Все жители деревушки отличались азиатскими чертами, и носили одежду, удивительно смахивающую на наряды Золотой Орды. Их дома в основе своей напоминали круглые юрты. Возможно, когда-то Соколы и кочевали, но сейчас остепенились — строения были сделаны не только из кожи, но и из дерева. Где они его только взяли, я понять не мог.

— Ааа, нулячий сын, выжил-таки, — навстречу из-за ближайшей юрты вышел Секай.

Монгол выглядел очень бледным, будто перенес тяжелую болезнь, но и только. В глазах его горел все такой же задор, хоть сейчас в седло и в поход.

— Да и ты, смотрю, оклемался, — усмехнулся я, обратившись безо всяких формальностей.

Сопровождавшие соколы покосились на меня, но Секай махнул рукой:

— Белый Волк — свой! Любите, как брата. Этот нулячий сын жизнь мне спас.

— Тем более, он отмечен предками, — раздался скрипучий голос.

К нам торопливо ковылял древний старичок, опирающийся на тонкий корявый посох, и я вскользь глянул его меру. Пятая ступень. И, судя по всему, достиг он ее не сражениями, а личным ростом. Опыт прожитых лет так и давил на плечи старого зверя.

На меня накатило чувство дежавю. Знакомство со Скорпионами началось почти так же, только тогда с интересом посмотреть на меня спешил знахарь Хорм.

Шона прошептал мне:

— Это наш знахарь и шаман, Цэрэн, мастер пятое перо.

Старец подошел, и все соколы, включая вождя, почтительно склонили головы. Я не стал протестовать, тем более знахаря уважали все мои друзья, и тоже склонил голову.

— Отмечен предками, Цэрэн? — спросил вождь Хаган, подняв голову.

— Взгляни внимательнее, дурья твоя кровь, — и старец тюкнул узловатым концом посоха вождя по животу, а потом ткнул им мне в грудь.

Никто не обратил внимания на старческие выходки, даже сам Хаган. Наоборот, все повернулись ко мне, и вперились взглядами. Я сразу почуял сотни коготков чужого любопытства.

— Не может быть, — вырвалось у Секая, — Как?

Я сам посмотрел внутрь себя. Что-то виднелось в моей точке, летящей в столбе духа, но мне, к своему стыду, не удавалось понять, что это.

— Я не знаю, — мне осталось только пожать плечами, в надежде, что сейчас все объяснят.

— Ну, что там? — закрутил головой Шона, толкая остальных, — Не могу увидеть.

Вот именно. Этот вопрос интересовал меня не меньше.

— Дар Соколов… — восторженно прошептал вождь, — Зверь, с тобой говорили наши предки?

Я покачал головой, лихорадочно пытаясь нащупать, что же во мне изменилось. Дар Соколов — уж не о дрессировке ли животных идет речь?

— Испокон веков мы, Соколы, могли говорить с животными. Они понимают нас, и мы можем их обучать чему угодно, — подняв сухонький палец, продекламировал старец.

Поудивляться мне не дали, сразу повели по деревне, показывая ее. Первым делом подвели к тотему, испещренному сотнями имен, и при мне знахарь вывел имя сокола, оставшегося лежать в усыпальнице. Он с кряхтением вырезал неровные буковки, а потом все звери приложили пальцы ко лбу и молча посмотрели на небо.

Я еще долго пожимал руки и обнимался со встречными соколами. Отношение ко мне в деревне Степных Соколов разительно отличалось от того, когда я нулем появился у Скорпионов.

Равный… Сильный… Свой.

Но в деревне были и первушники, и даже встретились нули. Естественно, им всем была уготована роль прислуги и рабов.

Впрочем, в защиту Соколов, их рабы выглядели не самыми заморенными. Одеты в простые одежды, следов побоев или истязаний не видно. Приставленный к лошадям ноль ласково поглаживал животное, которое сунуло голову в ведро с водой. Вот наши взгляды встретились, и ноль сразу же опустил глаза в пол. Ни ненависти, ни страха. Просто мы были с ним из разных миров.

У меня сжалось сердце. Я все еще не мог привыкнуть к этому, хотя и вполне понимал, что ничего сделать с системой не могу. Если Небу наплевать на это, если сам Абсолют не спешит ничего делать, то что могу я?

Караван Дидрича развернулся рядом с деревней на большой утоптанной площадке. Тут я увидел много знакомых лиц, и воины из охраны дружелюбно кивали мне.

— А, Белый, зверье ты драное! — чуть не завопил Матс, когда мы с Шоной подошли к телеге, возле которой он сидел.

— Где Дидрич? — сразу же с ходу спросил я, обнимая его.

Хорек кивнул в сторону.

— Там, пристает к своей…

— А ты почему не рядом? — оборвал я его.

— Ну… Это…

Матс был немного растерян. Вся эта игра в телохранителей так и оставалась для него игрой. Ну, что взять с обычного караванного охранника?

— За мной, — я махнул ему.

Шона повел меня по деревушке в нужное место, и раскатистый голос Дидрича я услышал издалека.

— Поли, милая моя зверица, сколько я пытаюсь добиться твоего сердца?

Ответом был заливистый смех.

— Ну, и что, господин Дидрич?

— Как что? Люблю же…

— Любит он… Мне с тобой кататься по землям Ордена? Болтаться как… как… не пришей нулю рукав?

— Ну Полли, милая моя!

— Что Полли? Я не хочу встретить старость под скрип колес.

Спорила с Дидричем женщина, голос был молодым и звонким, наполненным жизненной энергией.

Мы вышли из-за юрты, и открылась картина. Молодая симпатичная зверица сидит на скамейке, и над ней навис Дидрич, в этот раз разодетый в синий парадный кафтан.

Женщина явно была не местной. Каштановые волосы, чуть светлая кожа, и обычный, европейский разрез глаз. Хотя одета в местную одежду, расшитую замысловатыми узорами..

Я сразу отметил, что у нее четвертая ступень. Довольно высокая для этих мест.

Возле скамейки стояла конструкция из прутиков, с наткнутыми на них пышными клочьями шерсти. Ловкие пальцы подхватывали, вытягивали из каждого клока нить, скручивали все в одну, и наматывали на большой моток.

— Почему же? Я — достойный житель Лазурного Города, и великий приор Зигфрид позволит нам…

— Да что мне твой приор? — весело, не поднимая глаз, спросила собеседница, — Ты жениться будешь?

— Ну, Полли, ты же знаешь, что…

— Да, ты человек, а я зверь! И в наложницы я не собираюсь, — четко отрезала зверица.

— Так станешь человеком, — развел руками купец, — Это же…

Полли засмеялась:

— Что? На войну отправишь? Или будешь мне зверей под нож класть?

Дидрич замялся, чуть побагровев, и сложил руки на груди. Откляченная нижняя губа выдавала и обиду, и работу мысли.

— Что сам-то не останешься? — парировала Полли, — Раз любишь.

— Ты же знаешь, я… ну… я человек!

— А я зверь, господин человек.

— Не смей так говорить со мной, Полли, истязательница! — вырвалось у Дидрича, — Для тебя просто Дидрич. Разве можно так с моим сердцем?

Тут я кашлянул, и взгляды собеседников скрестились на мне.

— А, нуль тебе в меру, очнулся, — грубовато отозвался купец, — Смотри, сутки провалялся, оплаты никакой!

— Как скажешь, мастер, — я кивнул.

— А это кто такой? — с интересом спросила зверица.

Внимательный взгляд изучал меня, я ощущал мягкое окутывание ее любопытства. При этом в Полли чувствовалось что-то, чуждое этим местам.

— Белый Волк…

— Белый Волк?! — ее глаза прожгли меня чуть ли не насквозь.

— Телохранитель, — ревниво буркнул Дидрич, — К чести будет сказано, толковый, с сильным даром велария.

— Ого! Тебе угрожает опасность? — зверица подняла испуганные глаза на человека, — Оставайся у Соколов!

Купец недовольно посмотрел на меня, будто пытался сжечь на месте. Я даже почувствовал небольшой толчок в грудь.

— Так, звериная твоя глотка, за сегодня платы не будет, только за охрану каравана, — хмуро ответил он, — Так что можешь заниматься, чем хочешь. До завтра.

Сказано было с таким намеком, чтобы мы сваливали отсюда поскорее, не мешая купцу в делах его сердечных. Крыть мне было особо нечем, хотя я и чуял, что это довольно глупо — снимать охрану.

Но и за бесплатно я работать не собирался, поэтому, развернувшись, махнул Шоне и Матсу, и мы направились обратно к обозу.