на грифона.

— Я не записывала ее. Она сюда не доехала, а родители сбежали с авансом. Они мне подделку подсунули. Подпись хорошего качества оказалась! Точно, как в копиях личных бумаг девочки! Копии-то оригинальней ее согласия были! Их мой знакомый юрист заверял, чин по чину. Мой штатный графолог сразу и не разобрался. А потом… — Мадам поморщилась, манерно пошевелила плечиком. — Не девочку же мне искать? И так понятно, что эти субчики ее продать решили, не спрашивая.

Женщина громко хмыкнула:

— Светлая Мать отвела, не иначе!

Эрик мысленно фыркнул: «Великолепно! Владелица борделя поклоняется покровительнице семьи и очага!»

— Вся бы репутация — коту под хвост! Ко мне девочки сами идут и сами решают, будут они просто приятными собеседницами моим гостям или не только собеседницами, — с гордостью заявила она.

— Значит, девушка к тебе сама должна была приехать? — уточнил грифон.

Мадам кивнула, кокетливо поправила золотистый локон. Она не заигрывала, сказалась многолетняя привычка.

Эрик поблагодарил леди за сотрудничество. Пока ехал домой на наемном кебе, размышлял над тем, что сказала Мадам. Выходило, отъезд родителей Вивьен был спланирован заранее. Если бы она не сбежала по дороге, обман выявился бы уже в борделе. Значит, аванс куртизанки стал неожиданным приработком для родных, а скандал они устроили для соседей. Возникал вопрос: от кого скрывались родители Вивьен?

Покачивающаяся упитанная кошачья тушка, висящая на полке шкафа и царапающая соскальзывающими когтями дерево, — это к неприятностям. А опасно накренившийся шкаф — к катастрофе!

— Чад, брысь! Убьешься!

Кот запоздало сообразил, что переоценил прочность болтов, которыми шкаф крепился к стене. Я дернулась к нему в тщетной пытке вытащить незадачливого питомца из-под падающей махины. На пальцах вспыхнули белые искры.

Черный туман и алые розы в воздухе появились одновременно, закружились вихрем и вынесли Чада из-под шкафа. Шмякнувшийся на пол кот ошалело уставился на рухнувший шкаф, внутри которого жалобно позвякивала разбитая посуда. А вокруг болтов, вырванных из стены с куском штукатурки, не спеша оседали розовые лепестки. Сами цветы, немного прокружив по комнате, опустились мне на голову.

— Доволен? — выпутывая из волос розы, сердито прошипела я.

Чад выглядел совершенно растерянным, даже ругаться расхотелось.

— Знаешь, если ты оборотень, то очень неуклюжий. Если кот… Да какой ты кот?! Бегемот с кисточками!

Кот закружился на месте волчком. Потом попытался лапой прижать ухо к голове, чтобы увидеть кисточку.

— Успокойся! Ты все еще рысь! — рассмеялась я, поняв, что Чад воспринял мои слова буквально.

— Все-таки ты слишком умный для кота…

Я подошла к шкафу, попробовала поднять. Естественно, ничего не вышло. Тяжелый, дубовый, сделанный на века, он обломком скалы лежал на полу.

Чад, настороженно шевеля ушами, подкрался к шкафу, потрогал лапой. Смешно вздыбил шерсть от загривка до любопытного носа.

— А для человека… оборотня в смысле — слишком глупый… Стой! — Оскорбленный «умный» зверь с рыком свалил меня на пол. — Все! Все! Ты умный! — со смехом отбиваясь от обидчивого пушистого ребенка, сдалась я.

А ведь правда, почему я решила, что тот парень взрослый? Иные мальчишки в тринадцать лет выглядели лет на двадцать. Только вот мозги имели детские.

— Слушай, а сколько тебе лет? — вставая, спросила я у Чада, внимательно следя за его реакцией. — Десять?

Чад замер с занесенной лапой, резко передумав умываться.

— Двенадцать? Тринадцать?

Гордо задрал голову, демонстративно отвернулся.

— Пятнадцать?

На меня покосились желтым глазом, хитро и довольно.

Ага, так я и поверила!

— Четырнадцать, значит.

Чад сделал вид, что облизывает лапу.

— Знаешь, а ведь это весьма почтенный возраст для рыси, — невинно закончила я. — Так ты у меня седой! Бедный!

Я ничего не знала о рысях, но надо было как-то проверить догадку о мальчишке-оборотне, по непонятной причине не желающем возвращаться домой и усердно изображающем обычную рысь. Надеюсь, Чад тоже мало знает об обычных рысях.

Судя по унылой морде, он вообще ничего не знал, но сдаваться не собирался. Громко заурчав, начал охотиться на штору.

Эх, мальчишки! Вечно они считают себя самыми умными! Хочет поиграть в рысь? Пусть играет. А я завтра куплю газеты, и если в них не будет объявления о розыске вредного оборотня, сама дам такое. О Чаде наверняка беспокоятся. Да и Чад ли он?

От мыслей о том, что родители одного пушистого конспиратора, должно быть, сходят с ума, отвлек стук в дверь.