— Ой, говори сразу, мастер Зужел, — пытаясь успокоить свое раздражение, сказал я, — Видение какое было, или предсказание?

Тот пожал плечами:

— Пчелы что-то нажужжали, — ответил он, — И у меня нет внучки, кстати. Внук.

Его губы дрогнули, будто вспомнил что-то. Во взгляде промелькнуло сомнение, но старик топнул ногой и поманил за собой.

— Пойдем, трутень упрямый, пока я не передумал, — старик скрылся в кустах, — Не старый он, видишь ли.

Я постоял еще несколько секунд, читая свои ощущения. Чувство опасности молчало, интуиция пожимала плечами. Конь тоже глянул равнодушно — мол, ты хозяин, тебе и решать.

Голос охотника подстегнул меня:

— Не поторопишься, за тобой придут другие.

Поэтому мне ничего не оставалось, как двинуться следом.

Надеяться, что Зужел поведет меня прямо в селение, было глупо. Он сразу сказал, что пока отведет в лесную заимку — далекую избушку, где лежали припасы и дрова для охотников, не успевающих возвращаться домой в зимние холода. Я даже порадовался, что попал в Нулевой мир посреди лета.

— Старейшине нажужжали пчелы про меня? — спросил я, пока мы пробирались через лесную чащу.

Старик вел меня одному ему известными тропками.

— Старейшина давно якшается с разбойниками, они приходят к нему, когда ранены или нужна помощь.

Я кивнул, а Зужел продолжил:

— Вот они и заявились пару дней назад. Злые, набедокурили в деревне, — Зужел зло сплюнул на землю, — Мухи навозные.

— А ты как нашел меня?

— Старейшина у нас с даром оракула. Он сказал Драму, что стая волков пойдет за ним по следу. И если тот ничего не сделает, то он не будет улыбаться.

Я только вытянул удивленно губы. Вот, оказывается, какие бывают предсказания.

— Так и сказал, не будет улыбаться?

— Ну, так нашептали пчелы, когда старейшина слушал их, — пожал плечами Зужел, — Но Драм почему-то испугался. Он ведь и так потерял хорошего помощника.

Этого помощника я смутно помнил. Как он там был, Выдра? Его теплая кровь плеснулась на меня в ту ночь.

— А ты как оказался рядом?

— Не один старейшина слушает пчел, — усмехнулся старик, — Правда, я все же боялся. В прошлый раз, когда… — его голос дрогнул.

— Что в прошлый раз?

Старик помолчал, глядя под ноги.

— Нет у меня внука. Уже полгода как.

Я не хотел расспрашивать дальше. И так ясно, что пришли разбойники, и мальчишка наверняка встал на защиту…

— Он, как второе жало взял, так сразу к Драму сбежал. Упрямый трутень. По тракту вдоль Слезы Каэля часто караваны идут.

Зужел, сбиваясь, рассказал, что банда Драма грабит не только деревни, но и эти самые караваны. Только лишнего не берет — отобьют разбойники повозку, и уходят. Некоторые купцы вообще просто сразу откатывают «долю» разбойникам, чтобы не было лишней резни.

Но халява, как говорится, подкармливает жадность. И Драму показалось, что купцы его обманывают и обсчитывают, а настоящие ценности оставляют себе. Ну, и одним прекрасным днем он захотел другую телегу. Тогда-то молодой Пчеленок и погиб от зачарованной стрелы.

Конечно, радоваться смерти глупого юнца было глупо, но я подумал, что в ином случае охотник не стал бы мне помогать. Как выяснилось, за мной вскоре должны были прийти люди Драма, узнавшие о погоне.

— Я тогда полез драться, когда узнал про внучка, — грустно сказал охотник, — Меня лекари еле выходили, охотники все же нужны.

Он повернулся, и глаза у него были сухие.

— Я уже и не думал, что когда-то возмездие настигнет Драма.

Впрочем, Зужел замолчал и остановил меня, положив руку на плечо. Впереди, посреди деревьев, угадывались очертания это самой лесной заимки — избушка, сидящая глубоко в земле, с крышей, заросшей травой.

— Давно я тут не был, — прошептал охотник, — Вот только кажется, там кто-то есть.

Из приземистой избушки донесся грохот, кто-то что-то уронил. Кажется, даже травяная поросль на крыше сотряслась.

Зужел попятился и укрылся за корявым толстым деревом, подозрительно глядя на избушку. Прямо над землей угадывалось окошко, оттуда бил мутный свет, и маячила тень.

— Это Драм? — спросил я, тоже оттянув коня за дерево.

Взяв щит и копье, я изготовился к прыжку — какой выпадает шанс, ведь разбойник один, и можно не только поквитаться, но и узнать, куда тот дел мои бумаги.

Но Зужел покачал головой.

— Не Драм… это… кажется…

Тут скрипнула дверь, из избушки вылетела какая-то посуда, звякнули об землю плошки и кастрюльки. Из открывшегося проема донесся скрипучий, но довольно мощный голос — кто-то напевал песенку.

— В заимке рылся жук-оле-е-ень, — хриплый певец ужасно фальшивил, но, признаться, пел с душой, — Так целый день, и ведь не ле-е-ень!

Я только открыл рот, пытаясь сообразить, что происходит, а Зужел испуганно прошептал:

— Вот же ж опарыши медовые! Это Буру!

Естественно, сразу возник вопрос, что за Буру, но, когда я повернул голову, рядом никого уже не было.

Какого нуля тут происходит? Как Зужел так быстро исчез? И куда он вообще, на хрен, исчез?!

Я закрутил головой, понимая, что опять остался один посреди ночи в незнакомом лесу. Пламя фыркнул за плечом.

— Не один, точно, — усмехнувшись, прошептал я, и погладил морду коня.

На миг воцарилась тишина, в избушке даже перестали стучать посудой. Впрочем, через несколько секунд горластые песни возобновились.

— Рогатый жук на спинку вдру-у-уг. Такой испуг, помог бы, дру-у-уг!

Поморщившись, я покосился на Пламя. Судя по скептическому выражению, конь тоже был невысокого мнения о певце.

Пчела больше не появился, стоять без дела времени не было, и надо было что-то решать. Либо снова чесать в неизвестном направлении в поисках Зужела или других аборигенов, либо пытаться наладить контакт с этим местным. Хотя были у меня подозрения, что тут не все в порядке с головой.

— Жук-носорог упал в снежо-о-ок…

Я мысленно слился со стихией земли. Пригнувшись, выскользнул из-под дерева и бесшумно двинулся к хибаре. Если это разбойник, мне же легче, уж развязать язык я смогу.

— …совсем продрог, промок сапо-о-ог!

Опустив колено на землю, я решал, заглянуть через окно, или сразу ворваться через дверь. А если это не разбойник, и напугаю его? Потом контакта не получится…

Но почему-то старый Зужел боится этого певца?

Выдохнув, я осторожно пустил земной сканер сквозь стену избы, по привычке разбавив зрение стихией огня. Довелось мне на службе использовать прибор ночного видения, и эффект от моей магии очень его напоминал.

Крики из хижины продолжались:

— Жук-носорог нашел пене-о-о-ок, костер разжег, сушил сапо-о-о-ог!

Внутреннее убранство избушки открылось передо мной… и по спине пробежал холодок. Магия показала, что внутри никого нет!

Я, поддавшись интуиции, крутанул сканер, обхватив территорию вокруг избы. И сразу же вскочил в боевую стойку, выставив копье.

Под раскидистым дубом, как раз рядом с Пламенем, стоял незнакомец с дубиной в руках. Едва я заметил его, крики в хижине прекратились.

Конь, видимо, не сразу осознал, что рядом стоит чужак, и, испуганно заржав, отбежал ко мне. Незнакомец никак не отреагировал.

Это был коренастый, но очень плечистый зверь пятой ступени. Ниже меня на две головы, но намного шире! От него сквозило опасностью, да и стихия земли странно на него реагировала. Живая плоть — и в то же время как камень.

Своим видом он напоминал дикаря — черная борода торчала клочками, на плечи и голову навешаны шкуры, сшитые непонятно каким образом. Причем головной убор отличался особой твердостью, и из него торчали два рога в сторону, похожие на оленьи.

Увесистая дубина, которой он похлопывал по ладони, заканчивалась узловатым утолщением с торчащими кривыми корнями. Эдакая природная булава.

Дикарь, поблескивая недобрыми глазами, внимательно изучал меня. Но надо было как-то начать разговор, и я сказал, улыбаясь: