– Блин… Засыпаю. Может еще не совсем здоров? Дреману часок другой и потом…

Что «потом», не узнал никто, потому что здоровяк обратно рухнул на койку и захрапел. Отличный способ борьбы со стрессом! Одобряю!

Пол часа мне хватило на то, чтобы превратить госпиталь в цирк. Матфей с Иудой, которые были свидетелями произошедшего, не понимали, что происходит. Даже Соня из своего закутка выбралась, чтобы глянуть на причину шума.

Причин этих, само собой, как это и всегда бывает, было много.

Какой-то сердобольный солдатик решил – самой сказал, что по «доброте душевной», но я то понимал, что причиной была ментальная атака – исполнить народную песню своей деревеньки, чтобы «поддержать раненых».

Что тут скажешь? Не зря говорится, что «нам песня и строить, и жить помогает». Тут песня пареньку «помогала» справиться с расшалившимися нервишками.

На первый взгляд всё, вроде бы, достойно и прилично, если бы не парочка «но». Первое «но» – песня была народной. Настоящая народная песня, как правило, депрессивная и унылая, как те же перспективы молодежи на селе. Само собой, эта унылая муть только трепала нервы. Второе «но» – голос. Вот если у повара он «этилово-фанфурический», то у этого паренька голос напоминал этакий простуженный шепот, что еще больше добавляло жалобности и унылости к общей картине. Третье «но» – публика. Разношерстная. Кто-то из великих сказал, что о «вкусах не спорят». Это был тот самый случай. Кто-то певца люто материл, кто-то – наоборот – подпевал ему, кто-то из тяжело раненных в это время наверняка молился Спасителю о скорой смерти. Мда… Настоящее искусство не может оставить публику равнодушной.

Я, чередуя атаки попеременно на уже выздоровевших раненных, которые пока на свою беду не успели свалить из госпиталя, был скрытым дирижером этого трындеца. Основное отличие, правда, между дирижером и неопытным менталистом в том, что дирижер – подавая знаки музыкантам – точно знает, какой будет результат. Я же был обречен на импровизацию во всех смыслах этого слова.

Через несколько часов Соня не выдержала, появившись из своего угла:

– Так! Хорош шуметь! Тут госпиталь, а не сельская ярмарка! Все, кто уже здоров – пошли вон отсюда!

Народец стал расходится. Я не отчаивался. Так-то у меня еще с десяток не вылеченных со средними ранами остались. Опять же – ближе к ужину вновь должна прийти группа поддержки с поваром.

Меня несколько лихорадило, но я не отступал. Блин! Надо поднажать!

Наверняка всего ничего осталось!

Ужин на этот раз принесли без повара всего пяток солдат. Так-то да. Разумно.

Госпиталь почти опустел – только тяжелые остались. Их всех с десятка два, и пятерых солдат-помощников нам с лихвой хватит, чтобы накормить пациентов.

За палаткой уже проглядывала легкая вечерняя темнота – вот-вот солнце должно сесть и придет Вильям. А может – чем черт не шутит – ночью опять придет Сэм, чтобы «поменять» условия договора, ну или банально меня прирезать. Менталист, Я определенно хочу его прокачать сегодня!

Чередуя атаки между пятеркой пришедших солдат, черпал ложкой в уголке кашу, с философским спокойствием поглядывая на то, как один из пришедших отчитывает матом рыдающего товарища, который по неосторожности опрокинул миску с «кулинарным шедевром» повара на пробегающего мимо Иуду. Сам Иуда, кстати, только недоуменно хлопал глазами, не понимая, как из такой мелочи можно было устроить столько шума.

Еще один из гостей, «мучаясь животом», с извинениями убежал по направлению к лесу. Двое других солдат оказались стойкими орешками. Старый бородач даже после моих атак продолжал кормить раненных, как ни в чем не бывало. Из изменений я подметил только слегка раскрасневшееся лицо и бегущую по лбу струйку пота. Второй старый вояка после того, как я атаковал его, просто сплевывал на пол, вызывая уже у Сони, которая пришла из своего закутка ужинать к нам, недовольное бурчание.

Фиг знает… Я, наверное, уже начал отчаиваться. Подлая мыслишка «я не успею» начинала грызть меня. Когда дзынькнуло сообщение от системы, я от неожиданности чуть кашу на себя не опрокинул. А-а-а-а-а! Я сделал это! Да! Я смог!

Оглядевшись из своего закутка по сторонам – не обратил ли я на себя случайно лишнее внимание – сделал морду кирпичом и осторожно развернул сообщение от системы:

«Вы – менталист 2 уровня. На данный момент у вас два заклинания ментальной магии:

– Пассивное (полная защита от атак ментальных паразитов до 15 уровня)

Внимание! Если вас атакует ментальный маг, цель его атаки в вашем случае достигнута не будет.

Внимание! Побочный эффект от применения данной магии головная боль для атакующего, или атакуемого. Если уровень атакующего ментального мага ниже 15-го – вы можете вернуть ему головную боль. Если выше – вернуть невозможно. Чем выше уровень атакующего – тем сильнее боль.

– Активное (вы можете атаковать любых персонажей до 15 уровня).

Внимание! Если атакуемый вами персонаж окажется ментальным магом, заклинание даст осечку. Цель атаки достигнута не будет.

Менталист-новичок был способен заставить чувствовать лишь сомнение и тревогу. Теперь диапазон возможных внушаемых эмоций расширен до следующего списка: любовь – ненависть, доверие – недоверие, любопытство – безразличие, благодарность – обида, веселье – уныние, спокойствие – паника.

Внимание! Действуют внушаемые эмоции на атакуемого десять минут.

Если нужен более длительный эффект – ментальную атаку с нужной эмоцией следует повторить.»

Прочитав в радостном волнении сообщение от системы, сам себе ухмыльнулся. Список нужных эмоций – это уже другой разговор. Кажется, я перестаю быть слепым дирижером-импровизатором. Кем я начинаю быть? Посмотрим…

Вот-вот придет Вильям, на нем и попробуем то, что я сумел сегодня раздобыть.

Кажется, настало время закрывать квесты.

Вильям весь из себя решительный и напряженный у входа в палатку показался уже через пол часа, когда солдаты сворачивали свои кастрюли, чтобы отнести повару его имущество. Сборы у них, кстати, проходили быстро, так как один вредный ментальный маг прекратил экспериментировать на ни в чем не повинных солдатах, и в госпитале, наконец, воцарились вечерние тишина и порядок.

Увидев фигуру Вильяма у входа, спохватился и дал ему знак, мол, подожди пару минут – сейчас к тебе выйду. Вильям, кстати, встретил меня молча, развернувшись ко мне спиной, повел по направлению к лесу. Я, разглядывая его затылок, не вытерпел:

– Эй, а куда мы идем? – мой голос почему-то предательски дрогнул.

– Подальше, – как-то зловеще отрезал Вильям, а потом миролюбиво добавил, – Подальше от лишних ушей…

Уже у самой кромки леса, убедившись, что никого вокруг нет, он внезапно начал:

– Томас, скажи мне только честно… С Аланом все серьезно? Он выживет?

Безусловно, я жаждал другой темы разговора, но, если хочет расположить собеседника, почему бы его в начале не выслушать. Собеседник, кстати, начал вообще издалека:

– Мы же это… С разных деревень с тобой, Томас, с близких, соседних, но разных… Так что, ясное дело, что ты не знаешь ничего… Лидия и Алан – они с детства дружили, понимаешь? Даже тогда, когда были мелкие, шутили, что, как вырастут, обязательно поженятся…

После этих слов Вильяма мысли в моей башке живенько так зашевелились. Алан и Лидия… В ту ночь, когда я следил за Сэмом, я еще обратил внимание на то, что их не было видно, когда я в спешке возвращался назад. И как я не допер сразу-то, что они вместе? Ладно Томас – мальчик пастух – ну а я же взрослый дядька. Мда… Позор на мои седины…

Вильям не дал мне долго соображать, перебив мои мысли:

– Алан всегда говорил, что хочет быть штурмовиком. Война же, сам знаешь, давно идет, сколько мы все себя помним… Лидия ему на это отвечала, что не останется в деревне, если он уйдет. Уйдет он – уйдет и она… Мы все думали шутки шутит, а тут нет… Дура баба…