— Мы разделяем одни и те же стремления, господа, — с облегчением произнес Ксхартех, наконец услышав здравые мысли. — Если вы доставите меня к оркестриону, я попробую привести его системы в рабочее состояние. Он может — и должен — быть чем-то гораздо большим, нежели обыкновенная бомба. Эта машина станет основой вашей новой империи.

Алахра и немесор переглянулись.

— Да будет так, — сказала Алахра.

— Но остается еще проблема его величества фаэрона, — напомнил Ксхартех.

Алахра с лязгом постучала по клинку.

— Я разберусь с ним, когда придет время. — Она Махнула рукой Хаттусилу. — Да, и еще кое-что.

Аристократка резко выхватила клинок и атаковала — в воздухе мелькнуло пятно темно-красного металла. Ксхартех отпрянул, подняв руку для защиты, однако ему ничего не угрожало. Вдруг Хаттусил, дергаясь, рухнул на пол в каскаде электрических искр, а его череп со звоном исчез во тьме. Варгард попытался встать, но, прежде чем успел пошевелиться, Алахра обрушила на него шквалов ударов мечом и обратила его тело в груду искрящего хлама.

Ксхартех потянулся за одной из линз, но дворянка отскочила от останков и прижала клинок к горлу гелиоманта.

— Вздумаешь предать меня, — сказала она ровным голосом, — и твоя смерть будет не столь мирной, как смерть твоего слуги.

Ксхартех уставился на своего расчлененного телохранителя, с которым путешествовал на протяжении веков, но гневная тирада так и засоряла у криптека в горле, когда он узрел мощь, наполняющую Алахру.

Он молча кивнул и позволил немесору вывести себя из комнаты.

— Спускайся давай, — прошипела Луренс, когда Эскол обернулся к ней.

Он сидел на корточках возле лестницы, сжимая в руке лазерный пистолет и глядя вверх на бесконечное сияние шахты. Позади Луренс притаились остальные сабиняне. Их было меньше сотни человек — все, что осталось от гарнизона. Ни один из них не оспаривал ее права командовать, ни один не отказывался подчиняться. Все до единого Могильные Крысы были готовы драться; все, что им требовалось, так это лидер, и Луренс была полна решимости не подвести соратников.

— Лорд Мефистон дал простой приказ, — сказала она, махнув пистолетом в сторону лестницы. — Мы доберемся до ворот Инфернум Прим, устроим там переполох, а затем уйдем с максимальным шумом.

Эскол кивнул, но не двинулся с места.

— Я же говорила, что была бы рада пойти первой, — шикнула она, схватив его за руку.

Эскол оглянулся на туннель и подмигнул Гэдду.

— Я просто подумал, что ты захочешь обнять меня в последний раз, — пошутил он.

Луренс выругалась и отпустила его.

Эскол с усмешкой отсалютовал и стал медленно спускаться по ступенькам, подняв пистолет. Он исчез из виду, но через несколько секунд негромко свистнул, давая понять, что все чисто.

Луренс последовала за ним вместе с Гэддом и остальными гвардейцами. Их сопровождали Варус и два других огрина с массивными абляционными дрелями. Недолюди держались позади, чувствуя на себе настороженные взгляды солдат, пока протискивали свои крупногабаритные тела вниз по лестнице.

— У меня от них мурашки по коже, — поделился переживаниями Гэдд, заметив, что Луренс наблюдает за буграми. — Жаль, мы не могли отправиться в одиночку.

Луренс покачала головой:

— Ты же знаешь, почему Мефистон послал их с нами. Только бугры разбираются в тех подрывных зарядах.

Гэдд поморщился:

— Они не люди.

Луренс пожала плечами:

— Элиас был человеком, и я начинаю думать, что это слово переоценивают. Он никогда бы не привел нас в тот собор, зато Кровавые Ангелы сделали это. Но люди ли они? Не уверена. И если бы они не пришли и не поговори с буграми, мы бы так и не узнали про эти бомбы, а просто вернулись в казармы, где полезли бы в бутылку, как Элиас, ожидая смерти.

Гэдд никак это не прокомментировал, но выражение отвращения осталось на его лице, когда огрины последовали за ними.

Врагов не наблюдалось, поэтому воины продолжали спускаться через десятки уровней, проверяя каждую галерею на наличие признаков недавнего движения, а затем направлялись дальше.

Следующая камера огибала шахтный ствол — бездонную дыру, над которой свисал хвост разорванных цепей.

— А я и не предполагал, что здесь есть шахты, — удивился Гэдд, когда все собрались вокруг отверстия.

В темноте послышался неясный, дребезжащий звук.

— Это что, лифт? — спросил Эскол, вглядываясь в огни, мерцающие в глубине шахты.

Луренс покачала головой:

— Лифты перестали работать столетия назад.

— Что-то приближается, — бросил Гэдд, снимая с плеча лазвинтовку.

Варус и другие огрины протопали вперед и принялись оттеснять гвардейцев тем же путем, которым они пришли, чем вызвали хор приглушенных ругательств со стороны последних. Некоторые из сабинян выхватили оружие и закричали.

— Какого черта они вытворяют? — вспылил Гэдд, направляя ружье на недолюдей.

— Газ! — прогремел Варус, прокладывая путь к Луренс.

— Газ? — Сержант покачала головой, а затем предостерегающе вскинула руку и посмотрела на своих людей. — Опустить оружие, черт бы вас побрал. Здесь взрывчатка.

Двое огринов продолжали подталкивать солдат обратно к двери, и еще больше гвардейцев достали оружие, исторгая проклятия и угрозы, к Варус бросился к Луренс.

— Газ с поверхности! — прорычал он.

Луренс побледнела, когда наконец поняла, о чем речь.

— Назад! — воскликнула она. — Пыльная буря идет вниз по шахте!

Гвардейцы бросились к выходу, и в этот момент шум превратился в оглушительный вой. Свет и звук сорвались вниз по стволу, и помещение наполнилось облученным щебнем.

Луренс находилась ближе всех к шахте лифта, и потому взрыв сбил ее с ног и заставил кувырком прокатиться по полу. Распространившиеся ударные волны окутали сержанта жаром, а яркий свет сделался до того невыносимым, что проник сквозь линзы маски, обжигая мозг. Затем на Луренс упала тень, и температура понизилась. Шум по-прежнему был отчетливо слышен, но боль заметно уменьшилась. В воздухе появился запах горелого мяса.

Через несколько секунд шум умолк и свет погас, и Луренс вытерла пыль с защитных очков.

Выяснилось, что Варус закрыл ее живым щитом, и вонь обугленной плоти исходила от его широкой тлеющей спины. Огрин дрожал и бормотал, от его кожи поднимались пар и пепел.

Когда звон в ушах стих, остальные солдаты подошли к Луренс, потрясенно взирая на огрина. Девушка выползла из-под его туши и ахнула от увиденного. Белая линия позвоночника ясно сверкала вдоль массы обожженной плоти и почерневших голых мышц. Два других огрина бросились к собрату, но остановились в нескольких шагах, не решаясь прикоснуться к нему. Их лица исказились от горя.

Варус медленно осел на пол, и кровь ручьем хлынула из его изуродованной спины. Ему удалось повернуть голову набок и посмотреть на Луренс. По лицу струились капли пота, изо рта текла густая кровь.

— Убей их, — еле вымолвил он, после чего закрыл глаза и затих. Через несколько секунд Варус перестал дышать.

Луренс и другие гвардейцы потрясенно уставились на погибшего.

— Он спас тебя, — пробормотал Гэдд.

Люди в зале опустили оружие и повернулись к двум оставшимся огринам. Луренс ощутила прилив стыда, вспомнив все, что она думала о буграх, но это чувство исчезло так же быстро, как и появилось, уступив место яростной решимости.

Она опустилась на колени рядом с пожертвовавшим собой мутантом и положила руку на его обугленную кожу.

— Мы не подведем тебя, — прошептала капитан.

Когда воины спустились ниже шахт, морсусианская жара спала, сменившись влажным, пробирающим до костей холодом, от которого на обожженной коже недолюдей образовался иней. Фосфоресценция, озарявшая остальную часть шахты, померкла. Вместо нее пространство накрывала непроницаемая зеленоватая пелена.