— Понятно, — сказал Сен-Жюст, хотя ему ничего не было понятно. — Так они не вернутся?

— Да им вроде как незачем. Миссис Голдблюм здесь нет. Только мы. Серьезно, Сен-Жюст, чего тут непонятного? Обычно ты лихо соображаешь.

— Спасибо на добром слове. Ладно, Стерлинг, продолжай свою готовку. — И Сен-Жюст с удовольствием ретировался из кухни.

Мэгги уже сидела в гостиной. Она выглядела усталой, измученной, практически истощенной.

— Ну что?

— Я не знаю, — честно признался Сен-Жюст. — У миссис Голдблюм была назначена встреча с двумя джентльменами, которые напугали Стерлинга и разбили вазу. Впрочем, она собиралась в дикой спешке. Может, она просто забыла про встречу?

— А может, и нет? Так ведь? Уж больно вид у тебя скептический.

— Это так заметно? Возможно, я слишком мнителен, а на самом деле все имеет вполне разумное объяснение. Тем не менее вопрос стоит ребром: кто были эти люди, и почему, если вдуматься, она так поспешно собралась и уехала — чтобы от них сбежать?

Мэгги пожала плечами:

— Позвони ей да спроси. Наверняка она уже доехала — сейчас четыре часа.

— Я попросил ее на всякий случай оставить номер телефона. — Сен-Жюст подошел к столу и взял листок бумаги с каракулями миссис Голдблюм.

Он вспомнил, как встретился вчера с миссис Голдблюм в коридоре. Она сообщила, что уезжает утром и практически насильно всучила ему ключ от квартиры. Номер телефона, по которому ее можно застать, она написала только после того, как Сен-Жюст дважды ей об этом напомнил. Ее нервозность легко списать на обычную тревогу старой женщины о прихворнувшей сестре. Сейчас, однако, ему казалось, что это больше походило на паническое бегство.

— Алекс? Что ты стоишь и пялишься в пустоту? Может, мне ей позвонить? Поговорим как женщина с женщиной, понимаешь? Ты же не хочешь напугать старушку?

— Как скажешь. — Сен-Жюст протянул Мэгги клочок бумаги с номером телефона и свой мобильник. — Хотел бы я знать, что это были за парни. Может быть, ростовщики?

— Ты имеешь в виду, кредиторы? Никто больше не называет их ростовщиками. Вполне вероятно. Возможно, они вернутся в понедельник и опишут имущество. Нет, это на тебя не похоже. Вот со мной все было бы именно так. И к тому же посмотри вокруг. Вот уж не догадывалась, что миссис Голдблюм тут как сыр в масле катается. А теперь помолчи, в номере очень много цифр.

Сен-Жюст присел в кресло напротив.

— Да, алло? Повторите, пожалуйста? — Мэгги взглянула на Сен-Жюста. — Прошу прощения, а ваш номер… — Она нахмурилась. — Да, да, наверное, у меня неправильно записано. Спасибо.

Она бросила трубку обратно Сен-Жюсту. Он положил телефон в карман.

— Ты набрала правильно?

— Разумеется, — Мэгги достала сигарету, потом убрала ее обратно в пачку. — Правильный номер «Аптеки Хартмана» в Бока. — Она скомкала листок. — Она оставила тебе фальшивый номер, Алекс. Не нравится мне это. Совсем не нравится. А как ты будешь платить ей за аренду? Она же не дала тебе адрес, только номер телефона.

— Ну… если честно, я заплатил за полгода вперед. Только не заводись, дорогая. Я на следующей неделе подпишу контракт с мистером Пьером и верну все долги.

— Плевать я на это хотела, — отмахнулась от него Мэгги. — Ну, то есть не совсем, но сейчас у нас полно дел поважнее. У нас могут быть неприятности, Алекс.

— Пытаешься состряпать из этого сюжет для нового романа? — Алекс скептически покачал головой. — Ничего не получится. Мы же о миссис Голдблюм говорим. Об этой милой старой деве.

— Про эту милую старую деву судачили, что она была замужем за адвокатом мафии. Я разве не говорила?

— Мафия. — Сен-Жюст задумался. — А что такое мафия?

Мэгги всплеснула руками:

— Мафия. Это мафия. Это… ну, это итальянцы, которые занимаются разными противозаконными вещами. Сейчас, правда, много разных мафий, и не все итальянские. То есть не сицилийские. Разные. В общем, всякие противозаконные вещи. Ростовщичество, рэкет, проституция, отмывание денег, наркотики — в наши дни многие из них торгуют наркотиками. А еще они друг друга ненавидят. Иногда между ними происходят столкновения, они залегают на матрасах, а потом выскакивают и поливают друг друга из автоматов.

— Уверен, что ты находишь это объяснение исчерпывающим. — Сен-Жюст достал монокль на черном шнурке и уподобил его маятнику.

— Да я и сама в этом не особо разбираюсь. Просто смотрела «Семью Сопрано» и тот старый фильм, «Неприкасаемые»[8]. Чем они на самом деле занимаются, я не знаю. Мафия — это просто мафия. Организованная преступность.

— Звучит чертовски организованно. Вот только ничего не понятно. Эти парни хотя бы прибегают к насилию?

— О да. Замуровывают твои ноги в цемент, топят, пускают тебе пулю в лоб, пока ты сидишь над тарелкой пасты — все, что пожелаешь. Плохие парни. Не из тех, кто говорит: «Ах, простите, если ее здесь нет, то мы, пожалуй, пойдем, извините за беспокойство».

— И ты думаешь, что те два визитера связаны с мафией?

— Не знаю. — Мэгги запустила пальцы в волосы. — Я только краем уха слышала, что покойный муж миссис Голдблюм защищал интересы мафии в суде. Точно я ничего не знаю. Но вспомни, как она не хотела подписывать с вами договор аренды. Как она сказала, что ее муж — как же его звали-то? Ах, да, Гарри — как он велел ей никогда ничего не подписывать? Адвокаты уничтожают леса каждый божий день — они тонны бумаги изводят. Так что за адвокат был Гарри?

— Поразительная работа мысли, — Сен-Жюст сцепил пальцы под подбородком, — продолжай, прошу тебя.

— Хорошо. Давай на минутку предположим, что Гарри Голдблюм был адвокатом мафии. Как он умер? Когда он умер? И не осталось ли среди его бумаг чего-то, что упрячет какого-нибудь мафиози за решетку лет этак на семьдесят, если органы наложат на это что-то лапу?

— Органы? Боюсь, что скоро нам понадобятся услуги переводчика.

— Федеральные агенты, ФБР. Писатели всегда называют их «органами». По-моему, именно они охотятся на мафиози. Есть еще Налоговое управление США — сборщики налогов. Они арестовали Аль Капоне за уклонение от налогов. За убийства и прочие преступления его арестовать не смогли, только за это. Но счетами занимаются бухгалтеры, а не адвокаты.

— А ты уверена, что покойный мистер Голдблюм был адвокатом?

Мэгги нахмурилась:

— Да. Нет. — Она вздохнула. — Если честно, я не особо обращаю внимание на соседей.

— Тоже мне открытие. Ты не обращаешь внимания ни на что, кроме своей работы, поэтому и не можешь ничего толком объяснить про гангстеров.

— Вообще-то я пишу исторические романы. Спроси меня о констеблях с Боу-стрит — и я назову тебе главу и номер абзаца. Кстати, «гангстеры» и «мафиози» — это разные вещи.

— Ладно, я ошибся. Смиренно прошу не просвещать меня больше. Да если бы не мы со Стерлингом, ты бы давно превратилась в отшельницу, бродила бы целыми днями в одной пижаме и разговаривала с кошками.

— Ха-ха. Я кручусь как белка в колесе.

— Генри тоже. Твое счастье, что я недавно решил войти в твою жизнь и несколько ее оживить, если можно так выразиться. Так как нам разузнать побольше о нашем мистере Голдблюме? И о миссис Айрин Голдблюм тоже, если уж на то пошло.

— Давай спросим у Носокса. Когда я переехала сюда два года назад, он здесь уже работал.

Сен-Жюст решил, что это замечательная, а также единственная их идея. Он позвонил по интеркому и пригласил Носокса в квартиру.

Через две минуты Носокс стоял на пороге и нервно озирался:

— Они вернулись?

— Нет, мы одни. — Сен-Жюст указал привратнику на стул. — Нам нужна кое-какая информация о миссис Голдблюм. Что ты можешь нам рассказать?

— О миссис Голдблюм? — Носокс взглянул на Мэгги. — Да ничего. Очень милая старая леди. На Рождество щедрая. Но вы, наверное, о чем-то другом хотите узнать? Ладно. Я не знаю, когда она сюда переехала, но прежде на табличке ее почтового ящика было написано не только ее имя, но и имя ее мужа — правда, перечеркнутое. Я так думаю, они оба тут жили, пока он не умер.