Графиня пожала плечами, сняла перчатки и, подойдя к огню, протянула свои озябшие руки. Она чувствовала себя уставшей, но голова была удивительно ясной.

— Мне удалось повидать короля, к счастью, так же, как вы обнаружили кого-то из отряда Дворянчика, я встретилась с другим в Новой башне. Да к тому же за делом: сегодня вечером была совершена попытка отравить Рене д'Анжу!

Готье на минуту перестал помешивать каштаны на сковородке и удивленно поднял брови:

— В тюрьме, во дворце?

— Именно так, ему подали отравленное вино. К тому же если бы я не узнала этого человека, то сейчас был бы мертв не только король, но и капитан де Руссе и я. Быстрая и безболезненная смерть!

Катрин рассказала о том, что произошло в башне. Беранже прерывал ее возмущенными восклицаниями, а Готье все больше и больше хмурился.

— Выполнив свое грязное дело, этот человек исчез, не дождавшись исхода, — вздохнула она. — Несмотря на предпринятые попытки, найти его не удалось. Интересно, Готье, что вас так развеселило в этой истории? — добавила она, заметив, что ее конюх перестал хмуриться, улыбнулся и принялся чистить горячие каштаны, аромат которых наполнил всю комнату.

— Просто Провидение вмешивается, когда дьявол уже заканчивает свою работу. Как выглядел ваш мужчина?

— Белое плоское, ничем не примечательное лицо, слегка рыжеватые волосы. Впервые мы его увидели в церкви Монтрибур, в разоренной деревне. Он составлял опись награбленного. Вы припоминаете?

— Я так хорошо все помню, что следил за ним весь день, прождал его весь вечер перед дверью на птичий двор и…

— Вы знаете, куда он пошел?! — воскликнула Катрин. — Это невозможно. Это было бы слишком большой удачей.

— Почему бы нет? Я вам сказал, что вмешалось Провидение. Госпожа Катрин, послушайте, сядьте на эту лавку, съешьте несколько каштанов и выпейте стакан вина, — вы выглядите уставшей.

— Устала я или нет, мне сейчас не до отдыха, — нетерпеливо возразила она. — Вы пойдете со мной во дворец и покажете капитану де Руссе, где прячется этот человек. Мы схватим его до восхода солнца. Ну же, пошли!

Но Готье уселся поудобнее на лавку и положил еще горсть каштанов на сковороду.

— Надо дождаться, пока на рассвете откроются городские ворота, госпожа Катрин.

— Откроются ворота?

— Да, он укрылся за городскими стенами в укромном местечке…

Готье рассказал, как после длительного ожидания он увидел, как этот человек быстро вышел из дворца и побежал по улице в северном направлении. Заметив городские стены, Готье решил, что преследование окончено, но беглец подошел к потайной двери, охранник которой уже крепко спал. Чтобы его разбудить, ему пришлось громко кричать, и Готье прекрасно все слышал.

Его пропустили. Не успел охранник снова заснуть, как подбежал пытающийся настигнуть беглеца Готье.

«Вот уже десять минут, как я бегу за ним, — поведал он караульному, — если я не задержу этого человека, завтра он совершит величайшую ошибку в своей жизни».

Затем, что-то сообразив, Готье выкрикнул пароль: «Вержи» и попросил охранника его подождать, так как он не хотел проводить остаток ночи за городскими стенами.

Все произошло, как он и задумал. Караульный пропустил его. К счастью, ночь была не слишком темной, и он заметил беглеца, направляющегося к постройкам, увенчанным шпилем, которые находились далеко в стороне от всех деревенских домов, около рощицы.

— Я видел, как он вошел туда, — заключил Готье, — и вернулся домой. Я смогу найти это место, к сожалению, я не знаю, как называется эта окраина, а спросить у охранника не осмелился. Что же касается построек, то скорее это монастырь. Большой двор, обнесенный высокими стенами, а напротив, у обочины, огромный каменный крест. Не скрою, местечко показалось мне пустынным и жутким.

— Надо перейти речку, чтобы туда добраться? — спросила Катрин таким мрачным голосом, что юноши с удивлением посмотрели на нее.

— Да, действительно. Мужчина прошел по маленькому мостику. Это место окружено речушкой. Вы так побледнели! Это монастырь…

— Это не монастырь. Это ля Маладьер, лепрозорий, если так понятнее. Если Жако де ля-Мер там прячет своих гостей, то это надежное укрытие. Нам ни за что не удастся убедить солдат войти туда. Людям Дворянчика, видимо, хорошо платят. Жилища прокаженных и тех, кто за ними ухаживает, четко разделены, но все же…

Новая волна воспоминаний охватила Катрин. Это были самые ужасные воспоминания, вызванные страшным словом «лепрозорий». Она старалась удержать их в темных глубинах памяти. Катрин, желая забыться, схватила полный стакан Готье и выпила его залпом. Вино обожгло ее, подобно огню, и отбросило назад страшные тени прошлого. Она провела рукой по холодному лбу, затем посмотрела на юношей:

Беранже сидел с исказившимся от ужаса лицом, обхватив Руками колени, Готье погрузился в задумчивость. Надо было прервать это оцепенение.

— Вы не знали, что это было, — сказала она, пытаясь придать своему голосу твердость, — почему же вы сказали, что надо подождать рассвета, чтобы отправиться туда? Почему? Ночью наше появление было бы неожиданно.

— Вполне возможно, но надо осмотреть значительную территорию, а беглецу легче в темноте скрыться в траве, перелезть через стену. Днем никто не сможет ускользнуть. К тому же ночью вооруженный отряд наделал бы много шума. Днем же часто можно видеть солдат, выходящих за пределы города. Впрочем, мы все это сейчас обсудим с вашим другом капитаном.

Озадаченная, Катрин пожала плечами.

— Зачем? Самые бесстрашные солдаты пугаются, когда речь заходит о Маладьер. Это проклятое место, где царит страшное зло. Если только было бы возможно окружить его, чтобы никто не смог выйти! Хотя, чтобы вытащить людей Дворянчика, надо туда сначала войти.

— Но ведь сбежавшие преступники и люди Дворянчика входят туда! Ваш капитан, может быть, так же смел, как они, и сможет найти нескольких отважных мужчин. Я готов!

— И я, — промямлил ему в тон Беранже, стараясь перебороть свой страх.

— Прекрасно! Тогда, госпожа Катрин, если мы хотим атаковать на рассвете, надо решиться сейчас. Посмотрим, насколько храбр ваш друг.

То, что произошло в Новой башне, было слишком серьезно, чтобы Руссе позволил виновному проскользнуть сквозь пальцы. Не могло быть и речи, чтобы кто-то из его людей отказался выполнить свой долг. Впрочем, капитан никогда не оставлял за ними права выбора.

— Тех, кто отступит, ждет виселица! — объявил он своим солдатам, ни живым ни мертвым при мысли о посещении Маладьер. Но, заботясь о безопасности отряда, Pycce приказал выдать воинам повязки и уксус, чтобы их смачивать.

Через два часа беглец и несколько головорезов, превративших ночные улицы Дижона в вертеп, были задержаны, но не в лепрозории, а на соседней ферме, где разместилась прислуга из таверны Жако де ля-Мера. Они были закованы в цепи и под охраной доставлены в тюрьму.

В этот день сомнительное заведение даже не открыло ставни. Простая табличка украсила входную дверь. Она гласила, что из-за похорон в провинции таверна несколько дней будет закрыта.

Площадь Моримон, лобное место Дижона, имела странный, жутковатый вид. На ней было установлено специальное приспособление — острое, как нож гильотины.

Посреди площади, прямо напротив могущественного аббатства Моримон, возвышался сам эшафот — прямо -

Угольное двухметровое сооружение с двумя лестницами по бокам.

На этом постаменте из почерневшего дерева, блестящем от запекшейся крови, был установлен крест. По обе стороны эшафота находились виселица и колесо, похожее на остов катафалка. Орудия смерти уже не пугали привыкших ко всему людей. Более того, это место стало их излюбленным местом развлечений, когда одному или нескольким приговоренным к казни случалось играть первую роль.

В это серое ненастное осеннее утро площадь была черна от народа. Зрители разместились даже на крышах редких домов и на мельнице.