— Брат Енох… — неожиданно начала она. — Знаешь, что он сказал? Он сказал, что Нат не похож на меня, что он обычный человек. У него нет никаких сверхъестественных способностей.

— И ты из-за этого расстроилась?

— Не знаю. С одной стороны, я не хотела бы, чтобы он был… ну, таким, как я… Ни он, ни кто-то другой. Но если он не такой, как я, выходит, он вроде как и не совсем мой брат. Он, безусловно, сын моих родителей. Но тогда чья я дочь?

— Тебе этого не узнать. Конечно, было бы здорово, если бы все мы точно знали, кто мы такие и зачем живем. Но это знание не получить извне, оно внутри нас. Познай. — Джем усмехнулся. — Приношу извинения, если мои слова звучат слишком пафосно, но в свое оправдание я могу сказать, что сделал эти выводы, исходя из собственного опыта.

— Но я не знаю себя, — покачала головой Тесс. — Мне так жаль… После схватки с де Куинси ты, наверное, думаешь, что я ужасная трусиха и плакса. А теперь ты и вовсе, наверное, станешь меня презирать: вместо того чтобы обрадоваться тому, что мой брат совершенно нормален, я лью слезы. Но у меня не хватает храбрости быть чудовищем в одиночку.

— Ты не чудовище, — возразил Джем. — И не трусиха. Напротив, я был поражен твоей отвагой, когда ты выстрелила в де Куинси. Ты бы, без сомнения, убила бы его, если бы в пистолете были еще пули.

— Да, думаю, убила бы. Я хотела убить их всех.

— Что ж, об этом нас и просила Камилла. Ты же помнишь: «Убейте их всех!» Возможно, ты просто почувствовала ее эмоции?

— Но у Камиллы не было никаких причин заботиться о Нате, а ведь я разозлилась именно из-за того, что случилось с ним. Когда я увидела там Ната… Когда поняла, что они собираются с ним сделать… — Она судорожно втянула воздух. — Не знаю, сколько в том, что произошло, было от меня, а сколько — от Камиллы. Я даже не знаю, имею ли я право на такие чувства..

— Тебе интересно, имеет ли право молодая, хорошо воспитанная девушка ненавидеть кого-то так сильно? — спросил Джем.

— Да любой человек., не знаю. Возможно, именно об этом я и хочу сказать.

Джем, казалось, смотрел сквозь нее, словно видел что-то у нее за спиной, за стеной коридора, за пределами Академии.

— На самом деле совершенно не важно, кем ты физиологически являешься: мужчиной или женщиной, сильной или слабой, больной или здоровой… Намного важнее то, то у тебя в душе, — сказал он. — Если у тебя душа воина, ты — воин. Все остальное чепуха. Ты похожа на лампу, твое тело — это стеклянная оболочка, а твоя душа — это свет. — Джем, казалось, улыбнулся и тут же вновь стал самим собой, чуть смутившись. — Это то, во что я верю.

Но прежде чем Тесс смогла ответить, дверь комнаты Ната открылась и оттуда вышла Шарлотта. На вопросительный взгляд Тесс она ответила усталым кивком.

— Брату Еноху удалось помочь твоему брату, — объявила она. — Но у него еще работы непочатый край. Так что новости будут только утром. Иди спать, Тесс. Изводя себя, ты Натаниэлю не поможешь.

Тесс каким-то чудом сдержалась, чтобы не броситься к Шарлотте и не засыпать ее вопросами, ответа на которые она все равно бы не получила. Вместо этого она лишь сдержанно кивнула.

— А ты, Джем… — обратилась Шарлотта к юноше. — Не мог бы ты поговорить со мной пару минут? Может быть, пройдем в библиотеку?

Джем кивнул:

— Конечно. — Он поклонился и улыбнулся Тесс. — Завтра увидимся. — С этими словами юноша последовал за Шарлоттой и вскоре скрылся за углом.

Тесс не могла побороть искушение и толкнула дверь комнаты Ната, но та оказалась заперта. С тяжелым вздохом Тесс направилась по коридору в другую сторону. Возможно, Шарлотта была права. Возможно, ей и в самом деле нужно выспаться.

На полпути к своей спальне она услышала странные звуки, и буквально через секунду перед ней предстала Софи, державшая в руках металлическое ведро. Горничная со всей силы размахнулась и ударила им по закрытой двери. Выглядела она при этом доведенной до белого каления.

— Его высочество находится этим вечером в особенно приподнятом расположении духа, — прошипела она, как только Тесс приблизилась. — Представьте, какая милая забава: швырнуть ведро мне в голову!

— О ком вы говорите, Софи? — удивилась Тесс и тут же сама поняла, о ком идет речь. — Ты говоришь об Уилле! Он вообще хорошо себя чувствует?

— Достаточно хорошо, чтобы бросаться ведрами, — раздраженно сказала Софи. — И называть меня этим противным именем. Не знаю, что оно означает. Думаю, непременно что-то дурное. — Она поджала губы. — Лучше я пойду и отыщу миссис Бранвелл. Возможно, она заставит его принять лекарство, раз я не могу.

— Лекарство?

— Он должен пить вот это! — Софи подтолкнула ведро к Тесс. Конечно, девушка не дала бы руку на отсечение, но ей показалось, что напиток напоминает обычную воду. — Он должен. Не хочу даже говорить о том, что случится, если он не станет этого делать.

— Я заставлю его выпить. Где он? — Тесс овладела отчаянная решимость настоять на своем хоть в чем-то.

— Наверху, на чердаке. — Глаза Софи округлились. — Но я бы на вашем месте не стала, мисс. Он может быть очень противным.

— Ерунда, — отмахнулась Тесс, потянувшись к ведру.

Софи подчинилась, в ее взгляде смешались облегчение и сочувствие. Ведро, заполненное чуть ли не до краев, оказалось почти неподъемным.

— Уилл Херондэйл должен научиться вести себя как мужчина, — добавила Тесс и ногой открыла дверь, ведущую на чердак. Софи посмотрела на нее как на выжившую из ума.

За дверью оказалась узкая лестница, ведущая на самый верх здания. Тесс крепко держала ведро перед собою, но когда стала подниматься, то все равно расплескала воду. Лиф ее платья тут же вымок, и она почувствовала, как по коже побежали мурашки. Когда она поднялась по лестнице, то уже не обращала внимание на летящие из ведра брызги и окончательно вымокла. Сама девушка тяжело дышала от напряжения и думала только о том, как бы побыстрее куда-нибудь поставить это проклятое ведро.

Наверху двери не оказалось. Лестница выходила прямо на чердак — огромную комнату под остроконечной крышей. Мощные стропила протянулись через весь чердак и исчезали где-то в темноте. Серый предрассветный свет струился сквозь квадратные окна, расположенные на равном расстоянии друг от друга. Тесс огляделась. Ничего. Ни мебели, ни светильников, только совсем уж узкая лесенка, ведущая к люку в потолке.

В центре комнаты, распластавшись на полу, лежал босой Уилл. Вокруг стояло множество ведер, дощатый пол был мокрым. Подойдя ближе, Тесс увидела, что вода ручейками растекается в разные стороны, кое-где собираясь в небольшие лужицы. И местами эти лужицы имели красноватый цвет, словно туда капнули кровью.

Рука юноши лежала у него на лице, потому глаза были не видны. Сам же он беспокойно подергивался, словно его мучили приступы боли. Когда Тесс приблизилась, Уилл что-то пробормотал низким голосом. Что-то, похожее на женское имя.

— Сесиль… Сесиль…

— Уилл? — позвала Тесс. — Кого ты зовешь, Уилл?

— Если ты Софи, то проваливай, да побыстрее, — ответил Уилл, так и не поднимая головы и не открывая глаз. — Я же предупредил тебя, если ты принесешь мне еще одно из твоих адских ведер…

— Я не Софи, — прервала его девушка. — Я Тесс.

На мгновение Уилл затих, и только грудь его тяжело поднималась и опускалась. Его черные брюки и белая рубашка были насквозь мокрыми, ткань липла к телу, а волосы — темными сосульками к голове и полу. Должно быть, ему было очень холодно.

— Они что, послали тебя? — наконец вымолвил он. Голос его звучал недоверчиво, но было в нем и что-то еще, чего Тесс разобрать не могла.

— Да, — ответила она просто, хотя все было совсем не так.

Уилл открыл глаза и повернул голову в ее сторону. Даже в полумраке она видела, как сверкают его глаза.

— Хорошо. Оставь воду и иди.

Тесс поглядела вниз на ведро. Почему-то ей не хотелось его слушать.

— А что потом? Я хочу спросить… что я тебе принесла?