Неужели не выяснил? Надо же.

— Лорд Вернон. Но я не уверена, что имя настоящее.

— Наверняка так и есть. Я проверю.

— А ты разве не знал, как его зовут?

— Нет. Соседи твоих родителей поголовно страдают провалами в памяти. Но, судя по происшествию в участке, у одной из соседок случилось озарение, и она решила поработать на два фронта. Интересно, почему она меня инспектору не выдала?

Работой на два фронта из наших соседей, по словам матери, увлекалась лишь девица легкого поведения с птичьим именем Фифи. Была у нее еще одна слабость, кроме сомнительных подработок на полицию и тех, кто заплатит.

— Ты ей понравился.

— И что? — не поверил Эрик, покосился на меня круглым глазом. — Монеты ей нравятся определенно больше.

— Мама… моя мать говорила, что Фифи выполняет обещания, только если мужик красивый да добрый.

— О! — впечатлился Эрик. — Надеюсь, так и будет, но документы на опекунство нам все равно придется сделать.

— Мама редко ошибалась. — Муторно на душе, но не от глупых мыслей о мужчине, которого я едва знаю, а от воспоминаний.

— Расскажи. — Эрик как-то хитро извернулся и потерся головой о мое плечо.

— А что рассказывать? Ты же говорил с Фифи.

— Говорил. Но я не знаю, как вы жили до переезда сюда.

— Как все. — Я прислонилась щекой к мягким перьям, сильнее скрестила ноги. — Переезжали много. Родители говорили, что ищут, где платят больше.

— А почему в столицу не подались?

— Там и без нас места мало, — повторила я слова отца, глядя в пространство перед собой и ничего не видя.

Воспоминания все еще больно ранили. В душе поднималось непонимание. За что они так со мной? Кажется, я спросила это вслух, потому что в следующую секунду мы камнем ухнули вниз. Потом зверь извернулся, расплылся, и я очутилась на руках Эрика. Запоздало испуганно вскрикнув, я прижалась к его груди.

— Не бойся, все хорошо. Напугал? Прости. — Теплые пальцы заскользили по волосам.

Мне вдруг стало горько, словно аптекарской желчи хлебнула.

— Я не понимаю. Я ведь вернулась, я хотела их к себе забрать. Я бы могла помочь найти им работу. А они…

Закрыв глаза, я уткнулась лицом в полушубок Эрика, по щекам покатились слезы.

— Я глупая? Да? — всхлипнула я. И сказала то, в чем не могла признаться даже себе: — Мне их не хватает! Я о них беспокоюсь… Я как наша Рыжка! Мать ее пинает, а она следует хвостом за нею! Мать ее драной муфтой обзывает, а та мурлычет!

— Ты не глупая. Ты добрая и светлая. Слишком светлая для них… — Эрик поцеловал меня в макушку, потом его губы нашли ухо, висок, мокрую от слез щеку, согрели дыханием, смутили легким прикосновением к уголку губ.

Я отпустила его полушубок и встретилась с сияющими зелеными глазами. В них было сочувствие и непонятная мне злость, смешанная с бесконечным желанием помочь.

— Ты теперь не одна. Если не веришь мне, так Чад от тебя точно не отстанет, — и мне подарили озорную улыбку, лучше слов сказавшую, что от меня так просто не отстанет не только Чад.

— Верю, — шмыгнула носом и хмыкнула, вспомнив, как грозила Чаду женитьбой. Хорошо, что ему всего четырнадцать. — А почему Чад на тебя тогда напал?

Эрик нехотя поставил меня на землю. Подал вынутый из кармана платок.

— Потому что именно я почти вернул его домой. Чад сбежал от меня в столице.

— В столице? — Я вытерла платком лицо.

— Да, Чадвик удрал туда после решения отца отдать его в военную академию.

— А зачем тебе была нужна ведьма?

— Меня сбили с его следа неподалеку от вашего городка ведьминским зельем. Мне удалось сохранить немного. Сильная ведьма или колдун могут подсказать, где искать коллегу. А мой штатный обалдуй где-то в горах, катается на лыжах вместе с моим артефактором. Вот и пришлось разыграть больного, чтобы втереться к ней в доверие.

— Мою гостиную тоже ведьминским зельем залили… — задумчиво расправив платок, я спрятала его в карман, постираю и верну. — Натан сказал…

— «Игрейские слезы»? — нахмурился Эрик.

— Угу.

— Придется штурмовать дом твоей соседки и молиться, чтобы метель стихла и я смог полететь за Ханком.

— Все так плохо?

— Ведьма намного сильнее, чем я предполагал.

Час от часу не легче!

— Эрик, я не сказала тебе, но тут под городом целые катакомбы. Натан их обследует. — Нет, это не важно! — У меня случаются видения, я постоянно попадаю в какую-то галерею, где-то над горным хребтом, напоминающим драконий гребень. Натан сказал, это важно. А еще я видела мага, того, что провел обряд. И я помешала ему принести новую жертву. Ты что-нибудь понял?

Запрокинула голову. Как неудобно!

— Понял. Тогда пока без булочной. Полетели к тебе домой, по дороге расскажешь все по порядку. Я так понимаю, Натан навязался к тебе в охранники?

Мне показалось или в голосе грифона действительно прозвучала неприязнь?

— Пора познакомиться с твоим другом и разобраться, чего он добивается.

Не показалось.

— Ничего, ему любопытно. Он любит загадки. — Я веду себя как ребенок, обижаясь.

В храм мы все же попали. Пусть Эрик и хотел как можно скорее познакомиться с Натаном, но моя свобода его волновала больше. Это приятно грело душу, казалось, где-то глубоко внутри медленно разгорается крохотная искорка. Обо мне заботятся! И не потому, что я выгодное вложение, которое можно продать.

Эрик выбрал Высокий храм, где властвовала стихия огня. Так уж повелось, что в каждом городе строили шесть храмов по числу стихий и в каждом правила одна из них. Статуи богов, коих у нас было несметное количество, стояли во всех святилищах. Считалось, что боги обладают властью над всеми стихиями, поэтому им без разницы, какой из них посвящен храм. Неодаренным было все равно, какой храм выбрать, а вот маги старались посещать те, где властвовала их стихия. Так что выбор Эрика меня не удивил.

У украшенного колоннами здания из алого, с багровыми прожилками камня оказалось многолюдно. Горожане торопились задобрить покровителей дарами, чтобы праздники были удачными, а отдых не омрачился никакими неприятностями.

В огромном круглом зале у каждой статуи, занимавшей нишу в стене, стояли люди и нелюди. Жрецы суетливо сновали между алтарями, принимали пожертвования храму, проводили ритуалы и оформляли документы. В зале стоял тихий гул голосов, пахло ладаном и цветами.

Мы подошли к нише, расположенной в середине ряда богов — покровителей оборотней. На невысоком алтаре ровным светом горели свечи. При нашем приближении их пламя не всколыхнулось. Зачарованное, оно могло гореть даже под проливным дождем. Из полумрака ниши на нас умным взглядом смотрел золотой грифон. Изумруды в его глазницах были хитро огранены, казалось, глаза зверя внимательно следят за нами.

Эрик поклонился покровителю своего рода, достал из кармана несколько золотых монет и положил на алтарь. Почти сразу к нам подскочил жрец в алой хламиде. Нашептывая молитвы, он забрал плату и спросил, какого рода сделку мы заключаем.

— Опекунство с принятием в род? — деловито уточнил он, вынимая из складок одеяния готовый бланк и перо с чернилами.

— Нет, — несколько поспешно отказался Эрик.

Я спрятала улыбку. У грифона вышло забавно, будто он опасался, что я начну настаивать на принятии в род. Становиться моим родственником Эрик очень не хотел. Да и я его — тоже.

Жрец согласно кивнул, быстро заполнил документ. Протянул перо Эрику, потом мне. Прочитав скупые строчки, я подписала. Потом бумагу торжественно возложили на алтарь. Один из краев попал в натекший воск.

Я малодушно зажмурилась, вцепилась в руки Эрика. Жрец зашептал слова обращения к покровителю.

— Вас услышали, вот ваши документы, — буднично сообщил жрец, я поспешно открыла глаза и, не веря, уставилась на документ в руках Эрика.

На месте воска появилась печать: язык пламени и грифон. Теперь Эрик — мой опекун до замужества. Можно не бояться Вернона? Сжечь поддельные бумаги?

Бог-грифон глядел с пониманием, его земной подопечный широко улыбался и, кажется, с трудом сдерживался, чтобы меня не обнять.