Разиэль сделал своим наследникам и другие, не менее ценные подарки — Орудия Смерти, обладающие поистине неземной силой, а также крошечный кусочек земли, находящийся на территории некогда могучей Священной Римской империи. Свое «государство» сумеречные охотники окружили потом столь мощными защитными заклятиями, что отныне туда не мог попасть ни один мирянин. С тех мор земля эта звалась Идрисом.
Тесс читала в желтом неверном свете маленькой прикроватной лампы, сама не замечая, как веки ее тяжелеют и тяжелеют. «Обитатели Нижнего мира — это существа, наделенные поистине сверхъестественной силой: феи, оборотни, вампиры и колуны. — Она медленно водила глазами по строчкам. Что касается вампиров и оборотней, то они когда-то были людьми, которые впоследствии заразились минными, опасными демоническими вирусами. Фей же можно назвать полудемонами-полуангелами, ибо обладают они внешностью ангельской, но нрав у них дьявольский. Что до колдунов, то рождены они от женщин, вступивших в связь с демонами». Что ж, и теперь Тесс по крайней мере стал понятен вопрос Шарлотты, являются ли ее родители людьми. «Нo мои родители совершенно точно были людьми, — лениво думала Тесс. — Так что я не могу быть чародейкой… И слава богу». Она долго разглядывала гравюру, на которой какой-то косматый человек стоял на коленях в центре пентаграммы и что-то рисовал на полу мелом. Он бы выглядел совершенно нормальным, если бы не глаза с вертикальными зрачками, похожие на кошачьи. Тесс принялась внимательно разглядывать гравюру и увидела, что на каждом луче пентаграммы стоят зажженные свечи Потом ей показалось, что огоньки их затанцевали на сквозняке, потянулись друг другу, словно хотели слиться в объятиях… Тесс прикрыла веки, чтобы избавиться от наваждения, и мгновенно уснула.
Она танцевала в клубах дыма в коридорах, стены которых были увешаны зеркалами, но в каждом зеркале, мимо которого она проскальзывала, отражение ее выглядело иначе. В ушах Тесс звучала музыка, без сомнения, мелодичная, но что-то в ней раздражало девушку. Музыка эта, которая вначале доносилась издалека, вскоре начала звучать вокруг. Потом Тесс заметила, что впереди нее идет стройный юноша. Тесс чувствовала, что знает его, но кто это — она так и не могла понять. Она силилась разглядеть его лицо, но он все время отворачивался. Юноша этот мог бы быть ее братом, или Уиллом, или кем-то еще, кого девушка знала. Тесс гналась за юношей, звала его, но он все быстрее и быстрее отступал по коридору, словно мчался на клубах дыма. Музыка быстро набирала темп, зазвучало крещендо[41]…
Тесс проснулась, тяжело дыша. Книга соскользнула с коленей, когда она резко села в кровати. Сон ушел, но музыка осталась: громкая, мелодичная, наводящая на мысли о чем-то нездешнем. Девушка подошла к двери и выглянула в коридор. Там музыка звучала еще громче. Исходила она из комнаты в противоположном конце коридора. Дверь была слегка приоткрыта, и мелодия, казалось, вытекала через цель, подобно воде, бегущей через узкое горлышко бутылки.
Двигаясь словно во сне, Тесс пересекла коридор И осторожно дотронулась до двери. Та неожиданно распахнулась настежь. В комнате было темно. Единственный источник света — луна, чьи острые, словно иглы, лучи пронзали мутное стекло окна. Но и она не могла разогнать сгустившиеся вокруг тени.
Однако Тесс удалось кое-что разглядеть, и она пришла к выводу, что эта комната мало чем отличалась от ее спальни — такая же большая кровать с четырьмя столбиками, поддерживающими тяжелый балдахин, такая же массивная мебель из темного дерева. И квадрате лунного света перед окном кто-то стоял. Мальчик — незнакомец казался слишком маленьким, чтобы быть взрослым человеком, — со скрипкой. Он прижимал скрипку к плечу, а рука водила смычком по струнам. Музыка заливала комнату, выплескивалась в коридор, потоками неслась по лестницам, и Тесс никогда прежде не слышала столь прекрасных, столь совершенных звуков. Глаза музыканта были закрыты.
— Уилл? — спросил он, не открывая глаз и не прекращая играть. — Уилл, это ты?
Тесс не ответила. Она не могла заставить себя говорить, страшась прервать мелодию. Но уже через мгновение мальчик сам сбился с ритма, опустил смычок и, нахмурившись, открыл глаза.
— Уилл… — заговорил было он, но, увидев Тесс, замолчал и даже приоткрыл рот от неожиданности. — Кто ты? — В его голосе прозвучало лишь любопытство, никакого раздражения, хотя Тесс и зашла в его комнату посреди ночи.
Незнакомец был в легких широких брюках и рубашке без воротника, поверх которой он накинул черный шелковый халат. Теперь Тесс понимала, что музыкант, должно быть, ровесник Уилла. Однако юноша был таким стройным, даже хрупким, что его немудрено было принять за мальчика. Тесс в немом восторге разглядела причудливый узор, начинающийся на шее и исчезающий под воротом рубашки. Похожий она уже видела у Уилла и Шарлотты.
Теперь Тесс знала, как называется эта татуировка, — знаки. И знала: перед ней нефилим — потомок людей и ангелов. Неудивительно, что в лунном свете его бледная кожа сияла подобно колдовскому свету, а волосы его и глаза можно было сравнить с расплавленным серебром.
— Мне так жаль, — пробормотала Тесс, у которой в горле пересохло от волнения. Ее слова резко и громко прозвучали в тишине комнаты. Девушке захотелось сквозь землю провалиться. — Я… Я не хотела входить сюда без спросу. Но… Моя комната… тут рядом, и…
— Все в порядке. — Музыкант опустил скрипку — Вы мисс Грей? Девушка, способная менять свой облик. Уилл рассказывал о вас.
— О… — только и смогла вымолвить Тесс.
— Что случилось? — На лице незнакомца было написано искреннее удивление. — Похоже, вы не очень довольны тем, что я знаю о ваших способ-
— Нет, нет, что вы, просто я думаю, что Уилл рассердился, на меня… — объяснила Тесс. — К тому же то, что он вам рассказывал…
Музыкант рассмеялся.
— Уилл сердится на всех и вся, — сказал он. — К тому же я привык самостоятельно судить обо всем, что меня окружает…
Лунный луч нежно пробежал по полированной поверхности скрипки, когда музыкант повернулся, чтобы положить ее и смычок на платяной шкаф. Когда юноша снова развернулся к Тесс, он уже улыбался.
— Я должен был представиться раньше, — сказал он. — Я Джеймс Карстаирс. Но пожалуйста, зовите меня Джем, как остальные.
— Так вы и есть тот самый Джем! — воскликнула Тесс. — Вы не были на обеде, а мне так хотелось познакомиться с вами. Шарлотта сказала, что вам нездоровится. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя лучше?
— Да, благодарю за заботу. Вы, должно быть, хотите меня о чем-то спросить?
— Мой брат всегда говорил, что любопытство — мой тяжелейший грех.
— Ну, если выбирать из грехов, то этот далеко не самый худший. — Джем сел на рундук[42], стоявший в ногах кровати, и пристально посмотрел на Тесс. Лицо его было очень серьезным. — Что ж, можете спросить меня о чем хотите. В любом случае, мне не спится, так что я с удовольствием развлеку вас беседой, мисс Грей.
И тут вдруг Тесс услышала голос Уилла так ясно, словно он стоял рядом с ней: родителей Джема убили демоны. «Нет, я не могу спрашивать его… об этом», — решила в конце концов Тесс и поинтересовалась:
— Уилл говорил мне, что вы прибыли издалека. Где вы жили прежде?
— В Шанхае, — ответил Джем. — Знаете, где это?
— Это Китай, — выпалила Тесс, почувствовав легкое раздражение. — Мне казалось, что всякому известны такие вещи.
Джем усмехнулся:
— Что ж, тогда вы будете удивлены, если узнаете, что далеко не всякий знает названия городов даже в своей собственной стране.
— Что вы делали в Китае? — продолжала Тесс. Ей и в самом деле было интересно, к тому же ее представления о Китае были весьма смутными. Когда она думала об этой стране, то на ум ей приходили лишь Марко Поло и чай. И еще Тесс казалось, будто Китай это очень, очень далеко и Джем в прямом смысле этого слова прибыл с другого края света. «К востоку от солнца и к западу от луны» — так сказала бы тетя Генриетта. — Я думала, что там живут лишь миссионеры, да иногда на берег спускаются моряки.
