Снова взмахнув мечом, эпистолярий выпустил еще несколько горящих рун, и машина огненным шаром врезалась в него.

Кровавых Ангелов взрывом отбросило назад. Когда пламя погасло, а шрапнель осела, показался Рацел, целый и невредимый. Он спокойно стоял в эпицентре пожара, воздев меч и склонив голову; из его доспехов вырывались всполохи огня. Эпистолярия окружали обломки и расчлененные останки двух пилотов, но самого аристократа нигде не было видно.

В тот момент, как Рацел повернулся лицом к остальным космодесантникам, лорд Суфис выскочил из-под разбитой машины и прыгнул на него. Боевая коса заискрила, устремляясь к голове библиария.

Рацел пригнулся, и лезвие прошло мимо его лица, но задело психический капюшон, срезав провода и керамит. Кабели вырвались из черепа, исторгая кровь и заряды электричества, и острая боль пронзила виски библиария. Он зашатался и схватился за окровавленную голову, выронив книгу.

Лорд Суфис приземлился позади него, присев на корточки, развернулся и перерезал глефой ахилловы сухожилия Рацела. Ноги легионера подкосились, но когда он рухнул на землю, то успел выставить Люценсис навстречу следующему выпаду некрона.

Дрожь от звонкого столкновения прошла по металлическим рукам механоида и выбила оружие из его хватки. Оно с грохотом покатилось по полу в каскаде искр. Следом за ним из латных перчаток Рацела выскочил и Люценсис, приземлившийся несколькими шагами далее.

Рацел почти ослеп из-за разорванных нейронных имплантатов, однако, когда некрон отступил от него, библиарий поднял пистолет и выстрелил. Заряд попал точно в Суфиса и проплавил дыру в его груди. Неприятель врезался в стену, и эпистолярий попытался выстрелить снова, но пистолет только выплюнул дым и включил предупреждающие руны, наконец перегревшись.

Суфис поднял боевую косу с земли и побежал обратно к Рацелу, не обращая внимания на дыру в груди. Рацел встретил его ударом кулака в череп. При соприкосновении с металлом латную перчатку окутал варповый огонь, и, сломав лицо Суфиса, она глубоко погрузилась в его череп. Космодесантник вытащил кулак и ударил снова, сбив некрона на землю в очередной вспышке психической энергии. Рацел припал на колени и бил чужака до тех пор, пока тот не затих.

Между тем некроны вы́резали из стены колонну и теперь пересекали по ней пропасть в том же идеальном построении, что и раньше, нацелив гаусс-оружие на Кровавых Ангелов.

Рацел в изнеможении прислонился к стене, а затем, пошатываясь, вернулся в бой.

Мефистон изучал узоры на оркестрионе, желая понять, зачем призраки привели его сюда. Вряд ли они показали ему устройство просто для того, чтобы он его уничтожил. С выведением из строя оркестриона его варп-зрение вернулось бы, и он смог бы отправиться дальше покинул бы Неумершие звезды и продолжил преследование демона. Однако Мефистон чувствовал, что от него ждут большего.

Оглядывая море окруживших его терпеливых, изуродованных лиц, он подумал: «Конечно же, вы намекаете на нечто другое. Мне не верится, что вы хотите, чтобы я бросил этих людей на произвол судьбы». Он вспомнил о Рацеле и других, кто остался на верхних уровнях комплекса и старался выиграть ему время, чтобы он… чтобы он что?

Некрон наблюдал за Властелином Смерти с расстояния несколько десятков сантиметров, регулируя один из своих приборов.

— Кто научил тебя говорить на моем языке? — поинтересовался он.

Каждая клеточка тела Мефистона кричала ему, чтобы он разорвал эту штуку на части, ведь он был рожден именно для этого — защищать человечество от хищников во враждебной галактике. И все же Властелин Смерти держал Витарус в ножнах. Сегодня мертвые хотели от него большего, нежели отрубленной головы одного некрона.

Библиарий обходил пришельца, внимательно следя за ним.

— Это упрощенный диалект. Насмешка над языками, которыми пользовались ваши пращуры-некронтир, но я в состоянии разобрать смысл.

Некрон издал звук, похожий на скрежет затачиваемых лезвий.

— Я — гелиомант Ксхартех. Разумеется, это ничего не значит для такого примитивного существа, как ты, но я изучал языки за тысячи лет до того, как твои сородичи выползли из первичного бульона. А ты — всего лишь пыхтящее животное. Примат в одежде. Как ты смеешь читать мне лекции о моих же предках?

Мефистон продолжал беседу, дабы выиграть время, поскольку до сих пор не понял, чего хотят от него духи.

— Знаешь, почему это устройство называется оркестрионом? — спросил он.

Некрон молча уставился на него.

— Оно играет астральные композиции, — объяснил Кровавый Ангел. — Беззвучные. Я имею в виду своего рода музыку Вселенной. Устройство имитирует взаимодействие космических тел и распознает гармонию природы, божественные пропорции. Чистая математика. Оно различает поэзию сфер и симметрию, связывающие нас всех вместе.

Мефистон положил руку на крышку аппарата.

— Это устройство понимает красоту мироздания и использует это знание, чтобы уничтожить ее. Оно способно исполнять измененную мелодию наряду с великой песней реальности, тем самым нарушая физику измерений.

Некрон усмехнулся:

— Хочешь сказать, оно ослепляет ведьмовских созданий наподобие тебя?

Мефистон кивнул, словно учитель, подбадривающий нерадивого ученика.

— Что-то вроде того. Ваши предки использовали оркестрион для ослепления альдари в доисторических войнах — это, безусловно, правда. Но как он оказался здесь, я могу лишь…

Он остановился, заметив уродливую дыру в боку ящика и толстый кабель, торчащий оттуда.

— Что ты натворил?

Некрон по-прежнему играл с маленькой коробочкой, свисающей с его одежды: он явно устал от разговора, и Мефистон понял, что у него почти не осталось времени. Скоро ему придется убить пришельца. Но Властелин Смерти чувствовал, что близок к разгадке. Рваное отверстие в корпусе аппарата свидетельствовало об ужасном акте вандализма, но казалось, что за ним кроется нечто значительное.

— Зачем ты это сделал? — спросил библиарий.

— Не я. За это отвечают криптеки фаэрона. Они выкачивают энергию этой бесценной реликвии, чтобы укрепить свое оружие и сделать лица менее ржавыми. Какая глупость. Они используют оркестрион в качестве обыкновенной батареи, питающей узлы регенерации и улучшающей их командные протоколы.

Мефистон застыл на месте. Мозаика наконец сложилась. Он взглянул на ряды мертвых и про себя поблагодарил их.

— Значит, некроны связали силу этого устройства с некоторыми из своих войск?

— Со всеми войсками, — поправил криптек. — Они пропустили питание через реанимационные палаты, но это была не моя идея.

Ксенос шагнул к Мефистону, сжимая зеркальный куб и направляя его в легионера, как нож.

— Ты обмолвился, что знаешь, как его активировать, однако я так и не увидел никаких достоверных признаков того, что тебе действительно это известно. Полагаю, ты просто тянешь время, грязная макака. По-моему, ты солгал, когда сказал…

— Я могу его активировать. Но до добра это вас не доведет.

Некрон щелкнул переключателем на кубе, и тот запульсировал внутренним светом, рассеивая бледную энергию на линзы в передней части своего корпуса.

— Покажи.

Мефистон подошел к устройству.

— Оркестрион запускается, реагируя на то же самое, что и блокирует. — Он поднес руку с растопыренными пальцами к центральному кругу из линз. — Психический резонанс.

— Колдовство? — выпалил некрон. — И это все, что ты можешь предложить?

Мефистон прошептал заклятие и через ладонь направил во вращающиеся линзы варповый огонь из пси-капюшона. Узоры на полированной поверхности аппарата засияли, как потоки лавы.

Некрон опустил оружие, изумленно глядя на оркестрион, пока рисунки на нем разгорались ярче.

— Что ты сделал?

Мефистон хотел ответить, но вдруг в соседнем зале раздался топот марширующих войск. Властелин Смерти бросился к двери, но остановился, увидев, что помещение заполнено некронами-воинами и лич-стражами, разделенными на два лагеря, которые шагали навстречу друг другу, собираясь встретиться в центре зала.