— Клянусь Троном, — промолвил он, взяв планшет.

Элиас включил вокс-передатчик на столе.

— Соедините меня с полковником Сартором. У нас, возможно, особая ситуация.

— В последний раз полковника Сартора видели осматривающим западные баррикады, капитан Элиас, — с трудом прорвался ответ, наполовину заглушаемый взрывами белого шума и хлопками. — Он вернется не раньше, чем через неделю.

— Западные?.. — Капитан выглядел удрученным. Он постучал костяшками пальцев по голове и продолжил: — Как же, по его мнению, мы сможем защитить западные баррикады? Людей не осталось. Ладно, не бери в голову. Я сам с этим разберусь. Когда он вернется, скажи ему, что я отправился осматривать восточный периметр вместе с сержантом Луренс. — Он бросил на нее взгляд. — Нужно выяснить, еретичка она, пророк или просто идиотка.

— Капитан? — затрещал голос в воксе.

— Ай, неважно, — отмахнулся Элиас. — Правильный ответ, скорее всего, последний. — Капитан снял с полки респираторную маску и противорадиационный костюм и кивнул Эсколу и Гэдду, чтобы они застегнули на нем спецодежду. — Просто скажи полковнику, что Луренс думает, будто у нас гости из другого мира. Адептус Астартес.

Капитан взял с собой всех, кого смог найти в казармах. Он месяцами собирал войска из отдаленных гарнизонов, утверждая, что планирует наступление. Луренс хотела бы поверить ему, но правда была такова, что он накапливал силы просто потому, что боялся, причем с каждым днем все больше. Полковник Сартор был еще хуже: он прятался от своих солдат на случай, если они потребуют от него решительных действий.

Пока капитан Элиас вел их обратно в восточную шахту, Луренс думала о том, какое, наверное, жалкое впечатление они произведут, если им действительно посчастливится встретить иноземных воителей. За последние несколько лет пепельные бури усилились, и число смертей от отравления радиацией резко возросло, а те, кто не умер, находились в плачевном состоянии.

Но, несмотря на все это, Луренс лелеяла крошечную надежду — нет, не на победу, а, возможно, на то, что однажды она обретет какую-то цель, найдет способ изменить ситуацию. И то, с каким благоговением говорил огрин, немного приободрило ее. Что за воины в состоянии ходить по поверхности Морсуса? И если им под силу такое, на что еще они способны?

Капитан Элиас ковылял впереди, щурясь от бело-голубого света, а за ним по цепочке — еще сотня таких же сутулых и исхудалых бедолаг. Знамя Сабинского XII слабо развевалось над головами, пока бойцы устало плелись за командиром. Каждый выглядел так, словно едва мог унести лазерное ружье.

Капитан остановился, чтобы переговорить с офицером связи, и затем они покинули казарму и направились в шахту вдоль рельсов.

Элиас посмотрел на Луренс и усмехнулся:

— Вот будет весело, если ты окажешься права и это действительно Адептус Астартес. — Он тихо рассмеялся. — Подумаешь, опоздали всего-навсего на три столетия.

Приближаясь к воротам, Мефистон увидел, какой великолепной, должно быть, когда-то была бастионная шахта. Сколь бы унылая работа ни выполнялась в ней, снаружи шахта выглядела как монолит, окруженный ангелами, — славная дань архитектурному искусству Империума. Даже сейчас, раздробленная и уполовиненная в высоту, она скорее походила на отрог горы, нежели на рукотворный объект. Суровые морсусианские ветры разрушили фронтоны и парапеты твердыни, исхлестав их токсичными шквалами и скруглив края до состояния гладкой и неясной массы крошащегося камня, однако подобные невзгоды, казалось, только прибавили шахте величия.

Мефистон провел Кровавых Ангелов через развалины триумфальной арки на просторный квадратный плац, окаймленный террасами и рядами темных окон, которые давно лишились стекол и поэтому вызывали ассоциации со скоплением незрячих глаз, вперившихся в космодесантников. Площадь усеивали остовы танков и другой бронетехники, а в центре возвышался постамент давно исчезнувшей статуи. От святого, что некогда стоял здесь, сохранилась только пара огромных осыпающихся ног.

Лейтенант Серват приказал своим людям рассредоточиться и искать врагов, но руины казались совершенно безжизненными: единственный звук исходил от ветра, со стоном проносившегося через разбитую каменную кладку.

Мефистон поднялся по лестнице, которая прежде, очевидно, подходила к порталу, но теперь на его месте находилась лишь сломанная каменная стойка, ведущая в никуда. Посмотрев на ноги статуи, он уловил там странные вспышки, а затем кивнул и тихо произнес в вокс:

— Между пальцами статуи.

Рацел взбежал по ступенькам и, встав рядом с повелителем, тоже принялся обозревать свалку разбитых машин.

— Погоди, — сказал Мефистон, заметив, что свет мигает с периодичностью.

— Это имперский сигнал, — догадался Рацел; он повернулся к лейтенанту и помахал другим Кровавым Ангелам, чтобы они приблизились.

Библиарии покинули разрушенную лестницу и взобрались на постамент статуи. Серват и остальные последовали за ними. У основания виднелась широкая потрескавшаяся арка, в которой, должно быть, когда-то располагались две высокие тяжелые створы. Дверь давно исчезла и проем превратился в зияющую пасть, за которой простиралась область теней. За ней откуда-то из глубины лился свет.

Мефистон поднял руку, давая знак остальным ждать, а сам медленно направился к источнику света с воздетым мечом. Заглянув внутрь, он увидел, что из голых железных опор наверху торчит одинокий осколок зеркала, застрявший в балке и отражавший свет, который струился с нижних уровней, из пустой шахты лифта.

Властелин Смерти попытался направить мысленный взор вниз, но у него ничего не получилось. Тогда он повернулся к Сервату. Тот кивнул и взял ауспик у одного из подчиненных. Пока лейтенант изучал показания, экран устройства озарял его шлем, отражая на полированном керамите столбцы глифов.

— Зарегистрированы формы жизни, — сообщил Серват, — в сотне метров под нами, в большом зале. Это люди.

— Вооружены? — спросил Рацел.

— Лазерным оружием.

Мефистон кивнул, а затем спрыгнул в темную шахту лифта, где стал парить в невесомости, окруженный слабым эфирным сиянием. Рацел избрал тот же способ и заскользил вниз, подобно призраку, — остальные космодесантники принялись спускаться, цепляясь за оборванные кабели и балки.

Постепенно темнота рассеивалась, сменяясь холодным сиянием, которое пульсировало под ногами. Становилось жарче: казалось, будто они спускаются в ад, пылающий голубым огнем.

Легионеры миновали несколько пустых галерей и вышли на балкон с видом на большой зал собраний. Из многочисленных трещин в полу пробивался уже знакомый синий свет, пронизывающий широкое куполообразное пространство и создающий столбы сверкающих пылинок. Из-за этого зал выглядел благообразно, как собор, несмотря на ветхое состояние.

В дальнем конце зала, перед входом в туннель, ждала группа солдат. Они несли потертые и грязные полковые знамена с имперской геральдикой и были одеты в такую же изодранную форму, словно какие-то нищие или бродяги, а их лазерные ружья выглядели так, будто их не чистили годами. Многие другие солдаты были облачены в бесформенные резиновые комбинезоны.

Во главе шагал некто, отдаленно похожий на капитана. Вместо того чтобы подавать хороший пример, он выглядел еще более неряшливо, чем сброд под его командованием: небритый, с жирными тонкими прядями волос до плеч. Правую ногу заменяла разъеденная коррозией бионика, отчего конечность постоянно визжала. Вдобавок офицер пошатывался, но вовсе не из-за искусственной ноги — из глубокого кармана его полушинели торчала бутылка. Капитан был пьян.

Приблизившись к Кровавым Ангелам, он предпринял запоздалую попытку привести себя в порядок: застегнул полушинель и пригладил растрепавшиеся волосы. На лице застыло смешанное выражение страха и возмущения.