А вокруг крупы лошадей, развеваются на ветру гривы. Я скачу, задевая высоких соседей. В нос бьет пыль вперемешку с клочьями травы, я облизываюсь. Рядом мама, и мои губы тянутся к ней. Когда мы уже остановимся, и можно будет напиться молока?

Вот все исчезло, и я, тряхнув головой, ошарашенно посмотрел вокруг. Я все еще двуногий зверь третьей ступени. Желание нестись вперед на полном скаку испарилось.

— Это что было?!

— Оно самое. Но у тебя очень слабенький пока дар, ты жеребенка третьей ступени зацепил. Развивать надо.

Табун был уже совсем близко, разгоряченные животные приближались, и Мышик подо мной нервно загарцевал. Ему тоже хотелось сорваться вместе с сородичами.

Тут Полли подняла руку. Я с изумлением увидел, как огромное стадо словно в реку забежало — они резко стали сбавлять ход, а потом и вовсе остановились в десятке шагов от нас, нервно пофыркивая.

— Зверье пустое! — послышался крик, из-за стада галопом выскочил всадник, — Нулячья кровь!

К нам несся Степной Сокол третьей ступени, очень похожий на Секая, и даже выражение лица у него было таким же — ужасно злым. В его руке был короткий кнут, но он бил им не лошадь, а стегал воздух над собой. Скорее мы с Полли сейчас получим этой нагайкой, судя по взгляду.

— Нулячьи вы дети, — Сокол наконец разглядел нас, и сбавил ход, — Полли, дурья твоя кровь, какого тут происходит?

— Менге, я вообще-то четвертое перо, не забывай, — возмутилась зверица.

Но Сокол даже не смутился, и ткнул нагайкой в сторону табуна:

— У меня тут такие ступени, что нас двоих сложить можно! Какого нуля мне лошадей остановили?! Я что Хагану скажу?

Тут его взгляд уставился на меня, и злой монгол нахмурился еще сильнее:

— А это кто еще такой?!

— Это Белый Волк… Тот самый, Менге.

Сокол пожевал губами, справляясь со своей злостью, а потом сплюнул куда-то назад, и рыкнул:

— А ну, с дороги, нулячьи вы дети! Лясы тут точите, а кто-то работает!!!

Полли вздохнула и кивнула в сторону. Табун снова пришел в движение, и мы еле успели отъехать.

— Это Менге, брат Секая, — пояснила мне Полли, — Грубиян еще тот.

— Я заметил. Хотя его понять можно.

— Ладно, поехали обратно на стрельбище. Ночью жеребята будут в загоне, так что, если захочешь, сможешь еще попробовать.

Мы снова стояли на стрельбище, где Полли как раз обещала показать, как отличать таких, как мы. В мои планы совсем не входило вешать на себя еще один долг, но такая информация была мне нужна.

Солнце клонилось к самому закату, и Полли уже спешила, опасаясь, что Дидрич будет ее искать.

Сначала она рассказала, как попала сюда. В нашем мире она жила еще в царские времена, будучи дворянкой, увлеклась гаданием, и неуемное любопытство привело к тому, что она попала в этот мир.

Наконец-то я понял, что белая и черная магия нашего мира — это отголоски силы Абсолюта, создавшего его. Люди научились получать доступ к этой силе с помощью всяких пентаграмм и заклинаний, и думают, что могут влиять на жителей Нулевого мира. Все-таки, Абсолют — это бесконечная мощь.

Полли рассказала, что Тенебра, как и верхние Медос и Целеста — это очень похоже на легенды об аде и рае в религиях нашей Земли. Так ли это, она утверждать не могла, лишь рассказала, до чего додумалась за почти три сотни лет, что провела здесь.

Она еще на Земле читала книги на тему черной магии, и там было очень много о «таинственном мире», откуда пришел «создатель». И что в нем, в этом мире, можно достичь небывалой силы. В этих же книгах описывались обряды, как туда попасть.

— Насколько я поняла, сюда таких много попадает, — усмехнулась она, — Мне повезло, наверное. Я сразу оказалась здесь первушницей, причем там, — она махнула куда-то рукой, — Сразу на войне.

— Ты там и подняла меру?

— Ну да, — она пожала плечами, — Я прислуживала в военном лагере, и воевать частенько приходилось, — уклончиво ответила она.

Я сомневался в боевых возможностях первушников, хотя сам был ярким примером. Было заметно, что Полли особо не хотелось об этом говорить. Скорее всего, ей повезло свалить крупного противника, или нанести последний удар. Это самый возможный вариант.

— Я не вижу в тебе сильного дара, если честно, — сказал я, — Вот только что с животными…

— А я отказалась от многих даров и талантов.

У меня отвисла челюсть, и зверица поспешила разъяснить.

— Я заметила, что чем больше в тебе магии, тем меньше остается той, земной памяти.

— То есть… магия занимает место в голове? — растерянно спросил я.

— Возможно, я так думаю. Но я хорошо вспомнила, что умею шить, вязать, и вспомнила многое из черной магии. Она и здесь отлично работает, ведь сила Абсолюта, знаешь ли, абсолютна…

Это заявление разом прояснило некоторые особенности моей забывчивости. С памятью у меня вообще были какие-то странности, особенно когда у меня проявился дар копья. Нулем я больше забывал, с ростом меры что-то вспоминал, а зверем так вообще — даже что-то от телохранителя вспомнил. Как будто свободный буфер увеличивался.

— И что, ты теперь вспомнила, как вернуться домой?

— Ну, я туда не хочу, — просто ответила Полли, — Мне и здесь хорошо.

Я вспомнил их спор с Дидричем. Бедный купец, весь его человеческий дар убеждения обрушивается об утес ее упрямости. Вот поэтому он, наверное, и втюрился по уши.

— Так ты сюда специально хотела? — с содроганием спросил я, потому что помнил, какой ценой сюда отправили меня.

Полли покачала головой.

— Вообще, я влезла в чужой обряд, — она пожала плечами, — Я увлекалась гаданием, и познакомилась с сильным магом. Именно у него я много прочитала про Нулевой мир.

— А почему он Нулевой-то? Из-за нулей? — вырвался у меня вопрос.

— Не совсем, — она покачала головой, — Одни говорят, его никто не создавал. Другие, что его самым первым создали. Но вроде как нулевой потому, что именно отсюда появляются боги.

— Боги?

Полли покосилась на небо, поморщившись.

— Особо-то не кричи. Они, конечно, сюда не спускаются, нулей боятся…

Я округлил глаза. Больше всего мне хотелось оказать за партой, как в школе, и слушать лекцию этой самой Полли до скончания веков. Она была просто кладезью информации. И пусть половина — это досужие измышления, но у меня и таких-то знаний не было.

— Боги боятся нулей?! — вырвалось у меня, — Что за чушь?

— За что купила, за то и продаю. Я слышала так.

— Понимаешь, Полли. Я встречал ангелов и демонов, и у них силы немеряно, — я покачал головой, — Так что я даже не представляю, какой мощью обладают боги.

Я вспомнил, как мы с Рычком встретили в Проклятых Горах летящих в небеса червей Апепов. И там, за облаками, разразилась настоящая битва, а потом Апеп рухнул. Если уж ангелы могут валить таких монстров, то что должны уметь боги?

Впрочем, эти же ангелы почему-то защищают богов, закрывшихся в своей Целесте. Я даже потер лоб, разогревая эту мысль. Видимо, все, как и в нашем мире — чем больше у тебя власти и силы, тем сильнее хочешь их сохранить.

Полли глянула на закатное солнце.

— Так ты защитишь Дидрича?

— Постараюсь.

Она внимательно посмотрела на меня, будто ожидая чего-то большего. Я поджал губы, отгоняя шальную мысль, что я эту девку не знаю, и ничем ей не обязан. В глубине души недовольно заворочалась моя совесть, напоминая, какие у нее острые зубы и когти.

— Обещаю, Полли, я сделаю все, что в моих силах, — обреченно сказал я, — Даю слово.

— Так лучше, — кивнула она.

— Хочешь сказать, тебе даже клятва не нужна?

— Ты разве не понял, что все твои слова в этом мире имеют прямые последствия?

Я вздохнул:

— Дидрич и сам-то не особо хочет, чтобы его защищали.

— Да, он такой.

Она отошла от меня на несколько шагов, развернулась, потом сказала:

— Посмотри мою меру.

Я послушно проверил ее точку в столбе духа. Четвертая секция, четкая линия личного пути. Хм, интересно, что же там за путь такой, если она сама говорит, что отказалась от даров?