В дверь аккуратно постучали, и я, оценив внезапно прорезавшийся такт Хенрима, напрягла все остатки сил, чтобы вяло ответить:

— Входите.

Целитель замер на пороге, цепко осматривая мое жилье.

— Аскетично, — наконец коротко сказал он, подходя к кровати.

Я тяжело вздохнула и тихо отозвалась:

— Это плохо?

Я прекрасно знала, что большинство девушек в своем врожденном стремлении к уюту стараются даже из временного жилья сделать конфетку. Мне не так часто доводилось бывать в комнатах других ульгреймовцев, но все же случалось. И я прекрасно видела все коврики, покрывала, салфетки, мягкие игрушки, вазоны, статуэтки и прочая, прочая, прочая, чем украшали комнаты другие девушки. У меня никогда такой потребности не было, я вполне комфортно ощущала себя вот так — при минимуме вещей.

— Почему плохо? — Хенрим подтянул единственный в комнате стул и уселся на него, заложив ногу на ногу. — Вполне нормально. И характеризует тебя, кстати. Все функционально, ничего лишнего. Похоже на обстановку в комнате Глории.

Я слегка пожала плечами, не совсем понимая, как реагировать. В комнате старшекурсницы мне бывать не доводилось, так что оценить схожесть обстановки я не могла. Да и смысл? То, что мы с ней обе предпочитаем практичность, скорее наследие техномагического склада ума, чем признак схожести. Мы разные. Очень.

— А теперь закрой глаза и полежи спокойно, — проговорил мозгоправ, подавшись вперед. — Мне нужно проследить, как будет действовать зелье. А то… бывает разное.

— Я знаю, — вздохнула я, послушно закрывая глаза.

Некоторое время в комнате стояла абсолютная тишина. Пожалуй, если бы я не чувствовала себя настолько отдохнувшей, точно бы уснула. А так… Лежала и прислушивалась к тишине. Хенрим вел себя до того бесшумно, будто его и не было.

Мой внутренний хронометр отсчитал минут десять, когда я услышала:

— Спишь?

— Нет, — не открывая глаз, отозвалась я.

— Хорошо. Процессы идут нормально, сила успокаивается. Попробуй сесть, — мягко попросил полуэльф.

Я аккуратно исполнила, а затем только посмотрела на мозгоправа. Тот выглядел задумчивым, что заставило меня задать вопрос:

— Все нормально, господин целитель?

— А? — встрепенулся он и, криво улыбнувшись, махнул рукой. — Да, не обращай внимания. Так… осмысливаю всю ситуацию.

И опять молчание. Оно затягивалось, мне становилось все больше не по себе, хотя Хенрим в мою сторону даже не смотрел. Потому я прокашлялась, собираясь прямо спросить, долго ли он собрался тут сидеть. Но полуэльф вдруг посмотрел на меня в упор, и я в очередной раз поежилась от этих нечеловеческих синих глаз.

— На самом деле трудности у большинства разумных существ из-за того, что они отрицают проблемы, — вдруг сказал он. — И первой задачей мозгоправа становится встряхнуть их, разломать скорлупу и сунуть эту проблему им под нос. Потом, как правило, идет классическая схема принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия, а потом уже непосредственно принятие. И моя задача на этом этапе — провести разум через все стадии максимально быстро с наименьшим ущербом для него же. И только потом приступаю к лечению. Я не люблю осторожничать, потому что пациент может закопаться в себя настолько, что вытягивать его придется годами. Именно из-за этого мои методы называют жесткими и спорными.

— Зачем вы мне это рассказываете?! — опешила я.

— Затем, что я не очень понимаю, что с тобой делать, — внезапно со вздохом признал он. — С одной стороны, ты свою проблему осознаешь прекрасно и принимаешь ее. При этом ты целиком осознанно отказываешься от помощи, почему-то уверенная в том, что для тебя она станет фатальной. Что-то в твоем прошлом… заставляет тебя убегать. Ты боишься его так сильно, что согласна даже сойти с ума и погибнуть, но не позволить кому-то про это узнать.

Я зябко поежилась и хмуро уставилась на свои пальцы.

Да, все именно так и было. Но я не собиралась это подтверждать вслух.

— Я знаю, что при нашей первой встрече довел тебя до панической атаки.

А вот теперь я вскинула голову и выдохнула:

— Мия?..

— Марк, — хмыкнул полуэльф. — Но дело даже не в этом… Обычно панической атаке предшествует серия разноцветных пятен, хаотически возникающих в разных участках разума. Я ведь отслеживал твое состояние, и этого не было. Твоя паника… пришла из темного пятна. Все негативное, что происходит в твоей жизни, идет из него. Оно же тебя и убивает.

— Зачем вы мне это говорите? — устало спросила я, желая только одного — чтобы он ушел. — Вы же обещали, что сегодня не будете лезть ко мне в голову…

— Я не лезу, просто делюсь своими выводами. — Он виновато развел руками. — Уже закончил. Прости, если утомил.

— Вы не могли…

— Я сейчас уйду, не переживай. Тебе необходим отдых. Просто… Ясмира, — я настолько привыкла, что он, наплевав на все, называет меня сокращенным именем, что каждый раз, когда звучало полное, вздрагивала от неожиданности, — я согласен отбросить все методы, которыми действовал до сих пор. Я найду способы, как исцелить тебя, не травмируя еще сильнее.

— Мне не надо… — вскинулась немедленно я, но Хенрим поднял ладонь, призывая дослушать до конца.

Я недовольно выдохнула и сложила руки на груди.

Ну сколько можно возвращаться к этому?! Я же сказала, что мне не нужно…

— Да, я знаю, что ты не хочешь ни с кем делиться прошлым, но… — с тяжелым вздохом проговорил он. — Я постараюсь лечить, не допытываясь, что у тебя произошло на самом деле. Это, конечно, будет сложнее, возможно, затянется на годы, десятки лет, но… Я хочу тебе помочь. Я целитель и просто не могу смотреть, как ты себя уничтожаешь.

Даже не знаю, что потрясло меня сильнее — озвученная цифра в «десятки лет» или согласие мозгоправа лечить следствие травмы, так и не узнав ее причину. Пожалуй, оба фактора. Я, честно говоря, сначала даже ушам не поверила.

— И вы согласны тратить на меня столько времени, учитывая, что это все равно может не сработать? — неверяще спросила я.

— В чем бы ты себя ни обвиняла, Яся, — мягко улыбнулся полуэльф, — ты заслуживаешь жить. И жить нормально, не мучаясь от подступающего безумия. Если я смогу помочь… Не важно, сколько это займет.

Я… оценила. Правда. Пожалуй, во мне затеплилось что-то похожее на благодарность за участие. Но это, разумеется, не значило, что я собираюсь соглашаться.

— Мне неловко… — Я прикусила губу и опустила глаза. — Я… Просто не могу. Простите…

Я ожидала очередных порций уговоров, но получила лишь тяжелый вздох.

— За что же ты себя так ненавидишь? — тихо пробормотал полуэльф, а потом громче добавил: — В любом случае подумай об этом. Не важно, решишь ли ты все изменить завтра или через год… Мое предложение не имеет срока. Я лишь надеюсь, что ты опомнишься не слишком поздно.

И, пока я ошарашенно хлопала ресницами, пытаясь осознать все сказанное, он ушел, предварительно напомнив мне, что хоть завтра и выходной, он все равно ждет меня в лаборатории утром.

Дверь давно закрылась, а я продолжала пялиться перед собой, осмысливая этот странный разговор.

Выдающийся мозгоправ, бриллиант в своей среде, известный жесткими методами работы, метко обобщенными Мией как «починка предварительной основательной поломкой». И вдруг такая перемена со мной. Участие, мягкая поддержка, согласие ждать сколько нужно, не рыться в моем прошлом и полное отсутствие былой настойчивости.

— Эй, ты в порядке? — заглянула соседка.

— Вроде бы да. — Я тряхнула волосами и, перекинув за спину хвост, посмотрела на нее. — А что?

— Да я стучала, стучала, а ты молчишь. — Мия села рядом со мной на кровати. — Вот я и подумала… А может, тебя опять довели?

— Нет, не в этот раз, — тихо рассмеялась я, а потом, не удержавшись, поделилась: — Знаешь, он странно ведет себя. В частности — перестал давить и…

— Я думаю, ты ему нравишься, — вдруг спокойно проговорила она, и я от удивления чуть словами не подавилась.

— В смысле нравлюсь?!