– Мой друг, фотограф. Он очень сильно мне помогает.

– Ты с ним спала?

– Когда-то совсем давно. Мы были любовниками. Жили вместе на квартире, затем я ушла от него и вышла замуж. После всего этого никаких сексуальных контактов с ним не припомню.

– Но он по-прежнему любит тебя?

– У него есть одна женщина, которой он предан и служит уже много лет, – это фотография. Он не просто фотограф, а еще и художник, то есть занимается художественной фотографией. Кстати, он настоящий умница, делает большие успехи. Очень известен в богемной тусовке, любая модель из самого навороченного агентства просто мечтает о том, чтобы он с ней поработал. Девчонки считают за счастье получить фотографию из его рук. У него большая собственная студия. Все свои деньги он в основном вбухивает туда, совершенно не думая о хлебе насущном и нормальной квартире. Люди искусства, как правило, всегда с чудинкой, непонятной обычному человеку. Как мужчина он мне не интересен. Я не хочу его и никогда не хотела.

– Зачем же ты тогда спала с ним раньше?

– Он мне помог сделать карьеру. Мы оба использовали друг друга в своих целях. Каждого интересовал конечный результат такого сотрудничества. В модельном бизнесе иначе нельзя. Называется – не переспишь, не пролезешь. Конкурс ведь я тоже не только за красивые глаза выиграла. Это жизнь, Саня, и от этого никуда не денешься.

– Да уж, – тяжело вздохнул он.

– Давай не будем. Нам не по восемнадцать лет. У каждого из нас за спиной по большому чемодану, в котором лежат все наши чувства, эмоции, встречи и расставания с различными людьми, там боль, предательство, измены и собственная трусость, а также секс по любви или по необходимости, а может быть, просто от скуки или тоски. Все это лежит в наших чемоданах. Я предлагаю не открывать их и не показывать друг другу содержимое. Это все равно что копаться в чужом грязном белье. Пусть это лежит там, под замком, и умрет вместе с нами.

Приехав в аэропорт, сразу купили билет.

– Я же тебе говорила, что первым классом можно лететь без проблем.

– Конечно, за такие деньги, – улыбнулся Сашка.

Я прошла регистрацию. У нас еще было время. Мы поднялись на второй этаж и взяли бутылку шампанского.

Сашка наполнил фужеры до самого верха и торжественно произнес:

– За то, чтобы ты не потерялась.

Я осушила фужер до дна и чмокнула Сашку в щеку.

– Знаешь, у меня какое-то странное, нехорошее предчувствие, – сказал он. – Мне кажется, что я никогда тебя больше не увижу. Как странно, вчера была наша последняя ночь, а сегодня я в последний раз держу тебя за руку.

– А как же Питер? – улыбнулась я. – Город, который я тебе обещала. Город, который по-настоящему сделает нас счастливыми и переплетет наши судьбы.

– Само собой, – сказал Санька и прижал меня к себе. – Только, пожалуйста, звони, если ты вдруг не позвонишь, значит, с тобой что-то случилось. А хочешь, я полечу с тобой, ты только скажи!

– Зачем, Саш, мы же оба знаем, что ты никуда не полетишь. Я позвоню, вот увидишь, обязательно позвоню.

Объявили посадку. Мы молча допивали свое шампанское и смотрели друг другу в глаза. Затем я как сумасшедшая бросилась к Саньке на шею и громко заревела. Он попытался меня успокоить, но бесполезно. Проходившие мимо люди оглядывались и перешептывались.

– На нас смотрят, – сказал Сашка.

– Пусть.

– Ты так рыдаешь, что уже пол-аэропорта сбежалось.

– Пусть завидуют.

– Чудная ты все-таки, Янка, орешь, как потерпевшая, а оставаться не хочешь.

– По-моему, я люблю тебя, – сказала я и заревела еще громче.

– Спасибо. – Сашка взял мои ладони и стал нежно их целовать. – Спасибо за то, что ты есть, моя милая, ненасытная, шальная девочка, и спасибо за то, что я тебя узнал. Мы никогда не будем вместе, но воспоминания о тебе всегда будут греть мою душу.

Я пошла на посадку. Через несколько минут в отстойник, где народ дожидался автобуса, вбежал Сашка.

– Какими судьбами? – закричала я и бросилась к нему на шею.

– Оставил паспорт в залог, сказал, что улетает любимая женщина, хочется проводить.

– Здорово!

– Ян, а что ты такая бледная?

– Боюсь летать. У меня к самолетам боязнь.

– Брось, ты же смелая. Ты вообще ничего не боишься. Я буду смотреть, как ты взлетаешь. Сяду в джип и немного проеду за твоим самолетом.

– А я буду смотреть на твой джип сверху. Знаешь, у меня теперь при слове Владивосток будет учащенно биться сердце и путаться мысли. Я прилечу сюда за машиной, ты же знаешь, что я без колес. Буду гонять с правым рулем, пусть их всех жаба давит.

Вскоре подъехал автобус – мне ничего не оставалось делать, как вытереть слезы и расстаться с Сашкой. Поднимаясь по трапу самолета, я бросила прощальный взгляд на здание аэропорта и сразу различила четкий силуэт моего дорогого и любимого друга. Помахав рукой, я зашла в самолет. Когда бортпроводница, пересчитывая пассажиров, подошла к моему креслу, я увидела у нее в руках огромный букет алых роз. Нетрудно было догадаться, что эти цветы предназначены мне.

– Это для вас, просили передать.

– Спасибо, – улыбнулась я и взяла букет.

Свежие ярко-алые розы! Откуда он узнал, что мой любимый цвет – цвет крови, такой теплой и трепетной, как будто она бежит из перерезанной вены. Мне кажется, что этого я ему вовсе не говорила. А может, и в самом деле он знает меня намного лучше, чем я сама. Уткнувшись в букет и вдыхая сумасшедший аромат, мне захотелось забыться и поспать. Когда самолет взлетел, где-то там, далеко внизу, я увидела маленькую точку – Сашкин джип.

Глаза застилали слезы, но я твердо знала одно: если мы хотим сохранить самые лучшие воспоминания друг о друге, то наши отношения необходимо прекратить прямо сейчас. Тем более что при любом раскладе я уже не жилец.

Прилетев, я сразу набрала номер телефона Руслана и стала ждать, когда он за мной приедет. Домой показываться побоялась – гарантия того, что Касьян снял пост у моего дома, практически равна нулю. Руслан не заставил себя долго ждать. Он приехал даже быстрее, чем я ожидала. В машине он дал мне сигарету и взволнованно спросил:

– У тебя все в порядке?

– Руслан, разве в моей ситуации все может быть в порядке?

Я внимательно пригляделась к Руслану. Он был какой-то уставший, невыспавшийся, замученный.

– А у тебя почему такой вид, словно ты дней десять подряд не просыхал?

– Работы много. Впереди персональная выставка в Париже, теперь еще с «Плейбоем» контракт заключил. Хотят, чтобы я повкалывал на них. Тут еще мастерскую открыл, учеников набрал, обучаю их искуству художественной фотографии.

– Умница! Я всегда знала, что ты у нас что-то особенное! У тебя на роду написано быть известным.

– Не знаю, что там у меня и где было написано, но ты, с твоими внешними данными и жизненной хваткой, могла бы тоже многого добиться. Не понимаю, почему ты так быстро опустила руки! Ты сняла деньги?

– Да.

– Теперь нужно подумать, как их по уму передать. Можно было бы, конечно, свалить за границу и сюда носу не показывать, но ты не из тех людей, которые способны лечь на дно. С твоей авантюрной натурой это невозможно, тем более что ты жить не можешь без Москвы. Я подумаю, как лучше всего их отдать Касьяну. Нужны гарантии.

– Касьяну отдавать нечего.

– Как?

– Деньги сгорели, их нет.

– Не понял.

– Что тут непонятного. Я взяла деньги из банка. Затем поплыла со своим близким мужчиной на яхте. Мы зажгли свечи и занялись любовью. Две свечи упали, и яхта загорелась. Рядом с этими свечами лежал пакет с баксами. Естественно, пакет сгорел. Вот и вся история.

– Сгорел пакет с полумиллионом баксов?

– Сгорел.

– Да, конечно, что от тебя еще можно ожидать. Я был бы очень удивлен, если бы ты его привезла. И что, у тебя там появился близкий мужчина?

– Да.

– И кто же он?

– Зачем тебе, ты же все равно его не знаешь. Он ездит на машине с правым рулем. И вообще, там все ездят на машинах с правым рулем.